— Сейчас, мам, — отвечает, наградив меня презренным взглядом. — Что мне ей говорить?

— Скажи правду, — безразлично пожимаю плечами, напяливая на себя трусы. — Или я сам ей скажу.

— Ах, ты… — злостно шипит коброй. — Сиди здесь и не высовывайся. Я постараюсь как-нибудь выкрутиться.

Ника затаила на меня обиду, но мне как-то плевать на её чувства. Я пришёл сюда не в Барби и Кена играть. Здесь я, чтобы ещё раз посмотреть на эту самую женщину и убедиться, что она не плод моего воображения.

— Ты чего развалился тут? — спрашивает Ника, вернувшись в комнату.

Не прошло и минуты. Быстро они поговорили.

Лёжа на кровати, я приподнимаюсь на локтях и хлопаю по матрасу рядом с собой.

— Иди сюда, малышка. Мы ещё не закончили.

Одной лишь фразой и своим похотливым взглядом я заставил её залиться краской малинового оттенка.

Скромница тоже мне нашлась. Можно подумать, каких-то десять минут назад это не она отсасывала мне, да ещё так рьяно и умело. Какие ещё секретики припрятаны в этой девушке?

— Я думала ты уже на низком старте, чтобы поскорей свалить отсюда.

— Шутишь? Я же сказал, что мы ещё не закончили.

Вот ещё! Я пока не собираюсь уходить. Пускай даже с силой меня отсюда выгоняет. Я не уйду, пока не увижу её мать, мать её!

— Ладно. Так и быть. Ты можешь остаться, — прыгает она на меня верхом. — Мама увидела твои кроссовки в коридоре. Мне пришлось сказать ей правду.

— Ты сказала правду? — не верю своим ушам.

— Ну да, сказала, что мы встречаемся и что ты пришёл переночевать ко мне, потому что я боялась оставаться дома одна, — хитро она улыбается, выводя пальцем какие-то узоры на моей груди.

— Хм… То есть ты всё-таки нагло соврала.

— В смысле? — пискляво протягивает, оскорблённо глядя на меня. — А мы разве не встречаемся?

Только в твоих мечтах, глупенькая. Только в мечтах…

— Я про «переночевать» с тобой.

— А, ну да. Пришлось импровизировать.

— Ну хорошо. Интересно, и как же твоя мама отреагировала?

— Молча наорала на меня, — неожиданно смеётся она, прикрыв рот ладонью.

— Чего? Это как вообще?

— Есть у неё такая особенность. Когда моя мама очень зла, она предпочитает отмалчиваться, но взгляд её при этом очень красноречив. Мне кажется, что она и убить им кого-нибудь сможет. Может поэтому у неё уже давно не было серьёзных отношений. Все мужики сбегают от неё. Они не выдерживают её тяжёлого характера.

Вот так новости! Наша мамаша ещё и с огоньком. Прекрасный экземплярчик попался. Сам себе завидую!

— Ну, чем займёмся? — поигрывая бровями, слегка толкаюсь своими бёдрами, чтобы Ника почувствовала своей плотью мой «боевой дух».


— Нет, Марк. Давай продолжим завтра. Мама может услышать, да и вообще, мне завтра рано вставать! Тебе, между прочим, тоже.

— Это ещё почему? Мне никуда не нужно!

Она лениво скатывается с меня, вытаскивает из-под задницы одеяло и укутывается им.

— Потому что я не оставлю тебя у себя. Мама будет против!

А это мы ещё посмотрим.

Ника быстро заснула, а я, закинув руки за голову, молча лежал и прислушивался к звукам из соседней комнаты. Первое время я слышал голоса из телевизора, затем, как мне кажется, раздался телефонный звонок. А сейчас я слышу отчётливый звук нагревающегося чайника.

Знать бы что делать со своим нездоровым интересом, пожирающим меня изнутри.

Стараясь не издавать звуков, я приподнимаюсь с постели, натягиваю на себя джинсы и на цыпочках подхожу к двери. Открываю её и, заглянув в щель, вижу её тень. Заочно наше знакомство уже состоялось. Осталось дело за малым.

Была, не была.

Глава 6 Марк

Выхожу в коридор и вижу её, стоявщую у окна спиной ко мне. В шёлковом чёрном халате чуть ниже бедра, светло-пшеничные кудри собраны на затылке заколкой. Она держит в руках кружку, будто согревая свои ладони. Как только отпивает из неё глоток, я делаю очередной шаг к своей цели, но сраная половица путает все карты, скрипнув под моим весом.

Я застываю на месте, а «мама Вика» резко оборачивается на звук. Она окидывает меня оценивающим взглядом и впопыхах запахивает свой халат, заметив, что я бесстыдно блуждаю своим взглядом по её прелестям под тонкой сорочкой.

— Извините, если напугал. Не спится что-то, — говорю я. — Вам, я смотрю, тоже.

Тётя Вика неоднозначно кивает. Она прижимается к подоконнику, когда я, расправив свои плечи, захожу в кухню, как к себе домой.

— Так иди погуляй. Ночные клубы ещё открыты, — дерзко она отвечает и снова отворачивается к окну. — Ты же уже сделал всё, что тебе нужно. Сейчас как раз самое время уносить ноги.

Ух, какой пылкий нрав. А я-то думал, она как и Ника вся из себя скромница, по гороскопу — тихоня, по восточному календарю — серая мышка. Как же я ошибался.

Но мне кажется или я её чем-то разозлил? Или она в принципе зла на всех мужчин?

— Хорошо, я уйду, но вы понятия не имеете то, что мне нужно.

— Да ладно? И что же? — нахально разводит руками. — Удиви меня, мачо!

Мачо… Что-то новенькое, но мне даже нравится.

— Ну, например, именно в эту самую минуту я не отказался бы от горячего чая.

Признаюсь, с моей стороны, предложить ей попить чайку в её же доме — слишком самонадеянно, но у меня есть целый месяц впереди. Я имею право на ошибку или даже несколько.

К большому удивлению, тётя Вика молча достаёт кружку с верхней полки кухонного гарнитура, споласкивает и наливает туда наваристый чай. Она с грохотом ставит на стол кружку, наполненную до краёв, кладёт чайную ложку и снова разворачивается к окну.

Так дело не пойдёт.

Подхожу немного ближе, и встаю позади неё, подперев собой холодильник. Садиться за стол я не собираюсь. Так мне не удастся увидеть эмоции на её лице. Я намерен прямо сейчас начать сокращать между нами ту пропасть, образовавшуюся ни с того, ни с сего.

— Спасибо! — я любезно протягиваю ей ладонь. — Меня Марк зовут.

Она брезгливо смотрит на мою руку, затем с недоверием в мои глаза, но в итоге всё же протягивает свою ладонь.

— Виктория Андреевна.

— Тётя Вика? — мягко сжимаю её ладонь, не упуская возможности подушечкой большого пальца погладить её бархатистую кожу.

— Никаких тёть! Виктория Андреевна, — её взгляд устремляется за моё плечо на барную стойку. — У меня есть булочки. Будешь?

Я чуть было не подавился, представив себе совсем не те булочки. Мой развращённый мозг не воспринял эту фразу серьёзно и пока у меня перед глазами стоит её попка в сахарной пудре.

— Румяные и с сахарной пудрой? — спрашиваю, облизнувшись.

Давай, тёть Вик, добей меня прямо здесь и сейчас.

— Угу и с вишенкой.

Погодите-ка… это что у меня сейчас на языке? Пьянящий вкус победы у меня на языке! Вот что!

Процесс сдвинулся с мёртвой точки.

Как знал, что не нужно таких девушек брать нахрапом и ходить сразу с козырей. Тут совершенно иная ситуация. Здесь требуется особое отношение даже к мелочам. Для начала мне необходимо быть пай-мальчиком, расположить её к себе и найти точки соприкосновения. Доказать, что я вполне достойная партия для её дочери, а уж потом, когда она проникнется, попробовать пойти на натуральное сближение.

Даю себе неделю на это.

— Да, было бы здорово. А то сейчас…, — сглатываю, когда взгляд падает на её попку, — умру с голоду.

Она мимолётно улыбается мне, взявшись за свои булочки… Те булочки, которые сдобные.

— Тогда садись за стол! На моей кухне не принято есть стоя!

Я не спускаю её из виду всё время, пока она вертится на кухне. Она ставит блюдце с булками на стол, себе берёт кукурузные слайсы, а затем достаёт из холодильника баночку со сгущёнкой. Когда она садится напротив меня и наши взгляды пересекаются, она не отводит свои ярко-синие глаза в сторону, как многие другие девушки. Продолжительно время мы играем в гляделки, пока в конечном счёте она не моргает.

— Проиграли, Виктория Андреевна. С вас желание… — низким голосом говорю шутки ради.

Её взгляд настолько глубокий, что кажется она видит всего меня насквозь. Всю мою тёмную сущность. Но ей нравится то, что она видит. В этом я уверен. А если ей нравится, то это говорит лишь об одном — я хорошо могу скрывать своих внутренних демонов.

Виктория Андреевна берёт нож для масла и окунает его в сгущённое молоко.

— Не разбей ей сердце, мачо, иначе я вырву твои яйца и скормлю их собакам, — сексуально облизывает с острия ножа сгущёнку, не стирая с лица коварной улыбки.

Сучка.

Игра обещает быть увлекательной. Мне попался коварный экземпляр, но тем и лучше. Чем сложнее ситуация, тем ощутимей больше удовольствия от триумфа.


— Вы же не против, если я останусь на ночь?

Тётя Вика недовольно хмыкает.

— Против. Как закончишь с чаем, просто запрёшь дверь, — она поднимается из-за стола, ставит посуду в раковину, а затем скрывается в своей комнате, оставляя после себя шлейф сладковатого аромата.

Я покорно подчинился. Ровно через две минуты меня уже не было в этом доме.

Почему?

Потому что пока я позволяю себе играть по её правилам. Мне необходимо усыпить её бдительность.

А как ещё это сделать, если не быть паинькой и добровольно не сложить своё «оружие»?

Иными словами, я на время стану конченным занудой.

Я добровольно обрекаю себя на муки.

Всю следующую неделю мне пришлось возиться с Никой: ходить на бессмысленные, скучные свидания и изображать какие-то чувства. Меня жутко это раздражало, но на что не пойдёшь ради своей цели. После каждой такой встречи я провожал Нику до квартиры, а когда оказывалось, что Тётя Вика дома, моё настроение улучшалось. Мы здоровались… И на этом, пожалуй, всё.