И тут она почувствовала всю эту свежую зеленую траву под собой, увидела над собой ясное голубое небо. Она обнимала мужчину, который любит ее. Человека, которого любит она! Она должна сказать ему, тоже сказать. Хватит бояться, говорила она сама себе. Нечего больше бояться. Скажи ему…

Но, прежде чем она это сделала, она почувствовала его губы на своих губах, прикосновение его рук, испытала удовольствие от тяжести его тела. Его жар, его сила, его страстное желание, его нежность, поддразнивания и обожание — все это слилось в чудесный любовный напиток, волшебный напиток, эликсир, который не оставил места раздумьям и опасениям, а только радости обладания друг другом.


Потом она лежала на спине, держа его руку и наблюдая за танцующими медленный танец облаками.

На этот раз она не уснет, хотя ее тело было охвачено покоем и счастьем. Ее конечности, словно сделанные из масла, плавились на солнце. Они существовали, она чувствовала их, но не в состоянии была двигать ими. Ее голова в одно и то же время витала в облаках и покоилась на подушке из ромашек. Ее дыхание — она чувствовала, как вздымается ее грудь, чувствовала, как высыхают капельки пота на груди от прохладного прикосновения ветерка, — было и его дыханием, заставляло биться оба их сердца. Все это было реальностью, правдой: любовь сделала общим даже их дыхание.

Повернув голову, она улыбнулась ему.

Эдвард ответил улыбкой. Его черные волосы были взъерошены и падали ему на лоб, черные глаза полузакрыты, а губы полуоткрыты. Он снова был похож на какого-то романтичного поэта, полубога… пришельца из другого времени, из другого мира. При взгляде на него ее бросало в жар. Он был не просто мужчиной. Он был сильнее, мужественнее и отважнее, чем требовалось от кого бы то ни было в реальной жизни.

Дрожа всем телом, она повернулась на бок и прикоснулась к его лицу. Он так красив! Так необыкновенно красив! Она прикоснулась к его губам, и он разомкнул губы и поцеловал кончики ее пальцев. Это взволновало ее. Просто поцелуй не должен был вызывать такого чувства. Попробую еще раз, подумала она, и снова прикосновение его губ вызвало легкое головокружение. Она прижалась своими губами к его губам и почувствовала, как воспарила ее душа.

— О, — нежно прошептала она, и, прежде чем она успела подумать, с ее губ сорвались слова: — О, я люблю тебя, Эдвард. Люблю.

— Что же ты тогда так дрожишь, моя дорогая? — прошептал он в ответ, обнимая ее.

— Потому что я еще никогда не была так счастлива. Это… это, как, как…

Запнувшись, она остановилась, широко открыв глаза и не находя слов.

Отстранившись, он вопросительно посмотрел на нее.

— Что ты хотела сказать?

— То, что я чувствую, Эдвард, — тихо ответила она, водя кончиком пальца по его губам, — невозможно описать словами. Такого со мной еще не было. Я только что это поняла. Чтобы описать то, что я чувствую, мне понадобится придумать новый язык.

— Давай придумаем новый язык вместе, — нежно сказал он, прижимая ее к себе. — Вот это, — он поцеловал ее в нос, — означает «Я тебя люблю». А это, — он поцеловал ее в губы, — «Я тебя обожаю». Это, — он просунул руку под ее спортивную рубашку и коснулся ее груди, — это означает…

— Я точно знаю, что это означает! — засмеялась она. — И полностью за это!

Прошло несколько часов, прежде чем, отведав вина, хлеба и сыра, они поскакали домой. На этот раз впереди была Джейми. Гнедая, которой перепало лишь одно яблоко от их ланча, торопилась к сараю. Джейми ровно держала поводья, ей даже не понадобилось направлять лошадь. Джейми пребывала в состоянии задумчивости. Солнце пригревало ей голову, цветы терлись о ее сапоги, покрывая их пыльцой. Ее переполняли мечты.

Она взглянула украдкой на Эдварда. Он был так неправдоподобно красив, что у нее перехватило дыхание. Это лицо. Это тело. Эта исходящая от него чувственность. Она никогда не сможет до конца насладиться им. Никогда! Может быть, когда они вернутся домой, с головы до ног в пыли, они проверят, смогут ли поместиться вдвоем в той старинной ванне на лапах!

Усмехнувшись, она бросила еще один взгляд украдкой через плечо.

— Что это означает, женщина? — засмеялся Эдвард и, пришпорив коня, поравнялся с ней. — Я поймал твой многозначительный взгляд!

— Это была страсть, неприкрытая страсть, — созналась она, отвечая ему счастливым смехом.

Он широко улыбнулся, сверкнули зубы, в темных глазах мелькнуло страстное желание. Удивление! Радость!

— Мне хочется лет сто, по крайней мере, ничего не делать, только любить тебя, Джейми Пейтон. Я подозреваю, что мне понадобится не меньше времени, чтобы узнать тебя.

— Меня? — Эта фраза удивила ее необычайно. Она рассмеялась, слегка пожав плечами. — Меня устраивают сто лет, но… честно говоря, я не такой сложный человек.

Черная бровь взметнулась вверх.

— А я считаю наоборот. Ты похожа на те розовые розы, которые я тебе подарил: лепесток за лепестком, слой за слоем они распускаются, каждый следующий такой же прекрасный, как предыдущий, раскрываясь во всей неувядающей красоте.

Джейми потеряла дар речи. На глазах ее выступили слезы и потекли по щекам.

Эдвард побледнел. Он положил руку ей на затылок.

— Джейми? Что случилось? Что я сделал?

Поймав его руку, она прижала ее к губам.

— Никто… никто никогда не говорил мне таких красивых слов.

— Тем хуже для них, — ответил он, и краска снова прилила к его лицу. — Но ты напугала меня!

— Прости. Ты застиг меня врасплох. — Ее голос еще дрожал, но глаза светились счастьем. — О, Эдвард, неужели все это действительно происходит не во сне?

Взяв ее за плечи, он глубоким взглядом посмотрел ей в глаза.

— Да. Все… на самом деле. Странное настроение охватило их обоих.

Притихшие, задумчивые, они не мешали своим лошадям брести медленно, опустив головы и пощипывая высокую зеленую траву. Никто из них двоих не торопился вернуться в дом. Природа окутывала их сладкой тайной, так же, как накануне ночью старый дом. Они пересекли небольшой ручей. Джейми неожиданно остановила гнедую и спрыгнула на землю.

— Давай посидим здесь немножко, — предложила она.

— Все что хочешь.

Эдвард привязал коней к нижним веткам ивы и кинул палку в ручей для Данте, который радостно включился в игру и прыгнул в воду.

— Какой же ты замечательный пес! — захлопала в ладоши Джейми, когда тот принес палку назад Эдварду.

— Отдай это ей, — приказал Эдвард, показывая на Джейми.

Данте послушно принес Палку к ногам Джейми. Она погладила его мокрую лохматую голову и забросила палку в ручей еще дальше. Джейми не могла удержаться от смеха, когда Данте, прыгая с камня на камень, вздымая брызги, трогал лапами плавающие палки, пытаясь определить нужную.

— Я не привереда, — крикнула она ему, смеясь. — Можешь принести мне любую. Сюда, Данте!

Эдвард сидел поодаль на поросшем травой холме, прислонившись спиной к старой корявой сосне, и наблюдал за ними.

Джейми повернулась и запустила в него сосновой шишкой, которая угодила ему в бедро. Когда он не прореагировал, она бросила другую, упавшую ему прямо в колени. Это вызвало сексуальную ухмылку.

— Мне казалось, что ты хотела посидеть и полюбоваться пейзажем, Джейми.

— Я и любуюсь.

— Ага!

— Правда. Я просто не хотела, чтобы ты подумал, что я забыла о тебе.

— Все в порядке. В данный момент я вполне всем доволен.

— Доволен? Да? — поддразнила она. Она встала, стряхнула с себя веточки и листья, а потом стала медленно подниматься по склону. — Ты мне кажешься одиноким. Забытым. Нуждающимся в обществе.

В глазах Эдварда было затаенное волнение. Джейми видела, что он пытался взять себя в руки, но ему это не удалось. Уверенность в этом возбудила ее.

Вот так постоянно происходило между ними. Уверенность и возбуждение ходили по кругу. Она впервые ощутила себя по-настоящему живущей и связанной с другим живым существом, самостоятельной и в то же время частью кого-то другого. Одна… и в то же время вдвоем. Снова волна головокружительного счастья захлестнула ее, вызвав дрожь и ощущение незащищенности.

— Иди, садись сюда, — сказал Эдвард, осторожно потянув ее и сажая к себе на колени. — Опять у тебя то выражение лица.

— Какое выражение? — едва дыша засмеялась она, уронив голову ему на плечо.

— Вот это, — прошептал он, касаясь ее лица тыльной стороной ладони. — От него сжимается мое сердце. Я… — судорожно сглотнув, он покачал головой. — Я не могу понять, то, что я чувствую, — это наслаждение или… боль.

— О Эдвард, я хотела бы, чтобы это было наслаждение. Я не хотела бы никогда быть причиной твоей боли. — Она наклонила его голову, чтобы достать его губы, и жадно поцеловала его, чувствуя, как все ее тело отзывается на этот поцелуй. Один только поцелуй, и лепестки раскрываются… — Да, — вздохнула она. — Я действительно верю, что между нами существует какая-то магия, Эдвард. Каким-то образом ты знаешь обо мне то, чего не знаю я сама, или то, что я глубоко прятала годами. И вот я чувствую, что я… такая же, какой была всегда, и в то же время настолько другая, что с трудом узнаю сама себя. Я даже не знаю, что скажу или сделаю в следующий момент. Не знаю, что меня ждет. Господи, совершенно неожиданно я стала сентиментальной. Это я, планировавшая весь свой день, все, от кукурузных хлопьев до разговоров. Это просто невероятно! Ха! — она запрокинула голову, широко развела руки и засмеялась. — Да никто меня теперь не узнает!

Он смеялся вместе с ней, обняв ее. Его глаза говорили обо всем.

Обхватив руками его шею, Джейми заговорила спокойно, почти торжественно.

— Ты сделал это, Эдвард Рокфорд. Это твоя заслуга.

— Нет, Джейми, — мягко сказал он. — Ты сделала это сама. В глубине твоей души всегда жило это: счастье, отвага… — он состроил ей гримасу, шевеля бровями, — и необузданная свободная женщина.