А он, достав из кошелька несколько крупных купюр, положил на стол в коридоре и просто вышел.


Наверное, лучшее, что он мог теперь сделать – это попытаться исправить все то, что натворил. У него было достаточно связей, чтобы найти для Олеси хорошее рабочее место. И ему стоило найти в себе достаточно силы духа, чтобы ее отпустить.

Он не принес ей ничего, кроме страданий. И какой бы ни была причина, по которой он начал свою за ней охоту – это решение он принимал сам. И виноват был во всем, что сделал, тоже сам.

Но Анна Николаевна была права в одном – он тогда не отдавал себе отчёта ни в чем. Казалось, что горе затмило разум, выело из нутра все, кроме жажды мести. Он не оправдывал себя, просто сознавал – без цели наказать Лесю он бы вообще не выжил. И вот теперь не знал, как выжить без нее.

Но он хотел ей добра. Он готов уже был оставить ее в покое и позволить забыть все, что с ним связано, но она вдруг нашла его сама.

Дрогнувшей рукой нажав на экране «принять звонок», Артур сказал:

– Да.

Короткое слово из двух букв, а далось ему так тяжело. Зачем она звонила? Неужели потому, что, в отличие от него, способна была простить?

Он боялся дать себе надежду и боялся, что она не сбудется. Сердце нервно молотилось о грудную клетку, пока сонм мыслей проносился в голове. А потом он услышал ее голос и все исчезло, кроме этого драгоценного звука.

– Артур…

– Леся, – вот и все, что он мог сказать.

– Я не хотела тебя беспокоить…

Какие странные, чужие слова. Разве она не понимала, что значит для него ее звонок после их последней встречи?

–…Но мне нужна помощь.

Она сказала это – и он вдруг ясно ощутил по ее тону: произошло что-то серьезное.

– Что случилось? – спросил, не пытаясь скрыть тревогу.

– Люба… – выдохнула Леся и всхлипнула. Он почувствовал, как сердце от накатившего страха летит куда-то вниз.

– Что с ней?

– Она в больнице. У нее был… приступ. Я… – она замялась и он понял, как трудно ей даётся каждое слово. Спросил мягко:

– Я могу чем-то помочь?

– Да, – казалось, она испытала облегчение от того, что он об этом спросил. – Нужны деньги на дорогостоящие лекарства, а у меня их нет.

– Я понял, – коротко откликнулся он. – В какой она больнице?

– Мы не дома. Были у моря и там… все случилось.

– Скинь мне смс-кой адрес, – скомандовал он уверенным тоном, стараясь внушить ей спокойствие. – Я прилечу первым же рейсом.

Дождавшись обещания отправить сообщение с адресом, он завершил звонок и стал спешно собираться в аэропорт. Если все, что нужно Любе, чтобы выжить – это деньги, он готов отдать все до последней копейки. Но этот ребенок должен был жить.


Наверное только сейчас, когда смотрела на Любу, казавшуюся крохотной на фоне больничной кровати, Олеся поняла, насколько тяжело было Артуру в тот момент, когда он потерял свою дочь. Нет, конечно, если бы Любаши не стало, Леся бы просто сошла с ума, но даже того, что произошло с сестрой, ей хватило с лихвой.

Дети не должны были умирать. Это было неправильно и жестоко… И если бы Олеся могла, если бы ей предложили такую возможность, она бы, не задумываясь поменялась с сестрой местами. А самым страшным сейчас была неизвестность, потому что им никто толком ничего не говорил. Сообщили лишь, что нужны дорогостоящие лекарства, предложили пройти обследование. Было ли это провидением или же нет, но в том городе, неподалёку от которого они отдыхали, находился очень хороший исследовательский центр.

Дверь в палату, где Олеся дежурила возле кровати сестры, отворилась, но она не сразу подняла голову. Не сразу поняла, что это совсем не медперсонал. А когда почувствовала на себе пристальный взгляд, задержала дыхание. Это был Джек… точнее, Артур.

– Привет, – одними губами поздоровалась она и дала знак Артуру, чтобы он подождал её в коридоре. Сердце её предательски забилось, даже дышать стало трудно.

Он кивнул и вышел, и у Олеси появилось несколько мгновений, чтобы попытаться взять себя в руки. Потому что в противовес тому, что подсказывал ей разум, она испытывала то, что испытывать было нельзя. Понимала, как скучала по Шервинскому всё это время, и только сейчас осознала совершенно пугающую вещь – она больше не видела отличия между Джеком и Артуром. Хоть почти и не знала ничего о последнем.

– Привет, – тихо поздоровался он, когда Олеся вышла в коридор. – Как она?

– Сейчас спит. Приступов больше не было, но… Но я очень боюсь, что они повторятся.

Последние слова сорвались с губ горьким всхлипом, а мгновением позже Артур уже прижимал Лесю к себе, а она вцеплялась в его одежду руками. Впрочем длилось это ровно несколько секунд. Олеся отпрянула, отступила на шаг и отвела взгляд.

– Что теперь нужно? Если перевести Любу в какую-то хорошую клинику, то это не составит труда.

– Здесь рядом есть научно-исследовательский центр. Там согласны её принять.

– Хорошо. Я всё оплачу.

– А я всё отдам.

Она сразу же заверила Артура в этом, потому что последнее, чего бы ей хотелось, быть ему должной. Не потому, что он это мог расценить по-своему, нет… Но и обозначить, что их отношения чисто деловые, не помешало бы.

– Олеся…

– Не спорь со мной, пожалуйста.

Леся отступила в сторону двери. Наверное, было слишком неблагодарно уходить вот так, но иначе она не могла. Эта встреча и без того слишком многое всколыхнула в её душе. То, с чем она пока не знала, как совладать.

– Ты же остановился в гостинице?

– Да.

– И пока побудешь здесь?

– Сколько понадобится.

– Тогда давай завтра пообедаем вместе и всё обсудим.

Олеся видела, как на скулах Артура играют желваки, но он лишь кивнул, развернулся и быстро пошёл прочь, оставляя Олесю с таким сумбуром внутри, что от него она начинала сходить с ума.


Днём возле Любы остался отец, а Леся пошла прогуляться к морю. Ей было жизненно необходимо побродить немного по берегу, привести мысли в порядок. До того, как вновь увидела Шервинского, она и не представляла, сколь много чувств по отношению к нему у неё осталось. Самообманывалась, убеждая себя в обратном, и вот теперь этот обман рухнул, словно карточный домик. А ещё ночью, сидя возле Любы без сна, она вдруг начала представлять его с другой… Сама не знала, почему вдруг ей в голову это пришло, но теперь никак не могла избавиться от навязчивых картинок, которые рождались в её фантазиях.

Артур Шервинский с другой женщиной, у них семья, дети… И такое болезненно-щемящее чувство рождалось от этого в душе.

Олеся поправила волосы, которые настойчиво бросал ей в лицо ветер, подняла взгляд и увидела… его. Артура. Он шёл навстречу ей, но пока её не замечал. Брюки были подкатаны, рубашка – расстёгнута на груди. В руках он нёс обувь, и сам при этом выглядел так, как будто это Чёрный пират Джек только что сошёл со своего корвета и теперь направлялся к ней.

Артур, словно поняв, что за ним наблюдают, вскинул голову и замедлил шаг. Она не знала, рад ли он её видеть, что чувствует сейчас, когда они снова встретились, но ощущала, что вновь вразрез со здравым рассудком, её сердце стучит быстрее.

– Я как раз собирался тебе звонить, чтобы договориться о том, где мы пообедаем, – мягко проговорил он, когда подошёл ближе.

– Городок оказался не таким уж и большим, – пошутила Олеся. – Здесь есть несколько прибрежных ресторанчиков, давай посидим там?

– Давай, – кивнул он. – Только приведу себя в божеский вид.

Олеся украдкой наблюдала за тем, как Артур обувается, а когда он поднял на неё глаза, быстро отвернулась.

– Люба в порядке? – спросил он.

– Да, сегодня да.

Они прошли к ближайшему ресторанчику, где и устроились на открытой террасе. Аппетита у Олеси не было, но от чашки кофе она отказываться не стала. Сделав заказ, Леся посмотрела на Артура. Тот молчал, будто ждал того, о чём она желала с ним поговорить.

– Я хотела тебя поблагодарить. За то, что всё бросил и приехал. И за то, что готов дать то единственное, в чём я сейчас так нуждаюсь.

Прозвучало отвратительно, от чего Олеся поморщилась. И тут же добавила:

– Я имела ввиду, что это всё, о чём я сейчас могу думать. Но хочу тебе всё отдать, когда… смогу.

– Я знал, что ты это скажешь, – пожал плечами Артур. – И в моих интересах было бы согласиться. Чтобы встретиться с тобой снова. Но я сегодня ночью о многом думал.

Леся нахмурилась. Голос Шервинского звучал так, будто он собирался сказать ей то, что – Олеся знала это – принесёт только неприятные ощущения. И горечь.

– И? – вот и всё, что она смогла ответить.

– Я и так причинил тебе слишком много боли. И эта помощь – лишь малая часть того, чем могу попытаться искупить вину. Но самым правильным будет просто исчезнуть после из твоей жизни, будто меня и не было. А я умею иногда принимать правильные решения.


По лицу Леси он видел – она потрясена тем, что он сказал. Хотя разве не этого она хотела и не об этом просила? Чтобы он оставил ее в покое. Чтобы дал жить без воспоминаний о том, что было. Там, в прошлом, где погибла Марго. Где он сделал все, чтобы Леся не могла найти нормальную работу. Где он хотел влюбить ее в себя и где так отчаянно влюбился в нее сам.

Но она сказала сама – ей не нужно сейчас ничего, кроме финансовой поддержки. И он готов был дать и это. Лишь бы просто быть рядом и знать, что может сделать для нее хоть что-то.

Он так хотел сейчас, чтобы она сказала всего одно слово – останься. Он так надеялся, что в ней все ещё теплится что-то, неомраченное его перед ней виной. Он и сказал, что готов уйти во многом затем, чтобы понять – готова ли она остановить.

Но она, похоже, не была готова. Леся молчала, а он вдруг почувствовал, что… устал. Он сделал бы для нее все на свете, но он не знал, как выпросить прощения. Но знал другое – он хотел для Леси счастья. Пусть даже без него.

Артур молча вертел в руках бумажную салфетку, ожидая хоть слова. Но между ними висела невыносимая тишина, от которой хотелось кричать.