Вот служба в спецподразделении, куда его каким-то чудом распределили: ранние подъемы, тяжелые физические нагрузки, марш-броски, тренажеры, рукопашка, отжимания и упражнения на пресс – сотнями по несколько повторений. Влад уже всерьез подумывал о том, чтобы подписать контракт, даже размышлял о том, как сообщить об этом матери с отцом.

А потом это короткое сообщение от командира: родителей больше нет.

Непонятно, как вообще его младший брат умудрился дозвониться ночью в воинскую часть. Потом шок, полное неприятие и неверие, а затем суровая правда – вот они, в двух деревянных ящиках посреди маленькой тесной комнаты. Мама и папа. Будто спят, лица у обоих такие умиротворенные, тихие, точно сейчас откроют глаза и скажут, что пошутили.

Но ничего подобного. Всё реально.

И слезы Кости – младшего брата, которому едва исполнилось тринадцать. И причитания бабушек-соседок, и сочувственные хлопки друзей по плечу. И все эти люди, люди, люди, которые несут на своей обуви грязь с улицы и многочисленные, пустые, никчемные соболезнования. А потом кладбище: сырое, хмурое, поросшее высокой травой. Последнее «прощай», и комья холодной земли, летящие с его руки в глубокую яму.

Всё как в тумане.

Будто кто-то быстро перематывает пленку перед его глазами: кажется, что час прошел, а на деле целых двое суток. Всё это время он не спал и не ел. А потом пришли какие-то люди и сказали, что забирают Костьку в детский дом. Влад в одно мгновение отошел от похоронного оцепенения и закрыл мальца своей спиной:

– Подойдешь, убью!

Женщина в форме даже глазом не моргнула, видимо, и не такое видала. Понимающе покачала головой:

– Владислав, не делай хуже. Отпусти мальчика, мы должны его забрать, таковы формальности.

– Меня комиссовали! – Он вырос перед ней горой. – Я оформлю опеку. У брата никого больше нет!

– Вот поэтому и нужно всё сделать по уму.

Он ненавидел себя за то, что уступил. Чувствовал себя предателем, когда Костю уводили из дома. Даже представить себе не мог, каково было мелкому там, в детском доме, одному – без него, без родителей, без средств связи.

А на рассвете Влад уже стоял у ворот учреждения и курил одну сигарету за другой. Но на свидание его пустили только ближе к обеду.

Костька его даже не обнял. Сел рядом, вытянул ноги и уставился в стену. Взгляд его был таким потерянным и обреченным, что чувство вины Влада разрослось в огромную незаживающую рану. Он не знал, что сказать, и чем утешить брата. Он и сам был растерян не меньше его и совершенно разбит.

– Я вытащу тебя отсюда, слышишь? – Сжал его руку на прощание. – Я сделаю всё, только не падай духом. Жди.

– Угу. – Не глядя на него, буркнул брат.

– Пора, – открыв дверь, позвалаработница учреждения.

И Влад заметил, как Костик зыркнул на нее презрительно и тут же ощетинился, точно загнанный в угол волчонок.

В груди снова заныло. Влад с силой сжал зубы.

– Обещаю, слышишь?

– Угу, – снова повторил Костя, встал и ушел.

– Отказ вы не подписали, поэтому мальчик, пока содержится в этом учреждении, не будет подлежать усыновлению, не переживайте. – Спустя четверть часа успокаивала его терпеливая специалист отдела опеки. – Теперь от вас потребуется заявление, но…

– Что?

– У вас должны быть доход, место жительства, справка о состоянии здоровья и отсутствии судимости.

Влад прочистил горло. Если с последними пунктами у него всё было нормально, то над доходом следовало хорошенько подумать.

– Я найду работу. – Решительно заявил он. – Найду.

– Отлично. – Сдержанно улыбнулась женщина. – Тогда мы будем ждать.

– А… – парень сглотнул, – скажите, как долго вы будете оформлять документы на опеку, когда я куда-нибудь устроюсь?

– Не волнуйтесь. Если всё будет нормально, то сразу сделаем временную. Пока будут оформляться все документы, брат сможет жить с вами.

– Хорошо.

Тогда Владу казалось, что он видит, как забрезжил свет в конце тоннеля. Выходя из кабинета специалиста, парень ощущал подъем душевных сил и желание сражаться.

А теперь… теперь он стоял у подъезда собственного дома, исступленно колотил стену и не знал, как войти в пустую квартиру и не сойти с ума от царящей там тишины.

– Похоже, ты сегодня перебрал. – Кто-то мягко коснулся его плеча. Юлька. – Последняя стопка явно была лишней. Отвык ты, Влад, от выпивки в этой своей армии.

Ее рука скользнула вниз по его спине, остановилась на пояснице. Это легкое движение немного расслабило напряженные мышцы парня. Влад шумно выдохнул и обернулся к ней.

Девушка распустила волосы и больше не походила на смешливого, вечно занятого бармена. Теперь ее вид навевал ему воспоминания об их босоногом детстве на побережье: озвонком смехе общих друзей, о шумных играх и веселых забавах. Юлька выглядела такой понятной и родной, что хотелось схватиться за нее, как за спасательный круг, и больше не отпускать.

– Домой не хочется? – Понимающе улыбнулась она.

– Нет.

– Тогда идем ко мне.

3

Будильник трезвонил громко и настойчиво. Ксения пошарила рукой по простыне, проверила под подушкой, затем дотянулась до тумбочки и все-таки нащупала свой смартфон. Чтобы заткнуть его, не понадобилось даже открывать глаза, хватило и привычного движения: коснулась пальцем кнопки сбоку на корпусе, и сигнал затих.

Через восемь минут заорет снова, но девушку это волновало мало – отключать его через ровные промежутки времени, не просыпаясь, она могла хоть до самого обеда.

– Вставай! – Нетерпеливо прокричал кто-то под дверью. – Если ты не успеешь свалить в свою академию, то я тебя не повезу! У меня спа и массаж назначены на это время!

– Пошла ты… – пробормотала сквозь сон Ксюша и почти беззвучно застонала от безысходности.

Чертова Наденька. Бессовестная крашеная тварь. Чтоб ей хребет переломили на этом сеансе массажа! А лучше пусть шею свернут! Стерва…

Ксения перевернулась на другой бок и попыталась открыть глаза. Как же тяжело… И голова шумит. Что это с ней?

Ох!

Пульсирующей болью в висках к ней пожаловали воспоминания о прошлом вечере. Неприятные ощущения вспыхнули молнией и тут же исчезли, а вот картинки неудачного похода в клуб все еще продолжали плясать перед глазами.

– Ксюшенька, солнышко, – раздалось из-за двери после тихого стука. – Просыпайся, уже пора.

А это была Наташа. Няня шестимесячной Риточки, которую родила ее отцу мерзкая Наденька.

– Ксюш, время. – Повторила Наталья, приоткрыв дверь в ее комнату. – Ты же знаешь, лучше не опаздывать, иначе…

– Знаю. – Отозвалась девушка. – Иначе, дракониху порвет от злости. Этого я и добиваюсь.

– Я рада, что ты в хорошем настроении.

Ксюша не видела лица женщины, но готова была поспорить, что та ей улыбнулась.

– Встаю, встаю…

Послышался щелчок, Наташа ушла.

Ксения откинула одеяло и села на кровати. Потерла пальцами глаза и прислушалась. Где-то на первом этаже их особняка зашлась криком маленькая Риточка. Наверное, проснулась, не нашла Наталью и испугалась. Сейчас прибежит Надя и станет кричать на няню, приказывая заткнуть ребенка.

Она не ошиблась.

Ровно через пару секунд раздался нетерпеливый и гневный Наденькин визг.

«Прекрасно. Значит, отца уже нет дома». В его присутствии мачеха не позволяла себе ничего подобного.

Видимо, он с утра пораньше умчался в офис решать свои неотложные дела. С тех пор, как его фирма выиграла тендер на застройку всего левого побережья, отца все реже можно было застать дома. Большие деньги, большие проблемы, большие риски. Ясное дело, тут уж не до семьи, которую он и раньше-то не особо жаловал своим вниманием.

– Сделай что-нибудь, чтобы она замолчала! – Наденькин визг эхом прокатился по стенам.

Ничего себе. Вот это диапазон. Чтобы ее крик так отчетливо было слышно на втором этаже особняка, нужно было, как следует, постараться. Даже Рита затихла. Или Наташа уже взяла ее на руки, или ребенок просто замолк от страха.

– Эту бешеную тварь нужно держать в смирительной рубашке, – проворчала Ксюша, вставая с кровати.

И бить током. И кляп изо рта вынимать только во время кормежки. Если она и дальше будет так вопить, то Маргаритка останется заикой. И это в лучшем случае. От такоймамашки ничего хорошего не жди.

И пусть свою мать Ксения почти не помнила, но та, почему-то, представлялась ей доброй и спокойной. Единственным воспоминанием из далекого и забытого детства были её руки – теплые, мягкие, нежные. Они так крепко обнимали, так ласково гладили ее по спине…

Хм. Вот, в общем-то, и всё, что она помнила. Ни цвета глаз, ни оттенка волос матери. Больше ничего.

Ксюша встала, подошла к окну и широко распахнула створки. Весенний морской воздух, насыщенный и соленый, нырнул в комнату и, танцуя, взметнул ее длинные черные волосы. Он был уже по-летнему горячим, да и солнце радовало их в этом году ранним теплом. Вдалеке, на горизонте, мягко покачивалась блестящая морская гладь. Внизу, под окнами, Виталий следил за наполнением пустовавшего с осени широкого бассейна прозрачной чистой водой.

Ксения махнула рукой мужчине. Тот улыбнулся и махнул ей в ответ. Он служил у них уже лет десять. Дворником, садовником, да Бог знает, еще кем – работы в большом доме всегда хватало. И девушке нравилось поболтать иногда с ним или просто перекинуться всего парой фраз. Обычно это помогало забыть об одиночестве, которое она с каждым годом ощущала все острее.

Ксюша приняла душ, расчесала волосы, заколола выбивающиеся пряди розовыми заколками по бокам. Придирчиво осмотрела себя в зеркало. Плоский живот, тонкая талия, длинные стройные ноги. На таком теле хорошо бы смотрелось дорогое кружевное белье, а не вот эти хлопковые трусики и по-детски простоватый белый лифчик.