Я, конечно, сказала Красницкому, что ничего не боюсь, но это была неправда. Боятся все: красивые — уродства, успешные — провала, неуверенные — критики, эпатажные — быть незамеченными. Герои боятся быть слабыми, а слабые — что их снова унизят. Тиран страшится стать жертвой, ибо подсознательно знает, что любая жертва мечтает замочить тирана — только дай в руки топор. И так по кругу.

А мир отвешивает каждому по ложке страхов, как микстуру от кашля. И делайте с ней что хотите — пейте, глотайте, выливайте на голову вместо шампуня или пытайтесь согнуть ложку взглядом, заляпав себе туфли подозрительно пахнущей жидкостью.

Все боятся. Только идиоты абсолютно бесстрашны.


Чего испугалась я? Без психоанализа и не скажешь. Надеюсь, он не заметил!

Я подошла к Красницкому уверенно, ничем не показывая, что с каждым шагом под его пристальным взглядом всё труднее держать марку. Было жарко, но теперь стало, как в сауне, хоть сдирай с себя дубленку, сапоги и чёртовы шерстяные носки. И физиономия у меня, наверное, была красная…

От Красницкого, как от ядерного реактора разило активной радиацией на всю каменную коробку. Моё сердце билось, как сумасшедшее. Я растянула губы в дерзкую улыбку. Он ответил такой же, хоть давай медаль «Саркастический ублюдок года».

В полуметре от Красницкого я развернулась сделать селфи. Он шагнул ближе. Одуряющий запах, внезапная близость, голос с хрипотцой вызвали в моём животе прилив жгучего электричества. У меня закружилась голова, словно я выпила стопку коньяка на пустой желудок. По ногам разлилась слабость. Как у человека, которому дышит в затылок хищник.

«Я ненавижу его!» — резко напомнила я себе, уровень раздражения в крови убил панику и превысил допустимые нормы.

Я почувствовала горячее дыхание прямо над ухом. Воображение дорисовало остальное. В камере смартфона на меня смотрели ехидные глаза.

«Сейчас он распустит руки, и я ударю», — подумала я.

Изобразив улыбку, щёлкнула Айфоном как попало и на одном адреналине ретировалась. Красницкий что-то говорил, я буркнула в ответ и поторопилась сбежать. Подальше от него и от собственной взбесившейся физиологии.

Так не бывает! Не бывает у людей с мозгами в голове, высшим образованием и сложившимся взглядом на жизнь! Не может быть такого от одного взгляда, голоса и запаха!

Я ненавижу циничных подонков, ненавижу равнодушных и наглых хищников! Мне даже думать о нём противно! А низ живота говорил об обратном, приравнивая меня к мартовской кошке… Чёрт!

* * *

Наконец, в лицо швырнуло горстью колючего снега. Я выдохнула. Обернулась, тяжело дыша, словно за мной гнались. И пошла прочь, сжимая в руке шапку и шарф.

Я точно ненормальная!

Да, у меня какое-то время не было мужчины после того, как мы расстались со Стасом, но это же ничего не значит! Я всегда дружу с головой!

Снова чуть не растянувшись на наледи, я вспомнила, что несусь к Тверской расстёгнутая. Остановилась, набрала Никите смску, обозвав в сердцах предателем. Застегнула озябшими пальцами верхнюю пуговицу дублёнки. И зазвонил телефон.

— Рита Мостер?

Голос был весьма деловой и официальный.

— Да, я слушаю, — переводя дух, ответила я, отплёвываясь от снежинок.

— Российская Служба Новостей. Мы хотели бы взять у вас небольшое интервью относительно вашей петиции. Вам удобно сейчас разговаривать?

— Не очень.

— У нас срочный выпуск номера. Когда можно перезвонить в течение получаса?

Я потопталась, оторопев. Увидела глянцевый торец торгового центра и сказала:

— Минут через пять.

— Обязательно перезвоним. До звонка.

Не понимая, зачем я могла понадобиться федеральному ресурсу, я вошла в Торговый Центр, и нашла скамейку в боковом коридоре, куда не доносились оголтелые Джингл Белз, без устали будоражащие предновогодние нервы потребителей.

Я устроилась на скамейке и зашла через телефон в свой аккаунт на американском ресурсе, который используют все наши, борясь за правду, справедливость и собирая деньги на операции. Закладка с моей петицией выпала первой. И мои глаза расширились.

Сколько?!

376 543 человека!!!

А ниже комментарии, комментарии, комментарии…

Я встряхнула головой и всмотрелась в цифру снова. Не может быть! Вчера было двести пятьдесят…

Всем обычно плевать на экологию, как это ни прискорбно, словно не на этой планете живут. Мои друзья из Сочи с лета пытались что-то сделать, но больше трёх тысяч подписей не собрали. Даже кубанское телевидение приезжало. Походило, поснимало, поело люля и варёную кукурузу, а репортаж прошёл незамеченным.

Моя хорошая подруга Оля, гораздо больше меня болеющая за природу Кавказа и Черноморского побережья, писала министру, его замам, депутатам и чиновникам всех мастей. А лес практически исчез с лица земли. Я решила подключиться, когда Оля разрыдалась мне в трубку и прислала ужасающие фото. Меня, как хомяка, разорвало от возмущения, я подключилась, и дело с мёртвой точки сдвинулось… Но никто не мог предполагать, что оно сдвинется так активно!

Я снова протёрла глаза, и телефон со звонком высветил ещё один незнакомый номер.

— Это блоггер Рита Мостер? — сказали с западным акцентом.

— Да, это я, — кивнула я плюшевому Винни-Пуху в два человеческих роста. Меня таким не запугаешь. Даже несмотря на гирлянды на шее.

— Си-Эн-Си радио, Трэвор Джонсон. Мы хотэли бы поговорить о ваша петиция на амэрикански сайт. Вы пишэте против миллиардэр Иван Красницки и министр эколоджи. Вы считаете, что они тоже должны попасть под санкции амэрикански правительства?

— При чём тут санкции? — проговорила я, пытаясь собраться с мыслями. — Не мне решать, кому ездить в США, а кому нет. Суть петиции не в этом.

— Самшитовый лес, о котором вы пишэте, находится в Крыму?

— Нет.

— Но ведь там тоже есть самшит? И он тоже плохой?

— Погодите, я об этом не знаю. Я не стану бросаться голословными обвинениями, — нахмурилась я.

Но мистер Трэвор Джонсон снова заладил о своём. Еле отбилась. Сквозь звонок уже начали до меня дозваниваться журналисты из РСН.

— Ваша петиция собрала… Как вы можете объяснить? Ваши комментарии по скандалу на ток-шоу… Почему вас вывела охрана? У вас личная неприязнь к господину Красницкому?

У меня пересохло во рту. Вывеска кафе поманила мыслью о кофе. Но едва я закончила с этим интервью, позвонили из Подмосковной Новости, потом из ОРС, из РИАРос и так далее. Я застыла на границе между кафе и торговым центром, отвечая на одинаковые вопросы. Особо наглых приходилось отбривать.

На десятом звонке я всё-таки зашла в кафе и ткнула пальцем в латте на табличке. Официант полетел кофеварить. В промежутках между двенадцатым и тринадцатым интервью я успела раздеться. Перед пятнадцатым — увидеть десяток проклятий в свой адрес Инстаграме, в директе. Ого, хэйтер не дремлет! Вроде ж осень закончилась…

Посетители кафе на меня косились, официанты тоже. Кажется, здесь меня запомнят надолго.

Двадцатым позвонил Никита.

— Ритка, ты почему не пришла? И что за наезд вообще, я не понял!

— Какой наезд? — Голова у меня гудела, и об смске я забыла.

— У тебя головокружение от успехов или ты с утра бухаешь, отмечаешь славу?

Я потёрла виски.

— Говори внятно. Меня уже задолбали журналисты с интервью. Кофе остыл, а мысли вспенились.

— Короче, я освободился. Дрон нужен?

— А нужен ли мне дрон… — пробормотала я в растерянности.

— Не, ты реально накатила? — хмыкнул Ник.

— Нет. Слушай, я тут недалеко, в Торговом центре через дорогу и за угол от того проклятого элитного комплекса с пафосным названием. Далеко убежать не успела. Поймали журналисты. Это кофейня Бублик-Рублик. Или чайная. Главное, что на первом этаже.

— Ладно, бегу.

* * *

Через десять минут небритый и мятый, будто принтером зажеванный Никитос сидел напротив меня и скалился.

— Хоть на живую звезду посмотреть. Давай селфи сделаем?

Я отмахнулась:

— Какая из меня звезда?! С ума сошёл?

— Ну, если ты хайпанула до третьей строки новостей Яндекса, считай звезда. По крайней мере, на сегодняшний день. А чем тебе дом Красницкого не угодил?

Я уставилась на друга, раскрыв рот.

— Погоди, ты хочешь сказать, это его компания построила «Цветы Поднебесья»?!

— Не только построила. Он ещё и весь пентхауз занимает.

— Зачем? — у меня аж шея зачесалась под колючим шарфом.

— Живёт, — расхохотался Никитос. — Прикинь, и миллиардерам надо где-то жить.

— О-бал-деть… — произнесла я по слогам и уронила голову на стол. — Ты б предупреждал, что ли.

— А я про ваши тёрки только что прочёл. И ток-шоу нарезку глянул. Ты, кстати, отпадно смотришься с левой камеры. Просто звезда. Да и вообще звезда, только не зазвездись. А то потом можно больно звездануться…

Снова тренькнул вызов. Я простонала:

— Я сейчас телефон выключу, не могу больше.

— Не вздумай! — схватил меня за руку Ник. — Такой шанс редко кому выпадает! Считай села на Конька-Горбунка!

— Если ты о Красницком, то он вряд ли похож на Горбунка.

— О да! Скорее, на коня педального! — заржал олень Никита, подтверждая лишний раз, что все ругательства мы прежде всего говорим о себе.

Но я расслабилась. Журналисты продолжали меня одолевать, хэйтеры тоже активизировались. В комментариях под появляющимися в сети статьями обо мне, самшите и гадском «лесоубийце» Красницком писали разный бред, мат и неадекватщину. Особенно там, где присутствовала хоть одна моя фотография. Я пробежалась глазами, покривилась от эпитетов и подозрений в моей профессии, интимной жизни, волосатости и умственном коэффициенте, и решила больше комментарии не читать. Бабки во дворе по сравнению с комментаторами типа «Аноним» — чистые, невинные, аки горлицы…