Олег Кудрин - Во имя любви

— Как же так, Рубинушка? Неужели ты совсем не узнаешь свою Кармелиту?

— Какую Кармелиту?

— Смотри на меня внимательно. Я не верю, что ты совсем забыла меня…

— Так, девочка, а может, это ты что-то перепутала? Значит, это — цыганский табор, да?

— Да, да… Вот видишь, ты уже начала вспоминать. Это — цыганский табор…

— А это вот — цыгане… Родственники мои…

— Кроме меня, — сказала Марго, стоящая тут же в палатке, которую она уже привыкла считать своей.

— Ну конечно. , — Деточка, а ты не можешь быть моей внучкой, — сказала Рубина Кармелите. — Потому что ты не цыганка! Я же вижу.

— Да, я не цыганка, не цыганка. И ты всегда об этом знала. Но я — твоя внучка, — уже чуть не плача, прокричала несчастная девушка.

Земфира постаралась ее утешить:

— Успокойся, Кармелита. Если начать плакать и кричать, Рубине станет еще хуже, — и продолжала, обращаясь уже к ожившей: — Рубина, Кармелита — действительно не цыганка. Но ты… ты сама, понимаешь, сама, назвала ее своей внучкой… И ты ее очень любишь… Любила… Любишь…

— Да ты что! Да ты что, Земфира? О чем говоришь? Не могла я такого сделать!

* * *

Астахов всю ночь продремал в гостиной. Это был ни сон, ни бодрствование.

Утром к нему пришла Олеся.

— Ну что, Николай? Света так и не пришла? Астахов отрицательно покачал головой.

— Может, ты позвонишь ей?

Он мог ответить, что телефон отключен. Но зачем? Разве это что-то объяснит? И потому опять отрицательно покачал головой.

— Так почему же ты, как дурак, ждешь ее? Мучишь себя?

— Олеся, я понимаю, это немного странно выглядит. Но мне кажется, поскольку она живет в моем доме, я чувствую себя ответственным за эту девочку.

— Извини, Коля, но это уже переходит все границы. По-моему, ты слишком уж щепетилен.

— Может быть. Может быть. Но мне кажется, Свете необходимы забота и внимание.

— Да что ты говоришь? А мне? Мне не нужны забота и внимание?

— Ты о чем? — встревожился Астахов. Кажется, только в эту секунду он понял, насколько серьезно обижена Олеся. — Что ты имеешь в виду?

— Ничего, Коль. Только то, что ты всю ночь прождал Свету. А я всю ночь прождала тебя.

Астахов неловко развел руками.

— Вот так-то. Но ты не пришел ко мне. Значит, по-твоему, я достойна именно такого обращения?

* * *

И все равно Кармелита расплакалась, точнее — разревелась: громко, по-детски. И чтоб никто ее не видел, побежала в трейлер к Миро. Тот, успокаивая, гладил девушку по гспове. И убеждал себя, что делает это совершенно по-братски, ни о чем другом не думая.

— Она меня совсем не узнает, — говорила Кармелита, всхлипывая. — Совсем, понимаешь?..

— Да ты не переживай так. Ты представляешь, сколько ей пришлось пережить! Дай ей время, чтобы отойти от всего этого.

Кармелита молчала, наверно, задумавшись о том, что бабушка пережила в те дни и ночи, что лежала в склепе…

— Подумай только, представь — мы живого человека похоронили… Хорошо еще, что в склепе.

— Это ужасно!

— Вот и я про то же.

— Но как мы можем ей помочь, чтобы она все вспомнила?

— Я не знаю, Кармелита. Пока не знаю… Вот пойду в медицинский институт, отучусь пять лет, тогда узнаю.

— Что, правда? — лицо Кармелиты вытянулось в изумлении.

— Нет, шучу, сестренка… Но на самом деле мы обязательно что-нибудь придумаем. А пока не грустить надо, а радоваться, что Рубина снова с нами…

— Да-да, ты прав. В любом случае здорово, что мы опять все вместе.

Но не суждено было закончиться разговору так благостно. В трейлер ворвалась Люцита, прослышавшая о том, что в табор приехала Кармелита.

— Ты? Ты все-таки здесь?! Зачем ты пришла сюда? Что тебе нужно?

— А почему я не могу прийти сюда? — встрепенулась Кармелита.

— Понимаю. Наверно, ты передумала? Может, ты хочешь помочь Богдану?!

— Да, ты права. Я хочу помочь Богдану! Очень хочу. И делаю все возможное для этого…

— Да? Интересно, что же именно ты делаешь?

— Я… я скажу об этом. Но не здесь!

— Хорошо, — медленно произнесла Люцита. — Пошли в мой шатер. В нем я жила вместе с Богданом. И посмотрим, что ты там скажешь. Там я не дам уснуть твоей совести.

Кармелита вышла из трейлера. Следом за ней — и Люцита. Миро выглянул в окно и с тревогой смотрел им вслед.

Кармелита заговорила, е,".ва перейдя порог палатки:

— Люцита, ну пожалуйста, я прошу тебя, выслушай меня спокойно.

— Как я могу быть спокойна, когда Богдан в тюрьме?

— Да я правда рада была вашему счастью…

— Да что ты говоришь!

— На самом деле, я верю, что все у вас будет хорошо!

— Это все — одни слова… Говори по делу.

— Хорошо. Я уже пыталась сделать так, чтобы его отпустили!

— Как же?

— Я, кажется, смогла договориться с адвокатом, чтобы тот сделал все возможное для него.

— "Кажется, договорилась". Да что могут твои адвокаты? Они только деньги из людей выкачивают!

— Нет, этот адвокат может многое. Уж поверь мне! Казалось, Люцита чуть успокоилась:

— А кто он? Что за адвокат?

И Кармелита даже набрала воздуха, чтобы выдохнуть в лицо сводной сестре имя этого адвоката. Но тут в палатку вошла Земфира.

— Люцита, вот ты где! Идем!

— Куда, мама?

— К Рубине. Идем! А с Кармелитой потом договоришь. Она не обидится.

Ведь правда?

* * *

После внепланового, неправильного убийства главным для Форса было прийти домой незамеченным. Цыганка — это вам не два безродных бандюгана. Ее сразу же хватятся, пройдут по местам боевой славы. И очень скоро найдут. Вот тогда и алиби нужно будет больше, чем когда-либо.

Форс ехал (а потом — и шел, потому что машину оставил за несколько кварталов от дома, на "дикой", но популярной по причине бесплатности автостоянке) по самым безлюдным местам. И проскользнул в свой родной дом незамеченным. И тут еще раз порадовался, что родная дочь на это время ушла жить к Астахову. Хорошая девочка — что ни сделает, все правильно.

Тамара спала на диване, прямо в одежде. Над ней тучей навис Форс.

— О господи! Это вы? — вздрогнула женщина. Он улыбнулся.

— Совершенно верно. Это я.

— Ну и где вы были, грязный соблазнитель? Оставили женщину одну…

— Стоп-стоп-стоп, минуточку! — прервал ее шутейные обиды Форс. — Вы что-то путаете. Мы же с вами определенно договорились. Я был с вами… Всю ночь! Я говорю очень серьезно.

Тамара проснулась окончательно. Села и молча всмотрелась в лицо Форса.

Что ж он натворил такого, что так настаивает на якобы проведенной вместе ночи?

А Леонид Вячеславович тем временем еще раз повторил:

— Итак, Тамара Александровна, настоятельно рекомендую вам запомнить.

Теперь уже навсегда: вы провели эту ночь со мной! Все. Точка!

* * *

По странному совпадению Света пошла не к Астахову, а к своему родному дому. Провожал ее Антон. Он, признаться, надеялся, что она и в квартиру его впустит. А потом отпустит все грехи, скажет, какой он добрый и хороший…

Но нет, Светка сразу его предупредила, что в дом ему путь пока закрыт.

Это "пока", конечно, давало какую-то надежду на будущее. Хотя на сегодняшний день звучало очень жестко. Света остановилась у двери.

— Да, не думала никогда, что буду так бояться собственного отца.

— Хочешь, я с тобой пойду? — тут же воспрянул духом Антон.

— Нет, что ты. Я должна поговорить с ним сама.

— Как скажешь. Спасибо за проведенное время, было здорово.

Света задумчиво посмотрела на Антона. И в тысячный раз подумала: что ж он за человек такой, как с ним общаться, когда ему верить, когда нет?..

— Да ладно, Антоша. Мы ведь с тобой даже не разговаривали…

— Это точно. Но все равно. Ты знаешь, мне с тобой даже и помолчать приятно…

— Антон, оставим это, хорошо? Он вздохнул.

— Хорошо. Пока.

— Пока. Иди. Оставь меня одну. Мне нужно настроиться на беседу с отцом.

И снова это "пока"…

Антон ушел. Света повернулась к двери, потянулась к звонку. Но потом отдернула руку. Еще чего, какой звонок? Это же ее дом.

Она достала ключи.

Ну и городок! Правду говорят, в тихом омуте черти водятся. Правда, Волга, текущая мимо Управска, совсем не омут, но все равно — в поговорке как будто именно об этом городке сказано. Алла пыталась свести концы с концами, разобраться в родственных, любовных и прочих связях. Но получалось это у нее совсем плохо. А значит, нужно дальше разбираться в местных делах, развязывать управские узелки.

Утром Алла пошла к Астахову. Другой бы, может, начал комплексовать: не слишком ли рано для визита? Может, попозже заглянуть или сначала перезвонить — договориться о встрече. Но нет — Алла не такова. Почему ж это она не имеет права сходить к человеку в гости в любое время, когда ей хочется?.. Да еще и не одна, а непременно вместе с дочкой Соней.

Дверь открыл Астахов.

— Вы к Свете по делу?

— Да, Николай Андреевич.

— Насчет выставки, наверно?

— Надо же… Все-то вы знаете… Но у меня и к вам есть вопрос.

— Прямо как у милиции. Я внимательно вас слушаю.

— Баро Зарецкий, с которым я тут познакомилась, сказал мне, что вы — настоящий отец Кармелиты.

Астахов промолчал. Зато Алла продолжала:

— Знаете, меня сжирает любопытство… И не праздное любопытство.

Поймите меня правильно. Эта девушка — невеста моего сына… И мне, знаете ли, не все равно, чья она дочь… Так что Зарецкий не мог не сказать мне об этом.