Наталия Миронина - Волшебная сумка Гермионы

– Спасибо тебе за эти слова, а то я чувствую себя преступницей!

– Скажу больше: если бы тебе было наплевать на семью, дочь, на ваш дом, тебе бы в голову не пришло учиться. Ты бы вела тот самый образ жизни, что ведет твой Виктор. Так что успокойся, и давай думать, что можно сделать.

Через две недели Кира опять разговаривала с Виктором:

– Я понимаю, что мой отъезд не очень удобен. Дом, хозяйство. Но есть выход из положения. Я могу Лену взять с собой. Неподалеку от того места, где я буду учиться, есть пансион: там можно не только жить, но можно определить ребенка в детскую школу. Ну, школа – это громко звучит. Так, курсы, группы развития, пока родители заняты…

– От меня что надо?

– Ты, как отец, должен подписать бумагу, что не возражаешь против нашей поездки.

– И все?

– И все, – с замиранием сердца кивнула Кира.

– Давай бумагу, подпишу.

Кира молниеносно достала документ и ручку. Виктор пробежал текст глазами и поставил свою размашистую подпись.

Кира с облегчением вздохнула. Но уже ночью, лежа без сна на террасе, она поняла, какая заноза доставляет ей боль. «Так он же не за Лену волновался, и не я нужна была ему здесь. Не хотелось ответственности. Не хотелось забот и хлопот. Ему совершенно наплевать, зачем и почему я так поступаю», – думала она, и впервые за долгое время ей захотелось расплакаться. При всех проблемах Кира привыкла к тихой семейной жизни, привыкла к мужу, и даже их ссоры сейчас казались безобидными. Гораздо тревожнее было от спокойствия Виктора, почти равнодушия, с которым он подписал разрешение на выезд.

Иногда не имеет смысла искать причины тех или иных поступков. Мотивы могут быть скрытыми или явными. Они могут быть продиктованы внезапно нахлынувшим чувством или хорошо обдуманными соображениями. Мы никогда не узнаем точно, о чем думал человек, одним взмахом переиначивший нашу жизнь.

В тот вечер в доме было тихо и мирно. Все собрались в гостиной. Виктор, лежа на диване, решал кроссворд и прислушивался к новостям из телевизора. Лена рисовала и пеняла матери:

– Мамочка, вот пользовалась моими карандашами, и теперь они тупые.

– Не буду больше. Ты права, если что-то взял, надо вернуть таким же, – соглашалась Кира.

Она сидела за столом рядом с дочкой и разбиралась с документами – ей надо было заполнить анкеты для получения визы, еще раз проверить все справки, копии, платежки. Сейчас, в уюте собственного дома, она уже не мучилась сомнениями и не обижалась на мужа. Ей казалось, она поняла Виктора. Скорее всего, он завидовал ее умению вырваться из будней. Поняла она и его опасения остаться без привычных ритуалов, без того, что и составляет повседневную жизнь. Кира перестала думать о том, что Виктор мог бы больше работать. «Не больше зарабатывать, – мысленно, для себя самой, подчеркнула она, – а именно работать. В доме всегда есть дела!» Кира уже предвкушала свое приключение, которое теперь не казалось страшным, а казалось увлекательным и перспективным. «Я постараюсь сделать все для будущего Лены и для семьи вообще!» – думала Кира, заполняя многочисленные графы.

– Чайку бы попить. – Виктор поднялся с дивана и подошел к столу. – Что это у тебя?

– Да, конечно, – улыбнулась Кира. – Это я наконец все документы собрала. Оказывается, их столько! И анкеты тоже заполнять надо без единой ошибки. Сейчас, мне чуть-чуть осталось.

– Ага, – сказал Виктор и взял со стола несколько документов, чтобы рассмотреть.

– Аккуратно, нельзя, чтобы они помялись, – не поднимая головы от стола, предупредила Кира.

– Ага, – опять ответил Виктор, и Кира услышала звук разрываемой бумаги.

– Я передумал, я не отпущу с тобой дочь, – сказал муж спокойно и вернулся на диван.

Кира почувствовала, как ухнуло сердце куда-то в пятки. Потом ей захотелось закричать, но не получилось. Она не смогла – увидела удивленный взгляд дочки.

– А зачем ты порвал эту бумажку? – обернулась Лена к отцу.

– Захотел – и порвал, – последовал ответ.

Кира, тихо собрала со стола все документы со стола и пошла к дверям.

– Мама, тебе не нужна эта бумажка? – переспросила дочка.

– Не нужна. Совершенно не нужна. Сейчас ужинать будем, – улыбнулась Кира.

На террасе Кира все аккуратно сложила в папку. Потом открыла окно, впустив холодный воздух. «Вот и отлично, вот отлично», – повторила она про себя. Она запретила себе думать о том, почему так поступил муж.

– Знаешь, что самое трагичное, а потому и смешное в этой истории? – спросила Люда Воронова, услышав о случившемся.

– А здесь есть что-то смешное? – вздохнула Кира.

– Ну, относительно. Понимаешь, если бы ты не разложилась в гостиной со своими бумажками, если бы он их не увидел, ничего бы не случилось. Он отпустил бы вас. Даже если и пожалел бы потом. Понимаешь, твой муж повел себя как вздорная тетка. Прости, что я так говорю.

Кира махнула рукой.

– Мне все равно. Но что делать? Понимаешь, еще вчера я чувствовала себя виноватой. Я все-таки готова была остаться в Москве и искать походящие курсы. Но теперь…

А теперь Кира точно знала, что не уступит. Она вывернется, еще больше залезет в долги, она обязательно что-нибудь придумает, но поедет в Италию. И вернется оттуда настоящим специалистом, мастером. И теперь уже никто не остановит ее.

Кира продолжала оформлять документы, ездила на собеседования в посольство, изучала метеопрогноз и охала, разглядывая свой не очень богатый гардероб. И посреди хлопот на смену решимости вдруг приходили сомнения. Они шли вереницей, сменяя одно другим. «А что, если это – знак? Такое предупреждение не делать то, что может не получиться?» – вдруг впадала в мистику Кира. В такие моменты она опять убирала в шкаф отобранную одежду, прятала документы и затаскивала чемодан в кладовку. На какое-то время она успокаивалась. Казалось, что старая жизнь вернется, наваждение перемен отступит и как-то проживет она свою жизнь без потрясений и нервотрепки.

Но уже через сутки Кира опять начинала терзаться сомнениями. Только уже другого свойства.

– Ты уже все решила, зачем ты травишь свою душу! – сказала как-то Люда, наблюдая за Кирой.

Да, Воронова была права. Кира все решила. Ей оставалось только самое главное – подумать о дочери.

Как-то вечером зазвонил телефон.

– Кира, можешь говорить? – Это была Люда. – Завтра приезжай, поговорим. Или давай встретимся, где тебе удобно.

– Что-то случилось? – заволновалась Кира.

– Ничего. Мы тут с мужем посоветовались: оставляй Леночку у нас. Где двое, там и трое. Тем более она нас знает и с ребятами дружна.

Кира растерялась.

– Спасибо вам, но…

– Что – но? – воскликнула Люда, потом спохватилась. – Конечно, ты решай, думай. Но имей в виду, мы готовы помочь.

– Спасибо, – еще раз повторила Кира, – я обязательно перезвоню тебе, просто сейчас говорить неудобно.

На самом деле Кира боялась расплакаться. Он боялась, что Люда услышит слезы в ее голосе. Кире было страшно обидно, что Люда Воронова, с которой она лишь в последнее время близко сдружилась, проявила больше понимания, чем ее, Кирины, родственники. «Да никто никому ничего не должен. Тем более нельзя требовать от пожилой мамы, чтобы она решала за меня проблемы. Но… Ведь сообща можно было найти выход из положения!» – думала Кира, сидя на скамеечке у забора. Она не спешила в дом.

Самолет улетал рано. Несмотря на это, дочку взяли в аэропорт.

– Мама, будешь мне звонить? – спрашивала Леночка. Они стояли перед турникетом пограничного контроля.

– Конечно, постараюсь каждый день. А пока ты ждешь меня, веди себя хорошо. И слушайся всех. И тетю Люду тоже.

– Обещаю, – кивнула Лена.

У Киры сжалось сердце. Вот уже несколько дней Леночка проводила время в доме Люды с ее детьми. «Пусть привыкнет», – предложила Воронова. Кира ужасно волновалась, но понимала, что другого выхода нет.

– Время пройдет быстро. Я вернусь, и мы с тобой пойдем на речку. Как всегда.

– Ты не волнуйся. Мне у тети Люды хорошо, – весело сказала дочка.

– Все, беги. А то опоздаешь. Ни о чем не беспокойся. Я буду тебе звонить, все докладывать. А ты учись и приезжай с пятерками. – Люда обняла подругу.

Кира, волнуясь и путая выходы, преодолела пограничный контроль, регистрацию и паспортный контроль. Самолет Киры еще не взлетел, но связь с прежней жизнью уже была прервана. Оставалось только будущее. «Надо чаю выпить!» – сказала себе Кира, обнаружив маленькое кафе. Удивляясь безумным ценам, она сделала заказ и еще раз в уме прошла тот путь, который накануне они проделали вместе с Вороновой Людой.

– Думаю, надо наведаться к нотариусу, – сказала Воронова.

– Зачем? – испугалась Кира.

– Понимаешь, в любой момент твой муж или мама могут приехать ко мне и обвинить нас с мужем, что мы похитили Лену. То есть нужно основание, на котором Лена может находится в нашем доме. Понятно, что это не заграница, разрешения остальных родственников не нужны, но все же бумажку иметь надо. К тому же тебе будет спокойно – мы там пропишем наши с мужем обязательства по отношению к ребенку, точные сроки пребывания.

Кира допила чай и выглянула в большое окно. Увидела солнце, самолеты, тяжело отрывающиеся от земли. «Вот я и улетаю, – подумала Кира, – и мне надо верить, что все будет хорошо. И у меня, и у Лены. Впереди – Италия!» – Кира вдруг улыбнулась. Только сейчас она осознала, что наконец-то улетает. Что начинается новая полоса в ее жизни, и насколько она будет успешной, зависит только от нее.

В сумке Киры, помимо небольшого количества одежды, лежал альбом. В нем было больше двадцати набросков. Привычка носить с собой карандаш и бумагу у нее появилась относительно недавно: Кира теперь была внимательна к деталям, к людям, к тому, как они одеты.

– Ты должна обязательно все фиксировать. Даже самую ерунду. Потом это обязательно пригодится, – говорила Люда Воронова.