Мама замирает с венком в руках.

— Мне что-то послышалось про Рэйчел и духа… или это правда?

— Я понимаю, что это совсем не вовремя. В выходные будет куча клиентов. Если это неудобно, я никуда не поеду. — Я не говорю об одном, о том, что мне на самом деле не очень-то хочется ехать. Не хочется тратить целых два дня, мотаясь туда-сюда на поезде, когда их можно провести с Калебом.

Мама подходит к прилавку, на котором стоит запечатанная картонная коробка, и вскрывает упаковку ножом.

— Я поговорю с папой, — отвечает она. — Что-нибудь придумаем.

— А…

Открыв коробку, она протягивает мне несколько тонких белых упаковок серебристой мишуры. Я раскладываю их на полке под венками, а она передает мне еще.

— Кое-кто из ребят просил о сверхурочных, — говорит она. — Можем их привлечь, пока тебя не будет. — Она убирает пустую коробку под прилавок и вытирает руки о фартук. — Присмотришь за кассой?

Значит, идет обсуждать дело с папой.

— Вообще-то, мам, — я закрываю глаза, — мне на самом деле не хочется ехать.

Я улыбаюсь, стиснув зубы. Мама смеется.

— Тогда зачем же спрашиваешь?

Я потираю лоб.

— Рассчитывала, что ты откажешь. Вам же без меня не обойтись. Но я обещала Рэйчел спросить.

Мама ласково смотрит на меня.

— Милая, что происходит? Ты же знаешь, нам с папой нравится, когда ты помогаешь, но мы бы не хотели, чтобы ты чувствовала, что чем-то жертвуешь ради семейного дела.

— Но это же семейное дело, — подчеркиваю я. — И когда-нибудь оно перейдет ко мне.

— Нам бы очень этого хотелось. — Мама обнимает меня, а потом отстраняется и смотрит мне в глаза. — Но, если я правильно понимаю, тут замешан не только семейный бизнес и спектакль?

Я отвожу взгляд.

— Я очень дорожу дружбой с Рэйчел. Ты знаешь. И хотя у Духа Прошлого Рождества даже нет реплик, я все равно хочу увидеть ее на сцене. Но… дело в том… в общем, Калеб пригласил меня в выходные познакомиться со своими родными.

Мама изучает мое лицо.

— На месте твоего папы я бы уже бронировала билет.

— Точно, — отвечаю я. — Я веду себя глупо, да?

— То, что ты чувствуешь — вовсе не глупо, — говорит мама. — Но не буду врать, нас с папой эта ситуация очень беспокоит.

— Мам, скажи, — я пытаюсь прочесть по глазам ее мысли, — Эндрю вам что-то рассказывал?

— Он говорил с твоим отцом, — отвечает она. — И теперь тебе тоже надо с ним поговорить.


— Но это же «Рождественская песнь»! — сокрушается Рэйчел.

Я лежу на кровати, с телефоном у уха и ладонью на лбу. Рэйчел, притворяясь, что прячется от папарацци, смотрит на меня с фотографии на стене.

— Дело не в том, что я не хочу на спектакль, — объясняю я. Я могла бы соврать, что родители меня не отпускают, но мы с Рэйчел всегда были честны друг с другом.

— Тогда садись на поезд! Клянусь, если дело в том парне…

— Его зовут Калеб. И да, дело в нем. Рэйчел, в выходные я встречаюсь с его семьей. После этого у нас останется лишь несколько дней до моего… — В трубке что-то щелкает. — Ты слушаешь?

Бросаю телефон на стол, зажимаю рот подушкой и кричу. Выпустив пар, решаю использовать оставшиеся силы на разговор с папой.

Он несет к машине маленькую елку.

— Нет, сейчас слишком много дел, — бросает он на ходу. По его резкому тону я понимаю, что он просто не готов со мной говорить. — Мы с мамой будем подсчитывать прибыль, и… Нет, Сьерра, я не могу.

Звонит Хизер и спрашивает, отпустят ли меня печь печенье с ребятами. Я даже не спрашиваю разрешения. Мама же сказала, что не хочет, чтобы семейный бизнес мешал моей личной жизни. Поэтому, когда приезжает Девон, я просто говорю, что ухожу, сажусь в его машину, и мы уезжаем.

Мы заруливаем на стоянку супермаркета. Калеб просит Девона припарковаться подальше от елочного базара Хопперов, чтобы избежать неловких расспросов, почему он давно не заходил.

— А ты бы покупал и у них тоже, — говорю я. — Я люблю Хопперов. Конечно, тогда придется аннулировать твою скидку, но…

Хизер смеется.

— Сьерра, мне кажется, ты должна объяснить Калебу значение слова «аннулировать».

— Ха. Очень смешно, — отвечает Калеб. — Я знаю, что это значит. Догадался по контексту.

Мой телефон вибрирует: сообщение от Элизабет. Прикрывая экран рукой, читаю. Она пишет, чтобы я хорошо подумала о том, кто из моих друзей останется со мной через много лет. Видимо, бросив трубку, Рэйчел сразу позвонила ей. Во втором сообщении Элизабет пишет, что ей жаль, что я веду себя так из-за парня, которого совсем не знаю.

— Все в порядке? — спрашивает Калеб.

Я выключаю телефон и кладу его в карман.

— Так, разборки в Орегоне, — отвечаю я.

Какая наглость, думаю я, особенно учитывая, что к этому подключилась Элизабет! Неужели они думают, что мне так просто далось это решение? И что Калеб ничего для меня не значит? Мне совсем не легко. Я не стану одной из тех девчонок, которые из-за парней забывают о подругах, но я не собираюсь вычеркивать из календаря те дни, которые могла бы провести с ним.

Мы выходим из машины, и Калеб повыше приподнимает воротник и втягивает голову в плечи, чтобы мистер Хоппер его не заметил. Хотя мы слишком далеко и нас вряд ли кто-то может увидеть, я делаю то же самое, и мы бежим к супермаркету.

Хизер складывает список покупок пополам, делит его на две части и вручает половину мне и Калебу. Забрав себе другую половину, она берет Девона под руку. Договариваемся встретиться у восьмой кассы. Мы с Калебом идем в отдел молочных продуктов в глубине супермаркета.

— Ты, кажется, была расстроена, когда мы за тобой заехали, — говорит он. — Все в порядке?

В ответ я могу лишь пожать плечами. Ничего не в порядке. Рэйчел злится, что я не приеду на ее спектакль. Папа разозлится, узнав, что я ушла.

— И это все? Больше ничего не скажешь? — спрашивает Калеб. — Ну спасибо. Ты очень общительна.

Но я не хочу ничего обсуждать в магазине. И теперь Калеб тоже расстроен. Идет на шаг впереди. Но у холодильника с молоком резко останавливается и берет меня за руку.

Я смотрю туда же, куда и он, и вижу Джеремайю. Тот кладет в тележку пакет с молоком. Какая-то женщина — видимо, его мама — разворачивает тележку, и мы сталкиваемся нос к носу. Я узнаю эту женщину: пару дней назад она заходила на базар. А когда я предложила свою помощь, она буркнула что-то про высокие цены и прошла мимо.

Джеремайя вежливо нам улыбается. Его мать пытается нас объехать.

— Калеб, — натянуто произносит она вместо приветствия.

— Здравствуйте, миссис Мур, — спокойно отвечает Калеб. И не успевает она отойти, как он добавляет: — Это моя подруга Сьерра.

Миссис Мур глядит на меня, по-прежнему толкая тележку вперед.

— Очень приятно, дорогая.

Я встречаюсь с ней взглядом.

— У моих родителей елочный базар, — говорю я и разворачиваюсь в том же направлении, что и они. — Кажется, вы недавно к нам заходили.

Она неуверенно улыбается и поглядывает на Джеремайю.

— Да, ведь мы так и не купили елку.

Калеб сжимает мою руку, но я стараюсь не обращать на него внимания и продолжаю разговор. Я иду рядом с их тележкой и тащу его за руку.

— А вы еще заходите. Дядя сегодня привез новую партию. Деревья только что срубили.

Миссис Мур уже менее холодно смотрит на Калеба, но обращается ко мне:

— Зайдем, наверное. Приятно познакомиться, Сьерра. — Она везет тележку дальше, и Джеремайя спешит ее догнать.

У Калеба глаза на мокром месте. Сжимаю его руку, чтобы он знал: я рядом. А еще чтобы извиниться, что навязала ему эту ситуацию. Но в одном я не сомневаюсь — они с Джеремайей должны были остаться друзьями.

Однако сказать ему об этом я не успеваю. Позади раздается сердитый голос.

— Моему брату не нужны неприятности, Калеб. Он, в отличие от тебя, нормальный.

Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. За нами стоит сестра Джеремайи, уперев руки в бока, и ждет, как отреагирует Калеб. Но он молчит. А потом опускает голову и смотрит себе под ноги. Тогда я делаю шаг вперед.

— Как тебя зовут? — спрашиваю я. — Кассандра, да? Послушай, Кассандра, Калеб тоже нормальный. Тебе и твоему брату следовало бы это знать.

Она переводит взгляд с меня на Калеба. Наверное, удивляется, почему я говорю за него. Я склоняю голову набок, готовясь задать ей тот же самый вопрос о Джеремайе.

— Я тебя не знаю, — шипит Кассандра, — а ты не знаешь моего брата.

— Зато я знаю Калеба.

Она мотает головой.

— Я не позволю Джеремайе в это ввязываться. Хватит и одного раза. — И она уходит.

Мы смотрим ей вслед. Она заворачивает за угол, и я крепче сжимаю руку Калеба.

— Извини, — шепчу я. — Я знаю, ты и сам можешь за себя постоять. Но я не удержалась.

— Люди все равно будут думать, что хотят. — Напряженная ситуация позади, и к нему постепенно возвращается спокойствие. Видимо, за годы он научился не придавать значения таким стычкам. — Ну что, выговорилась?

— Я могла и кулаки в ход пустить, если что.

— А почему, ты думаешь, я держу тебя за руку?

К нам подходят Хизер с Девоном. Он несет корзинку с яйцами, глазурью и посыпкой.

— Пойдемте скорее печь печенье! — заявляет Хизер и смотрит на наши пустые руки. — Где ваши покупки? Вам досталась короткая часть списка!

Мы вчетвером добираем все необходимое и подходим к кассам. Через две кассы от нас стоят Джеремайя, его мать и Кассандра. Они не смотрят в нашу сторону. Точнее, готовы смотреть куда угодно, только не на нас.