Валентина Кострова - Вопреки

— За языком следи.

— А то что? – озорно сверкает глазами, предвкушает вспышку ярости. Я прекрасно понимаю, что он меня провоцирует, дразнит. Подавлять злость рекомендуется какими-нибудь простыми вещами. Например, считать до десяти. Считаю до двадцати, совсем не смущаясь возникшего молчания. Ренат щурит глаза.

— Ваш кофе, - блеет в дверях Лика.

Осторожно идет по кабинету, косится на нас с опаской. Чувствует видимо, что взрывоопасно здесь. Аккуратно подает сначала мне чашку, потом ставит вторую чашку перед Ренатом. Отвернувшись, получает от него смачный шлепок по заднице. Ойкает и с большими глазами смотрит в его сторону.

— Я бы тебя трахнул в зад, киска. Оставь мне свой телефончик.

Лика с обиженным выражением лица обращается ко мне, ищет у меня защиту. Я киваю головой на дверь, тем самым показывая ей, чтобы не накручивала себя. Ренат причмокивает ей вслед, издает неприличные звуки. Как только девушка закрывает дверь, косится на меня.

— Нормально сосет? Рот у нее шикарный, так и хочется ей засадить по самое горло свой член.

— Ренат, - вздыхаю, осторожно беру чашку. Карандаш не жалко ломать, а вот хрупкий фарфор легко может раскрошиться. Все содержимое тут же окажется на мне. – Ближе к делу.

— А дела никакого нет. Окажи добрую услугу в дружбу, выкупи у Хурмы бизнес. Через его сеть отлично можно распространить наркотики. Не зря эти кафешки стоят вдоль популярных трасс.

— Нет.

— Почему? Мы поделимся.

— Я сказал нет, мое решение не обсуждается.

— Ой, да ладно тебе ломаться. Двадцать процентов твоих, остальные доли мы делим между собой. Нас, к слову, четверо. Всем поровну.

— Нет.

— Назови свою цену. Я сообщу ребятам, обсудим варианты.

— Я сказал, что нет. Неужели так сложно понять с первого раза. Обратись к Павлову, он с радостью будет с вами в доле.

— Он итак будет под нами, дело времени, другое дело – ты.

— А что я? – напрягаюсь, делая маленький глоток кофе.

То, что бывшие коллеги и «друзья» мечтают о моем возвращении, я в курсе. Ко мне важные люди приходили, поднимали данную тему, но я не просто так ведь поменял свою жизнь. Перед глазами всплывают лица Марьяны и Кэтрин. Ради них я сейчас сижу в кабинете, проверяю отчет для налоговой.

— Соболь, давай почестнаку, это ведь не твое место, - выразительно окидывает кабинет взглядом, ухмыляется.

Сжимаю зубы, пряча глубоко в себе ответную реакцию на слова. Ренату не нужно знать, как мне претит эта офисная работа, как меня раздражают эти планерки, совещания, встречи. Я ненавижу проверять за людьми их работу, но одного косяка главного экономиста хватило, чтобы понять: надо проверять. Штраф не имеет того эффекта, как отрезанные пальцы. К сожалению, в правильном мире, где люди любят опираться на закон и конституцию, мои методы посчитают варварскими.

— Если это все, выход ты знаешь где. Провожать не буду, - допиваю кофе ставлю на край стола чашку.

Демонстративно беру ручку и смотрю на листы с таблицей. Какая скукота мне ждет. Я бы с удовольствием обсудил идею Рената и ребят по поводу покупки сети кафешек на трассе у Хурмы. Пощекотать себе нервишки милое дело, но... Дома меня ждет Марьяна и дочь. И я мысленно Адаменко пообещал не влезать ни в какие сомнительные дела, которые могут быть опасными для нее и Кэти.

— Я вот думаю, разве стоит ради бабы так меняться, – Ренат явно не собирается покидать кабинет. – Странно наблюдать за волком, который пытается натянуть на себя роль комнатной собачки. Что тебя может заставить показать свое истинное лицо?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты меня отвлекаешь, Ренат, - выразительно взглядом указываю на дверь. Он смеется, качает головой. Пристраивает чашку сбоку от себя, кладет локти на стол и подается ко мне.

— Что если твою сучку мы пустим по кругу, а ты будет на все это смотреть со стороны. А? Сможешь держать себя в руках и после никому не мстить? – хищно скалится.

Ярко вижу перед собой, как Марьяну держат два амбала, а вокруг нее десятки других мужиков наглаживают свои члены ладонью. Я слышу, как она кричит, как хрипит ее голос от криков. Она отчаянно пытается докричаться до своих мучителей.

— По глазам знаю, что ты уже представляешь себе эту чудесную картину. Все как в старые добрые времена, когда мы все дружно трахали жену, любовницу, дочь какого-то должника.

Дыхание сбивается. Сердце бешено стучит в груди, в висках. Кровь шумит в голове. Чем ярче сверкают глаза Рената, тем сильнее сжимаю ручку, мечтая загнать ее ему в глаз.

— А твоя девка с годами стала сочнее, я так и представляю, как вдую ей, - ухмыляется влажными губами, это действует на меня подобно красной тряпки на быка.

Все происходит в доли секунды. Я теряю понимание, что делаю. Слышу, как разбивает моя чашка, стоящая на краю стола. Не помню, как схватил Рената за голову, для него мой выпад тоже оказался неожиданностью. Он не успевает среагировать, собраться, дать отпор, за то я успеваю шибануть его лицом об стол. Резко отскакиваю, прижимаюсь спиной к стене. Я не боюсь ответки, я боюсь, что просто сейчас его убью в собственном кабинете. Перед глазами все размыто, адреналин зашкаливает, как инсулин после сладкого. Мне плохо и одновременно хорошо.

— Не все потеряно, - слышу, как шепелявит Ренат.

Фокусирую на нем взгляд. Весь рот в крови. Приподнимается, смотрит на стол. Я понимаю, что ищет салфетки. Немного успокоившись, выдвигаю ящик и протягиваю ему упаковку бумажных салфеток. Он выдергивает несколько, вытирает губы, сплевывает.

— Счет на зубы я тебе пришлю по почте.

Улыбается, не скрывает последствия моего порыва: один передний зуб наполовину сломан. Комкает салфетки, обходит стол, швыряет их в мусорное ведро. Окинув меня насмешливым взглядом, поправляет пиджак и спокойно выходит из кабинета. Как только закрывается дверь, я сползаю по стенке, обхватываю голову руками.

Твою ж мать!!!

— Вчера я встретилась с дизайнером. Мы с ней обсудили все вопросы по поводу оформления дома. Она сказала, что в течение недели пришлет наброски, если мы одобрим, то будем прорабатывать детали. Я так волнуюсь.

— Почему ты волнуешься? – улыбаюсь. Болтовня Марьяны о ремонте отвлекает от тягостных дум, от напряжения внутри.

— Вдруг тебе не понравится. Я совсем не знаю, какой стиль ты предпочитаешь в интерьере, какие у тебя любимые цвета.

— Это совсем не важно, главное, чтобы ты и Кэти были рядом со мной, - ловлю ее руку, на секунду отвлекаюсь от дороги, быстро целую костяшки. Я обязательно что-то придумаю. Должен придумать.

— Я вот одну комнату на втором этаже думаю оставить в нейтральном цвете.

— Почему?

— Вдруг у нас будет мальчик, - смущенно улыбается, я на секунду хмурюсь. Опускаю глаза на грудь, потом на живот, смотрю в глаза.

— Не-не, я еще не беременна, но это дело не хитрое. В этот раз я тебе сообщу сразу, как только почувствую, что это случилось.

«В этот раз» - колет в груди. Сжимаю зубы, чтобы не взвыть от бессилия, от несправедливости положения звезд в моей судьбе. Что за рок такой. Почему, блять, у меня все идет вкривь и вкось? Почему, когда я думаю, что вот-вот у меня будет нормальная жизнь, как у всех, случается какой-нибудь пиздец. Вот никогда не любил планировать на долгий срок, загадывать будущее, потому что знаю твою мать, что ни хуя у меня не получится. То и думал, как все складно у меня получалось жить эти крайние три года. Никто за яйца не держал, никто не караулил в темном подъезде с оружием в руках. Бизнес удалось сделать легальным, уголовные дела некоторые закрыли за срок давности, некоторые «исчезли» по договоренности. Все делал для того, чтобы прийти к Марьяне и сказать: «Дорогая, теперь можешь не бояться быть со мной». И на тебе. Вылезла одна падла, которой очень важно, чтобы главный соперник продолжал участвовать в увлекательной игре для избранных. Паршиво то, что в его руках есть ниточки, за которые можно меня дергать.

Бросаю взгляд в зеркало заднего вида. Кэти сидит в автокресле, задумчиво смотрит в окно. Перевожу взгляд на молчаливую Марьяну, копающую в своем телефоне. Как от них теперь отказаться? Я привык возвращаться в шумную квартиру. Тишина меня убьет напрочь. Быстрее, чем чья-то пуля.

— Ты хмуришься. Что-то случилось? – голубые глаза с беспокойством смотрят мне в глаза. Я вымученно улыбаюсь. Не хочу ей лгать, но и пугать не планирую. Поэтому проще вообще ей ничего не говорить о Ренате. Она его не знает и знать не должна.

— Это сугубо мои проблемы, тебя они не касаются.

— Проблемы на работе?

— Типа того, но все решаемо. Не переживай.

— Когда ты так говоришь, я еще больше переживаю, - меняет положение тела, больше поворачивается в мою сторону. – Можешь расскажешь? Тебе нужно иногда выговариваться. Психологи советуют не копить все в себе. Я, конечно, не пойму все тонкости твоего бизнеса, но молча выслушаю.

Усмехаюсь. Сейчас вот выложу как на духу. Расскажу даже в шутливом тоне угрозу Рената: пустить ее по кругу. Она, конечно, посмеется, скажет, какие я ужасы рассказываю и забудет. Я не забуду, ничего не забуду, потому что угроза совсем не шутка.

— Герман, - нагибается в мою сторону, максимально растягивая ремень безопасности. – колись. Какой-то контракт упустил? Мы обеднеем на пару тысяч?

Лучше обеднеть на полмиллиона долларов иль евро, но с гарантией, что никто никого не тронет. Мне не жалко денег, мне жалко своих девочек. Они не должны из-за моего прошлого переживать кошмары настоящего. Жаль, что у меня нет бункера. Спрятать бы их на время, пока я решу, что делать с Ренатом.

— Ты не расскажешь? – обиженно плюхается обратно на сиденье, скрещивает руки на груди. – Чувствую себя за бортом твоей жизни. Мы основная часть или приложением?