Наверное, Жак читает их в «потайном кабинете». В течение нескольких мгновений она обсуждала сама с собой возможность отправиться за книгами, но затем, почувствовав к себе отвращение, остановилась. «Откуда у меня такое маниакальное стремление узнать как можно больше? – подумала она. – Я и так знаю все, что нужно. Сейчас не дневники следует читать, а принимать какое-то решение. Что делать?»

Разговор с Жаком не оставлял сомнений в том, что добровольно «Дом мечты» он не покинет. По-видимому, в нем пробудилось наследственное сумасшествие, которое передавалось в семье Молино от деда к отцу и от отца к сыну. Толчком к этому, видимо, послужило посещение проклятой комнаты и знакомство с действительной жизнью деда и отца. Теперь прошлое, витающее в этой комнате, цепко схватило Жака за горло и не отпускает. Ребекка понимала, что разжать этот захват ей одной не под силу.

Что же остается? Возможность возвращения к родителям в Индию она уже отвергла. Что еще?

О, если бы только здесь был Арман! Пусть бы он скорее возвратился! Маргарет больше ни разу не упоминала о нем, но те ее слова темным облаком висели в сознании Ребекки. И все же, если Арман погиб, неужели его семье ничего бы не сообщили? Вывод один: надо ждать. Ждать и одновременно что-то предпринимать. Но что?

Взяв дневник, она встала, чтобы положить обратно в сундучок, и… застыла на месте. В груди перехватило дыхание. Потайная панель позади камина медленно двинулась в сторону.

Ребекка стиснула переплет так сильно, что заболели пальцы. Ее всю наполнил суеверный страх, как сосуд наполняет ледяная вода. Ей казалось, вот-вот из темноты покажется фигура Эдуарда: он сейчас выйдет в своих погребальных одеждах, бледный и злобно улыбающийся.

Но вместо отца появился сын, почти такой же страшный, каким в своем воображении Ребекка нарисовала Эдуарда.

Он не отрывал взгляда от дневника, прижатого к ее груди. Ребекка догадалась, что он наблюдал за ней в глазок. Интересно, как долго?

Жак медленно направился к ней, а она начала пятиться, пока не уперлась спиной в стену. Ребекка тихо вскрикнула, когда он протянул руку и выхватил дневник.

– Ты, я вижу, все никак не угомонишься? – произнес он свирепым голосом. – Я говорил тебе несколько раз: забудь эту комнату, забудь, что ты увидела и узнала. Забудь! Но тебе все мало. Ты даже осмелилась рыться в моих личных вещах! – Он потряс книгой перед ее лицом. – Это написано не для твоих глаз. Это для моего отца и для меня, полноправного наследника Жана Молино. Как ты осмелилась раскрыть этот дневник?! Как ты осмелилась его читать?!

Теперь он уже кричал. Ребекка вжалась в стену от страха.

– Я только хотела знать… понять!

Неожиданно он ударил ее по лицу. Не в полную силу, но все же ощутимо. Голова Ребекки дернулась от удара, и все тело, не только щеку, пронзила острая, жгучая боль.

– Ну, теперь поняла?! А впрочем, возможно ли, чтобы ты что-нибудь поняла? – зло прошептал он. – Ты всего лишь женщина, и к тому же не из рода Молино. Как ты можешь понять силу и мощь, какой обладали мои дед и отец? Ее темное сияние? Тебе бы, конечно, хотелось, чтобы у меня не было этой силы, не правда ли? Тебе бы хотелось держать меня на привязи! Ты все еще не можешь успокоиться, не можешь перестать возмущаться тем, что я не в состоянии совершить с тобой акт плотского соединения. По-твоему, я неполноценный человек, и ты презираешь меня за это. Не хочется тебе, чтобы я обладал полной мощью, какую знали дед и отец. Но я раскусил тебя, женщина, и ты мне уже не помешаешь. Клянусь моим темным богом, не помешаешь!

Оцепенев от страха, Ребекка смотрела на него во все глаза, не веря, что этот буйный маньяк и есть тот самый Жак, которого она знала. Было ясно, что сейчас его покинули остатки разума и она находится в смертельной опасности.

Когда он потянулся к ней, она сделала обманное движение вправо, затем метнулась в противоположную сторону и нырнула под его руку. Сделав отчаянный рывок, она достигла двери, откинула засов и, прежде чем он успел ее схватить, оказалась в коридоре.

Ребекка бежала не чуя под собой ног. Сзади были слышны его тяжелые шаги. Жак шел за ней. Она добежала до лестницы и быстро спустилась вниз, даже не глядя на ступеньки.

В какой момент Жак прекратил свое преследование, Ребекка не заметила, но, когда она оглянулась, ворвавшись в кухню, полную людей, – она специально туда стремилась, – сзади его уже не было. Ребекка резко остановилась, увидев, что Дарси и кухонная прислуга ошеломленно смотрят на нее.

– Он очень опасен, Маргарет. Это правда, поверь мне, ради Бога! Я пыталась уговорить его поехать со мной в Саванну, но он отказался. Я просила его показаться доктору, он тоже отказался. Теперь он мне угрожает! Я приняла решение. Я отправляюсь в Саванну и хочу, чтобы ты поехала со мной.

Разговор происходил в малой гостиной рядом со спальней Маргарет. Ребекка возбужденно металась по комнате, а Маргарет стояла у окна и глядела в парк.

– Ты просто все неправильно поняла, Ребекка, – отозвалась она, не оборачиваясь. – Ведь Жак такой мягкий, он вовсе не жестокий, и ты это знаешь не хуже меня. Если он потерял над собой контроль и тебе угрожал, так это, должно быть, потому, что ты его раздосадовала.

На мгновение Ребекка испугалась. Ей показалось, что она сама начинает сходить с ума. Она схватила Маргарет за плечи и повернула к себе.

– Послушай меня! Жак уже не тот человек, которого мы с тобой знали. Посмотри сюда. Видишь след на моей щеке? Это он ударил меня!

Губы Маргарет скривились, и это привело Ребекку в ужас.

– Должно быть, ты сама спровоцировала его. Уж мне-то хорошо известно, какой ты можешь быть. Так вот, представь себе, не каждый мужчина станет спокойно сносить твои выходки.

Ребекка встряхнула кузину что есть силы.

– Маргарет, опомнись! Я начинаю думать, что ты такая же сумасшедшая, как и он. Неужели ты совсем ослепла? Нам опасно здесь оставаться. Слышишь? Ему будет все хуже и хуже, с каждым днем. Никто не может сказать, что он вытворит в следующий раз.

С силой, которая поразила Ребекку, Маргарет схватила ее запястья и сбросила руки со своих плеч. Отойдя на шаг, она спокойно оправила платье. Ребекка растерянно смотрела на кузину, не зная, что предпринять.

– Мать Жака, Фелис, его психическим состоянием ничуть не обеспокоена; ее только тревожит, что он плохо выглядит. Ты абсолютно неправильно все понимаешь, Ребекка. Впрочем, ты всегда была такой. Когда же ты поймешь наконец, что твоя обязанность как жены оставаться здесь и быть рядом с ним?

Отчаявшись преодолеть безмятежный идиотизм кузины, Ребекка потеряла терпение.

– Маргарет, я жена ему только на словах. Он никогда не был со мной близок.

– Я не хочу ничего об этом слышать…

Не обращая на нее внимания, Ребекка ринулась дальше:

– Маргарет, пойми наконец, он неспособен быть настоящим мужем никому. Он был ранен на войне. Понимаешь? На самом деле мы не настоящие муж и жена!

Маргарет отвернулась.

– Я отказываюсь слушать эту грязь! Ты венчалась в церкви. Ты жена ему перед Господом!

– Он обманул меня, скрыв свой недуг, и поэтому даже Бог не станет считать наш брак законным. Я покидаю Жака. А что намереваешься делать ты? Останешься здесь, рядом с ним? О, не надо только думать, что я не замечала, как ты по нему страдаешь! Наверное, в этом кроется причина того, что ты постоянно повторяешь мне, что я его жена. Видимо, хочешь напомнить себе об этом факте? Если так, тебе не придется больше терзаться, я отпускаю его на свободу. Для тебя он будет идеальным супругом!

Голова Маргарет дернулась.

– Я не отрицаю, что люблю Жака! – выкрикнула она восторженным голосом. – Но это такая любовь, которую ты никогда понять не сможешь. Это любовь души!

Внезапно вся злость Ребекки пропала, ее сменила усталая покорность судьбе. Маргарет, по-видимому, тоже рехнулась.

– Маргарет, – с горечью произнесла она, – в физической любви между мужчиной и женщиной нет ничего плохого или позорного. Такова Божья воля. Это Он повелел нам делить друг с другом наши тела, так же как и наши души, это Он приказал нам производить на свет детей. Духовная любовь – это очень хорошо, но людям нужно большее. Разве ты этого не понимаешь? У меня вовсе не было намерения унизить Жака или как-то оскорбить. Он несчастный человек, и очень хорошо, что ты его любишь. Люби себе на здоровье, но не надо его обожествлять и поклоняться ему, как идолу! И пожалуйста, едем со мной в Саванну. Я не буду знать покоя, если ты останешься здесь.

– И все же я остаюсь, – Маргарет холодно смотрела на нее в упор, – потому что нужна Жаку. И Фелис тоже. А ты поступай как знаешь. Ты же всегда делала все по-своему.

Эту ночь Ребекка провела в своей старой спальне, которая примыкала к небольшой гостиной.

Ужин прошел тягостно. Жак, правда, отсутствовал, прислав сообщение, что будет ужинать у себя в кабинете. Насупившаяся Маргарет обиженно молчала.

Только одна Фелис, по-видимому, не замечала ничего вокруг и болтала без умолку.

Впервые в жизни у Ребекки полностью отсутствовал аппетит. Она сидела, ковыряя ножом в тарелке, и все обдумывала, как сказать Фелис, что хочет уехать в Саванну. Это будет не просто, но надо как-то исхитриться, потому что настоящую причину выдать ни в коем случае нельзя. Кроме того, она была уверена, что Фелис поведет себя примерно так же, как Маргарет. Их объединяло одно счастливое качество – они были способны полностью игнорировать то, чего не желали замечать.

Мучаясь угрызениями совести, Ребекка глядела через стол на Фелис: «Что с ними станет, с ней и Маргарет, если они останутся здесь одни с Жаком? А может, все как раз успокоится? Может, только я так сильно раздражаю Жака, потому что единственная знаю о существовании комнаты и его теперешнем психическом состоянии? Эти два факта в его сознании каким-то образом повернулись так, что полностью восстановили его против меня. Стоит вспомнить, что даже Эдуард, уж на что дурно обращался со своей женой, но все же никогда серьезно ей не угрожал. Нет, пожалуй, Маргарет и Фелис можно не бояться Жака. Но мне нужно уезжать, и поскорее, потому что мое присутствие здесь только ухудшает его состояние. Надо срочно придумать какой-нибудь предлог, чтобы у Фелис не возникло никаких подозрений.