Валентина Кострова - Вопреки

— Мы прилетели ненадолго.

— Я понял.

— Кэтрин захотела.

Вновь награждает отстраненным взглядом, делает глоток. Я завороженно смотрю, как дергает его кадык. Реакция моего тела предсказуема. Опускаю глаза, чтобы не узнал о моих грешных желаниях.

— Если мы тебя тесним, ты сразу говори, у меня есть деньги снять номер в отеле.

— Марьян, - ставит чашку на стол. – Прекрати говорить ерунду. Я надеюсь ты не обидишься, если оставлю тебя. Мне нужно действительно поработать. Чувствуй себя хозяйкой, в ванной в шкафчике чистые полотенца, в ящиках новые зубные щетки, - встает, я следом вскакиваю на ноги.

— А где ты будешь спать?

— В гостиной на диване. Спокойной ночи, - мне достается скупая улыбка, я тоже улыбаюсь в ответ немного растерянно. Как-то не так я представляла нашу встречу. Все лишком прозаично и буднично.

Оставшись одна на кухне, мою чашки, делаю ревизию шкафчиков и холодильника. Картинка типичного холостяка: ничего нет. Надо утром будет сбегать в магазин за едой. В ванной нахожу полотенца, зубную щетку. Отражение не очень радует, но сегодня все выглядят не очень. Направляясь в спальню, замираю возле приоткрытой двери гостиной. Робко заглядываю в комнату, против воли улыбаюсь. Герман лежит на диване с открытым ноутбуком. Рубашка расстегнута, грудь его размеренно поднимается – опускается. Он спит. Подхожу к дивану, осторожно убираю в сторону ноут. Замечаю на кресле плед, беру его и накрываю спящего мужчину.

Все еще продолжаю стоять возле дивана, рассматривая дрыхнущего Германа. Любимого Соболя. Не позволяю себе вольность в виде легкого поцелуя в губы, тихонько возвращаюсь в спальню к спящей дочке. Будет утро, будут разговоры, а пока нам всем нужен сон.

(Марьяна)

Я просыпаюсь от того, что чувствую ЕГО присутствие. Так было всегда. На подсознательном уровне у меня всегда возникает ощущение его присутствия, даже когда крепко сплю.

— Ты уходишь? – приподнимаюсь на локте, на секунду смущаюсь своего заспанного вида, потом вспоминаю, что он меня видел разной.

Герман стоит возле шкафа ко мне спиной. На нем уже белоснежная рубашка, режущая глаза своей белизной, стального цвета брюки и вот достает такого же цвета пиджак. Оглядывается через плечо, улыбается слегка приподнятыми уголками губ. В хорошем настроении. Значит действительно вчера настолько устал, что не было сил выразить свои эмоции от нашего внезапного приезда. Эта мысль сразу же поднимает мне настроение.

— Я тебя разбудил?

— Я чутко сплю.

— Не сказал бы.

— В каком это смысле?

— Раньше ты никогда не просыпалась, когда я приходил.

— Я хорошо притворялась.

Смотрю на Кэти, вот кто действительно спит, так это дочь. Герман хмыкает, стаскивает с вешалки пиджак, выходит. Я встаю, поправляю на себе футболку, заплетаю волосы в косу. Перед тем как выйти к Соболю на кухню, заскакиваю в ванную комнату, быстро привожу себя в порядок.

На кухне я замираю, едва войдя. Пахнет едой, пахнет свежезаваренным кофе. Удивленно смотрю на стол, там накрыто на троих. Герман как ни в чем не бывало наливает кипяток в чашку, несет к столу и ставит ее.

— Садись, позавтракаем вместе, - повелительно кивает на стул, я на ватных ногах иду к столу и присаживаюсь. Ночью ведь нигде не было еды, сама лично все проверяла. Когда он успел сходить в магазин?

— Я заказал еду по интернету, - намазывает маслом тост, протягивает его мне. Раньше он тоже мазал мне бутерброды. И до сих пор помнит, что мне не нужен сыр.

— Чем будете заниматься? Постараюсь долго не задерживаться на работе, но мне нужно время, чтобы перекроить график.

— Тебе не стоит из-за нас менять свои планы.

— Марьян, - крепко сжимает нож, кожей чувствую, как он раздражен. Жду взрыва, но он вздыхает, откладывает нож в сторону и смотрит на меня укоризненно.

— Вы приехали ко мне из Америки, чтобы видеть мельком? Где логика? Не уверен, что Кэти устроит такое положение вещей, да я сам не хочу упускать шанс побыть с вами хоть немного. Если будет возможность перенести встречи, отложить совещания, перепоручить кому-то свои дела, я это сделаю. Вы насколько прилетели?

Без понятия. В теории я думала, что около недели, сейчас думаю уже о двух неделях. А сколько нужно времени, чтобы насытиться человеком до предела и с легким пресыщением его оставить? Месяц? Полгода? Год? Мне сложно ответить.

— Я не знаю, - честно признаюсь, серые глаза напротив теплеют.

— У меня в девять совещание. Вчера телефон разрядился, когда ты звонила.

— Ты не обязан передо мной отчитываться.

— Обязан, - как отрезал, заставив мое сердце екнуть и сильнее забиться в груди. Я не сразу поднимаю на него глаза, когда он встает. Кладет возле меня пластиковую карту.

— Не стесняйтесь в тратах, мне будет приятно, если вы распотрошите мою карту. Ключи в верхнем ящике комода.

Смотрим друг на друга, слова рвутся из нас, а вслух ничего не можем сказать, потому что каждый чего-то боится. Боится ли Герман? Может не боится, но пока не спешит с выводами, с поступками. Он позволяет мне принимать решения в отношении нас. Последнее слово за мной. И я вместо того, чтобы подняться на ноги и припасть к нему в утреннем поцелуе, опускаю голову, обхватываю двумя руками чашку.

Секунду стоит возле меня, уходит, слышу хлопок входной двери. Чуть ли не срываюсь следом, чтобы догнать его возле лифта и сделать то, что хочется больше всего: вдохнуть его запах, почувствовать вкус его губ. Дура ты, Марьяна. Дура.

* * *

—У нас так много пакетов, нам надо домой, мам. Нужно приготовить вкусный ужин, папа придет с работы очень голодным.

Папа предупредил, что вернется к семи вечера. Извинился, что сегодня не может присоединиться к нам. Это было не похоже на Германа, он никогда не извинялся перед людьми за свое отсутствие.

Кэтрит светится. Ей оказывает понравилось ходить по магазинам и тратить деньги на одежду. Я не контролировала ее в выборе, помогала только с размерами. В очередном отделе детской одежды поймала себя на мысли, что за короткое время Кэти может распробовать вкус больших денег. У меня никогда не будет такого же финансового состояния, как у Соболя.

— Да, конечно. Поехали домой, - достаю из сумки мобильный телефон, вызываю такси. Кэтрин нетерпеливо стоит возле меня, крутится. Называю оператору адрес нашего местонахождения и куда нужно ехать. Когда оборачиваюсь, дочери рядом не оказывается. У меня все в груди обмирает от страха. Я в панике оглядываюсь по сторонам, ища глазами девочку в белой футболке и желтых шортах, но ее нигде нет. Словно испарилась. Словно исчезала, как туман по утру. Словно ее никогда не было.

Я перестаю соображать. Я не знаю, что мне делать. Меня всю трясет. В голове истерично орет голос, требует от меня каких-то действий. Еще один голос твердо убеждает меня стоять на месте. В любой ситуации стой на месте, тебя обязательно найду. Она не могла далеко уйти.

На ослабленных ногах оседаю на скамейку в торговом центре. Крепко сжимаю мобильник. Что делать? Сложность в том, что Кэти плохо говорит по-русски. Вряд ли все продавцы обладают разговорным английским. Герман. Мне нужен Герман.

— Да, - резко отзывается почти сразу же после первого гудка. Я слушаю его дыхание и не могу вымолвить и слова. Я слышу, как возле него постепенно стихает гул голосов. Он либо жестом приказал всех заткнуться, либо вышел.

— Марьяна, почему ты молчишь?

— Кэти потерялась, - шепотом озвучиваю страшный факт.

— Что? Повтори еще раз, я не расслышал.

— Я говорю, Кэти потерялась. Она была возле меня пока вызывала такси. Когда оглянулась, ее уже рядом нет. Она плохо говорит и понимает русский, - всхлипываю, чувствую себя беспомощной, маленькой букашкой. – Найди нашу девочку, - умоляюще шепчу в трубку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Марьяна, перестань реветь. Слезами ты ничего не сделаешь. Возьми себя в руки, подойти к администратору торгового центра, сама или попроси человека, знающего английский язык, сделать объявление. Все нормально. Без паники. Я буду через полчаса.

Полчаса — это много. Очень много. За это время я могу умереть и воскреснуть несколько раз. Мне требуется минут пять прийти в себя и сделать то, что сказал Герман. Он прав, слезами себе не поможешь, а вот объявить на весь торговый центр, что потерялась девочка на английском и русском языке – это можно.

Меня, перепуганную, с заплаканными глазами, понимают сразу. По громкоговорителю несколько раз на нескольких языках делают объявление. Всем продавцам по внутренней связи передают информацию о пропаже ребенка. Вежливая девушка администратор просит меня вернуться на место откуда пропала Кэти и ждать. Ждать у моря погоды.

Я не знаю, сколько прошло времени, но сломала все ногти на руках, искусала до крови губы, а перед глазами от перенапряжения все плывет. Когда я вижу шагающего в мою сторону мрачного Соболя, чувствую небольшое облегчение. Я не одна.

Он подходит ко мне, я немедля вскакиваю на ноги и ищу в нем опору, защиту, успокоение, уверенность. Ничего не говорит, не расспрашивает, не ругается. Крепко обнимает, целует в висок.

— Это не ваша пропажа? – раздается рядом вежливый женский голос.

Мы одновременно на него оборачиваемся. Рядом с администратором стоит напуганная Кэтрин. Увидев меня и Германа, выдергивает руку и бежит к нам. Я падаю на колени и крепко обнимаю свою малышку, лихорадочно покрывая мокрое от слез лицо. Плакала солнышко, тоже испугалась.

— Я заблудилась. Я испугалась. Я пошла к витрине, там были игрушки. Я зашла туда, потом шла-шла и, когда решила вернуться к тебе, поняла, что заблудилась. Они меня не понимали, - всхлипывает, прячется у меня на груди, сжимает на мне рубашку своими маленькими ручками.