Костяшки пальцев, сжатых в кулак, до боли упирались в деревянную дверь и Джек, собравшись с силами, резко оттолкнулся, сделав шаг назад – туда, где его не дурманил запах этой женщины, но её присутствие все равно ощущалось слишком остро. На грани, с которой рисковал сорваться в любой момент.

– Отвечай, – потребовал он, только сейчас осознав, что Леся так ничего ему и не сказала.

Он ожидал, пожалуй, чего угодно – вранья, оправданий, попыток обратить все в шутку. Но того, что она сама ринется в атаку – меньше всего.

– Ты вообще понимаешь, что за пределами этой комнаты существует жизнь? – спросила Леся с вызовом в голосе, к которому примешивалась горечь, и он почувствовал себя так, словно она этой фразой отделяла его – от себя, от своей жизни. Той, настоящей жизни, куда ему не было хода.

– Эта комната – все, что я могу тебе дать, – выхрипел он, с удивлением сознавая, что в лёгких не хватает воздуха.

– Я не смогу так всю жизнь, Джек. Я…

Он не стал слушать дальше. Главное она уже сказала. Да и своими встречами с Артуром – показала тоже.

– Уходи, – отрезал он решительно.

– Но я не договорила.

– И не надо. Уходи. Не на сегодня – насовсем.

Установившаяся тишина казалась ему непомерно тяжёлой и густой, точно вата, забивающая ноздри и мешающая дышать. Он жадно вслушивался в нее, ожидая, когда за Лесей захлопнется дверь, но она не торопилась уходить. И что-либо говорить – тоже. И это молчание было невыносимее всего. И абсолютно бессмысленно, потому что все уже было ясно.

– Уходи! – повторил он, разворачиваясь к ней спиной и в несколько быстрых шагов достиг двери в смежную комнату.

Бежал, точно трус с поля боя. Бежал от женщины, которая была права – она не сможет так до конца жизни. А он… Он, наверное, не сможет без нее.

И именно поэтому самым правильным было закончить это все сейчас.


«Уходи».

Это слово звучало в ушах Олеси последующие несколько дней. Когда всё же последовала приказу Джека, когда сдерживала слёзы, наскоро собираясь, чтобы уйти из жизни незнакомца навсегда. И когда жила той жизнью, что совсем недавно казалась привычной и полной.

«Уходи. Насовсем».

Вот чем закончились их отношения, и это было… самым верным. Так почему же она чувствовала себя настолько разрушенной? Как будто кто-то уничтожил если не всю её, то очень важную часть.

– Лесь… Олеся! – окликнул её отец, когда заглянул в кухню, где она весь последний час пыталась соорудить что-нибудь на ужин.

– Да?

– У тебя всё хорошо?

– Да. Люба заснула?

– Вроде да.

– Тогда сейчас перекусим и я с ней первую половину ночи побуду. А вообще, даже не первую половину. Всю ночь.

– Нет, давай уже по очереди.

Отец улыбнулся ей и, подойдя ближе, совершенно неожиданно прижал к себе. Олеся, не удержавшись, всхлипнула.

– Слушай, а давай Любе няню наймём, – предложила она, вцепившись в футболку отца.

– Нет. Ты же знаешь, как она реагирует на чужих.

– Ну у нас денег хватит теперь, чтобы постепенно её к няне приучить.

Она запрокинула голову и посмотрела в лицо отца. Всё такое же измождённое, что и раньше.

– Посмотрим. – Он чмокнул её в нос и, посмотрев на гору овощей, кивнул: – Давай-ка быстро сейчас что-нибудь состряпаем.

Папа ни о чём не расспрашивал, хотя наверняка видел, что Олеся чувствовала себя не в своей тарелке. И она была ему за это благодарна. Говорить о Джеке или о том, что было с ним связано, она не хотела от слова «совсем».


Прошло несколько дней, которые Леся провела в неизменных мыслях. Раз за разом прокручивала в голове всё, что случилось, но убеждалась лишь в том, что всё сделала правильно. Потому что каким бы приятным ей ни было внимание Артура, она не позволила ни себе, ни ему ничего лишнего. И потому что за пределами той тёмной комнаты и впрямь была жизнь. Жизнь, в которой Джек не мог быть рядом с ней. Жизнь, в которой без него было так одиноко…

– Олеся! – окликнул её уже знакомый голос, когда она шла из магазина домой. Леся обернулась и удивлённо воззрилась на Артура.

– Привет, – поздоровалась она. – А ты что здесь делаешь?

Он выглядел таким же растерянным, какой чувствовала себя она.

– Я просто проезжал мимо и вдруг увидел тебя. – Артур бросил на пакет в её руках красноречивый взгляд, после чего уточнил: – Ходишь за покупками настолько далеко?

И Леся поняла, что именно он имеет ввиду. Поставила пакет на скамейку, покачала головой.

– Нет. Я живу здесь, и если ты о… том самом доме, то временно я оттуда уехала.

– Хм. Могу поинтересоваться причиной? – Он вскинул руки вверх, будто бы капитулировал, и поспешно прибавил: – Не сочти мой интерес чем-то из ряда вон выходящим, просто… насколько ты помнишь, я предлагал тебе место. И если ты перестала работать в том самом доме…

– Я помню, – перебила его Олеся. Говорить о Джеке и о том, что она ушла от него, не хотелось. Особенно с Артуром. – Я думала об этом, но пока мне нужно время, чтобы немного прийти в себя после предыдущего рабочего места.

Прозвучало довольно двусмысленно, и Леся даже мысленно чертыхнулась. А когда Артур нахмурился, поспешила надеть на лицо дежурную улыбку.

– У тебя всё в порядке? – уточнил он, и Олеся кивнула.

– Да, конечно, всё отлично. А ты как?

– Уже хорошо.

Он всмотрелся в её глаза пристальным тёмным взглядом, от которого по телу Леси прошла дрожь, и она не могла понять, в чём причина того, что испытывала.

– Может, где-нибудь перекусим? – предложил Артур, улыбнувшись.

Первый порыв отказаться, потому что так было правильнее, Леся отправила куда подальше. Она ведь должна была жить дальше, и собиралась делать это совсем не в мире тайн и недомолвок. Артур был ей весьма приятен, и его компания вполне могла отвлечь от тяжёлых неотступных мыслей.

– Давай, – кивнула она. – Только продукты домой занесу.

– Помочь?

– Не нужно. Пакет не тяжёлый. – Она подхватила покупки со скамейки и направилась в сторону подъезда, чувствуя на себе взгляд Артура, от которого до сих пор по спине бегали мурашки.


Они просидели в близлежащем кафе пару часов. Болтали ни о чём и обо всём сразу, и Олеся чувствовала, что с каждой минутой напряжение всё больше отпускает.

– Если ты не против, предлагаю съездить куда-нибудь развеяться, – предложил Артур, когда проводил Лесю до дома.

– Развеяться? Что ты имеешь ввиду?

– Ну, отправимся вдвоём в небольшое путешествие. Проведём время вместе.

Олеся внимательно посмотрела на Артура. В общем и целом он, словно бы угадав её настроение и желания, предлагал то, что действительно казалось ей сейчас нужным как воздух. Вот только она совсем не чувствовала, что это будет правильно.

– М-м-м, я пока не знаю. У меня есть сестра, сейчас я планирую посвятить всё время ей.

– Можем взять её с собой.

Артур смотрел на неё с улыбкой, очевидно, совершенно не представляя себе, какие именно трудности у Олеси имеются с Любой. А она… она не хотела его в это посвящать.

– Нет, не можем, – покачала она головой, и вдруг случилось то, что выбило у Олеси почву из-под ног. Артур пересёк расстояние между ними в два шага, после чего обхватил ладонью её затылок, чтобы мгновением позже припасть к губам Леси. И она только и смогла, что растерянно приоткрыть их и тут же почувствовать, как в её рот врывается язык Артура.

– Стой! – буквально выкрикнула Олеся секундой позже, отстраняясь и пытаясь совладать со сбившимся дыханием. – Стой… я… я не хочу всего этого.

Артур смотрел на неё всё тем же горящим взглядом, в котором воедино смешалось столько всего, что от этого голова шла кругом. А она не знала, что ещё присовокупить к сказанному.

– Прости. Я пойду домой, – выдавила Олеся из себя через время. – Я позвоню тебе, идёт?

Она не стала дожидаться ответа Артура. Просто развернулась на месте и побежала в сторону подъезда, как самая заправская трусиха. Впрочем, понимала в этот момент, что делает всё единственно правильно. Обо всём остальном она планировала подумать завтра.


***

А он ведь не собирался с ней больше видеться. Действительно не собирался.

Глядя на то, как Олеся спешно от него убегает, словно он был каким-нибудь заразным, Артур испытывал настолько полярные чувства, что это разрывало его изнутри.

Желание послать все к чёрту смешивалось с потребностью догнать ее и… Что делать дальше – он и сам не знал. Не знал впервые в жизни.

Она уже дважды дала понять, что не заинтересована в близких с ним отношениях и после последней встречи он собирался забить на эту женщину ради собственного же покоя, но… Но через несколько дней обнаружил, что отсутствие всякого общения с ней похоже на ломку. Даже хуже того – он ощущал себя так, словно из его жизни ушло что-то важное. Это опустошающее, разрушительное чувство приходило к нему прежде лишь раз. И меньше всего на свете он хотел его повторения.

Но и навязываться Олесе дальше не собирался. И вместе с тем – не мог отказаться от того, чтобы иногда приезжать к ее дому, словно играл так сам с собой в нелепую ромашку «судьба-не судьба».

А когда увидел ее сейчас возвращающейся из магазина… все вдруг стало неважным. Прежние планы, ущемленная гордость и прочая требуха, которой забивал себе голову прошедшие дни, что было совершенно не него непохоже. Осталась самая главная и неукротимая потребность – поговорить с ней. Хотя бы просто поговорить.

Возможно, он искал сам себе причины продолжать погоню за этой женщиной, но тот факт, что она, по крайней мере, не отказалась с ним пообедать, внушал оптимизм. Хотя уже сейчас Шервинский понимал – она ни хрена ему не позвонит. Но в этом плане он готов был наступить себе на горло и напомнить о своем существовании сам – ещё раз. Он будет напоминать ей о себе столько раз, сколько потребуется для того, чтобы она стала в нем нуждаться. Также, как и он – в ней.