Я развернулась к соседке, с высунутым от усердия языком снимающей на мой Айфон.

— Спасибо, Зоя Фёдоровна! Всё получилось?

— А то как же? Я Галку постоянно снимаю.

— А ключик от крыши не у вас случайно? — поинтересовалась я.

Ключ у «нашего радио» был, я правильно догадалась — тот, кто первым узнает новости во дворе, просто обязан проникать куда угодно и когда угодно. Поблагодарив ещё пару раз "бывшую помощницу комсорга" и обещав клятвенно вернуть ключ, я направилась к себе. В голове крутилось: «С ума сойти, я — Навальный…»

Я быстро сбросила с себя одежду, переоделась в тёмно-синюю горную куртку, джинсы, кроссовки, спрятала волосы, натянула кепи на лоб и шарф на нос. На спину рюкзак со всем, что понадобится. Если не вглядываться, пацан рослый, а не инстаграмщица Рита.

Я сбросила Ясику смску с предупреждением и побежала на крышу. Люк поддался с трудом, на кепку посыпались голубиные перья. Запахло помётом. Фу, гадость какая!

Я влезла по железной лесенке на чердак и аккуратно, стараясь не хлопать, опустила крышку люка. Мы с пацанами лет в тринадцать прыгали с подъезда на подъезд. Да там прыгнуть всего-то… Я глянула в уходящую вниз кирпичную стену и покрылась мурашками.

Мне не страшно, вот ни капельки не страшно, и если я здоровая, как лошадь, я просто переступлю это никчёмное расстояние. Раз, два… Я оттолкнулась и приземлилась на соседнюю крышу. Чуть не полетела головой вперёд, споткнувшись об отошедший лист толи, но, к счастью, удержалась на ногах.

Ваня ради меня и не то сделал. Я пригнулась на всякий случай, стараясь быть незаметной для дюжины камер во дворе, и добралась до выхода на чердак углового подъезда. Я знаю, тут всегда открыто. Я пробежалась ураганом по лестнице вниз, и на первом этаже постучала в квартиру Нельки Карпатиной, которая мне так и не вернула пятисотку с прошлого года.

Нелька приоткрыла дверь. Я выпалила:

— Привет, долг прощаю. Точнее дарю! У тебя окна на улицу открываются? В смысле решётки? — И толкнула дверь довольно бесцеремонно.

— Э-э… — Нелька в одной длинной фланелевой рубашке в клетку, будто снятой с дворового пенсионера, и в тапочках на босу ногу, попятилась. — Ко мне нельзя!

— Я не к тебе. Я в окно. У тебя же точно открывается решётка! Я знаю, ты водку ночью продаёшь. Где?

— На кухне.

— Открывай!

В спальне послышалось шевеление и мужское покашливание.

— Ну поскорее, тебя ждут! — воскликнула я.

И Нелька побежала впереди меня:

— Ладно, давай бегом!

Через три минуты я спрыгнула в неопознанные кусты и пошла хоженой тропой алкоголиков вдоль подъезда и мимо гаражей к улице. Аллилуйя! Пусть митингуют без меня!

Глава 87

К утру я выспался, полежал, подышал спокойно, вспомнил даже медитацию, которой экзотики ради в Непале научился, у монахов на скале. И пришёл в себя. Впрочем, так и должно было быть: несколько капельниц с обязательной глюкозой, и ты бодр и весел. Правда, сейчас я был зол. Больше всего на себя. На свежую голову до меня дошло, что я вообще не имею права ни раскисать, ни сдаваться.

Вспомнил Риту во вчерашнем платье, её полную соблазна грудь, идеальные ноги, лебединую шею и шёлковый водопад чёрных волос, и почувствовал возбуждение. Самая красивая женщина на свете согласилась разделить со мной жизнь, а я валяюсь тут, как тухлый кальмар в томате! Я не согласен быть с ней всего пару месяцев — мне и жизни не хватит, чтобы полностью насладиться! И компанию я строил не для того, чтобы спустить в один миг. И меня ждёт проект моей мечты — «Кристалл Центр» из стекла и зелени, а я… Идиот!

Кажется, у меня случилось помутнение рассудка после неожиданного апперкота от следственного комитета и новостей адвоката о том, что никому не надо моих денег! Вот реально никому. Не бред ли?

Электронный браслет защёлкнулся на щиколотке, а будто на мозгах. Я уверен, что для «восьми лет» по-крупному я никому не переходил дорогу. А, значит, пора просыпаться на самом деле и копать во всех направлениях.

Спасибо маме, что оставила наличку. Когда утром заглянула медсестра, я купил у неё телефон. К чёрту законопослушность! Я послушным никогда не был, а тут такое прекрасное отсутствие камер и всего один лох за дверью. Сегодняшний с меньшим рвением, чем упырок вчера. Медсестра сказала: сидит, в телефоне играет. Масло!

Я вошёл в туалет и прикрыл за собой дверь. Дурацкая эра мобильных телефонов — не помню ни одного номера наизусть, кроме адвоката и помощника. Я набрал Регину.

— Привет!

— Иван Аркадьевич? — удивилась Регина. — Каким образом? Впрочем, извините, не важно! Рада вас слышать!

— Взаимно. Спасибо за помощь вчера! Как дела?

— Хм, всё сложно. Архитекторы паникуют, да и вообще все на ушах. Но странно было бы, если б при данных обстоятельствах было иначе. Как вы себя чувствуете?

— Нормально. Регина, это мой новый номер. Мне нужен финдиректор, Гастинцев и телефон Боброва. Он же в Склифе лежит?

— Да, ещё лежит.

— Он мне очень нужен. И пусть подготовят полный отчёт по объектам.

— Всё заморожено, Иван Аркадьевич… Тут обыски проходили.

— Хм, а с какой радости? Наши юристы тоже заморожены?

— Но представители следственного комитета пришли с ордером…

— Та-ак, началось наступление по всем фронтам, — не испугался, а разозлился ещё больше я. — И что, нам или мне выдвинуто обвинение в финансовых махинациях?

— Нет, но ваш адвокат сказал, что при наличии ордера мы не имеем права возражать.

— С ним я потом поговорю. Начальник юротдела пусть тоже отзвонится. Пора писать заявление в Собственную безопасность, пусть разберутся, кто у них там самоуправством занимается.

— Ой, Иван Аркадьевич, вас тут очень-очень хочет Зульфия Закировна! Рядом стоит…

— Давай её сюда.

В трубке послышался голос директора по закупкам.

— Иван, слушай, хотела тебе сказать по поводу итальянских поставщиков. Мы же выдвинули им претензию за предоставление заражённых саженцев. Итальянцы отнекиваются и даже прислали официальное письмо с сертификатом их аналога нашего «Эпидконтроля», где написано, что саженцы были проверены и абсолютно здоровы. Мы собственно это письмо уже получали при покупке самшита ещё в августе. Думаю, его можно приложить к делу о халатности, по которому тебя обвиняют.

Я вспомнил об обещанном отчёте от Сержолей о том, что залётная огнёвка скорее с китайским разрезом глаз, а не с запахом макаронников. По загривку пробежал холодок.

— А это становится интересным…

— Тут ещё один факт выяснился, — добавила Закировна. — Когда я наезжала на итальянцев за качество товара и задержку с поставками, они проговорились, что тогда им поступило одновременно два заказа на те же саженцы. От нас и от чехов для какого-то гостиничного комплекса в Карловых Варах. Те практически одновременно с нами предложили выкупить весь самшит по более высокой цене, но тянули с предоплатой. А мы не соглашались повышать цену и настаивали на предварительно оговоренных условиях. Но потом чехи внезапно отказались от заказа. Поэтому итальяшки и задержали подписание контракта, и поставки соответственно.

Услышав «Карловы Вары», я сразу сделал стойку.

— Стоп, Закировна! Ты случаем не выяснила, кто из чехов хотел самшит?

— Комплекс «Булов».

— Отель «Булов Гранд» входит в этот комплекс? — у меня сердце забилось чаще — вспомнилось, как оттуда меня вытолкали в чешскую кутузку.

— Да.

Я выругался и стукнул кулаком по пошлому кафелю, на который обычно бы и не взглянул — качество паршивое.

— Нам нужен официальный ответ от итальянцев с указанием именно этой причины задержки поставок, с указанием чешской фирмы и их заказа, — выпалил я. — Как угодно получи от них эту бумажку! Скажи, что в этом случае мы их не больно побьём или вообще бить не станем. В общем, ты же монстр переговоров, Закировна, сделай! Очень прошу тебя!

— Хорошо, Иван, постараюсь. Тебя можно поздравить с бракосочетанием? — улыбнулась она, судя по голосу.

— Поздравить можно будет потом, когда я выйду из этой клетки. И, Зульфия, получи бумажку! Я буду считать это свадебным подарком.

Я отбил звонок и попытался отдышаться. Чёрт, ещё кровь в норму не пришла, видимо. Разволновался, как пацан.

Вышел из туалета, борясь с головокружением, и услышал львиный рёв из коридора:

— Я жена!

В палату ворвалась Рита. Я не сразу её узнал. Взмыленная, одетая нетипично и даже волос её шикарных не видно. У меня аж сердце оборвалось: неужели подстригла?

Но она сбросила куртку, шарф, стянула кепку, и знакомый чёрный плащ рассыпался по её плечам. Красавица! Рррита! Моя…

* * *

— О, Ваня! Ты уже на ногах! Не рано? — подошла она ко мне, пытаясь обуздать остаточный гнев, которым от неё разило за метр. Но не по отношению ко мне, мне моя львица улыбнулась.

— Даже поздно, — ответил я и заключил её, вибрирующую энергией, жаркую, как вулкан, и так искушающе пахнущую, в объятья. Я посмотрел на неё вблизи и спросил: — Что мою девочку так взволновало? Удод-охранник?

— Если бы! — Рита чмокнула меня быстро в губы и высвободилась. — Прости, меня колбасит, сейчас успокоюсь. Дай мне минутку.

Я усадил её в кресло для посетителей и сел на стул напротив, в очередной раз мысленно благодаря Сашу Фёдорова за отдельную палату и нормальные условия. Не забуду ему доброты и дружественности! В такой ситуации, как у меня, ярче видишь, кто чего стоит, люди превращаются в лакмусовые бумажки.

— Рассказывай, — сказал я.

— У тебя с сердцем как?

— Норм. Я уже, как огурец.

— Алюминиевый огурец из песни Цоя, да? — хмыкнула Рита.

— Вот именно. Непробиваемый. Финт ушами закончился, не переживай.