— Здравствуйте, Виктор Петрович! — повернувшись здоровается Андрюха с обратившим на нас внимание Роминым отцом.

— Привет, охламон, — громким, командным голосом отвечает Виктор Петрович, недобро поглядывая в нашу с Ромой сторону.

— Ладно, побудь пока с Андрюхой, а как начнем усаживаться, я тебя найду, — шепчет мне Рома.

— Вообще то все места заранее распределены, Рома ты сидишь с нами, — вклинивается в разговор недовольная Ольга Алексеевна.

— Мам, не придумывай, Оксана моя девушка, и сидеть будет со мной, — при этих словах я вижу, как напрягается разговаривающий с Андреем Виктор Петрович.

— Рома, за нашим столиком сидят Журавлевы, давай не будем припираться — многозначительно смотрит на него мать.

— Ладно, Ром, я с Андреем посижу, никаких проблем, — чувствуя себя некомфортно от сложившейся ситуации, пытаюсь сгладит углы и успокоить Рому.

— Хорошо, — он целует меня еще раз, и я буквально ощущаю кожей его напряженность. Мы уже начинаем двигаться с Андреем и его родителями к ресторану, но немного отстав от них, случайно слышу обрывок разговора Роминых родителей.

— Кто это такая? — недовольным тоном спрашивает отец.

— Так… никто, не обращай внимания — отмахивается Ольга Алексеевна.

Когда-то, сидя на чужой вечеринке у знакомого Саши, я говорила, что чувствую себя белой вороной. Так вот, я горько ошибалась, вот сейчас я была самой настоящей белой вороной. Уже полтора часа мы сидим в ресторанном зале, за одним столиком с Андреем и его родственниками, в самом дальнем углу. Конечно, ничего не имею против галерки, но как-то не по себе. Ощущаю себя незваным гостем. Но стараюсь держать себя в руках, нацепив на лицо фальшивую улыбку только из-за одного красавчика, который в данный момент сидит за центральным столом, безупречно украшенным цветочной композицией. Вместе с ним его родители и еще одна семья, как я поняла чета Журавлевых. Я конечно, ничего не имею против данного семейства, но меня очень напрягает тот факт, что рядом с Ромой умостилась очень эффектная девушка моего возраста. С длинными рыжими волосами, с точеной талией и лебединой шеей. К своему огорчению, отмечаю аристократическую внешность незнакомки и рост под сто восемьдесят сантиметров. Куда мне до нее с моими сто шестьюдесятью восьмью. На протяжении всего вечера, она не спускает с Ромы обожаемого взгляда. Что касается самого именинника, он не спускает глаз с нашего столика. И это меня изрядно успокаивает.

— Андрей, — зову я шепотом, в то время как очередной «высокий» гость читает тост-поэму нашему имениннику, а скорее его отцу.

— Чего? — он наклоняется ближе ко мне.

— Что эта за мадам рядом с Ромой?

— Это Наташка, я про нее тебе рассказывал, — отвечает Андрей. Не сказать, что я не догадывалась о этом. Отворачиваюсь и делаю глоток вина из бокала, чувствуя, как сердце начинает грызть противный червячок.

Через пару длиннющих тостов, когда я, вконец отчаявшись, начинаю сникать, от Ромы приходит смс:

«Чертенок, потерпи, еще часик»

Посылаю в ответ смайлик и натягиваю на лицо улыбку.

«Отец заставляет танцевать с мамой»

Музыканты начинают играть медленную композицию, Рома, подав руку Ольге Алексеевне, и выводит ее на танцпол. Вслед за ними, начинают вытягиваться остальные гости, начиная кружится в медленном танце. Андрей улепетывает с какой-то давней знакомой на перекур, и я остаюсь совсем одна. От нечего делать, изничтожаю салфетку, стараясь не думать о плохом. Когда заканчивается песня, Рома подходит к музыкантам и о чем-то с ними договаривается. Половина гостей выходит на свежий воздух, а молодежь и самые подвижные взрослые заполняют танцпол. Я смотрю на Рому и вижу, как подойдя к столу он забирает свой сотовый, а сидящая рядом Наташа, тянет его за руку и хихикая, что-то говорит. В ответ Рома виновато улыбается и качает головой в знак отрицания, потом наклоняется и что-то шепчет на ей ухо. Опускаю взгляд, чувствуя, что помимо воли настроение из среднего скатывается к отметке «паршивее некуда».

— Чертенок, — удивленно поднимаю глаза, услышав рядом его голос.

— Пошли, — посылая мне кривоватую улыбку, он протягивает руку.

Мы уже стоим на танцполе, когда один из музыкантов берет микрофон и говорит:

— А сейчас прозвучит песня для самой красивой девушки от именинника.

Ромка счастливо улыбаясь, притягивает меня к себе и начинает кружить под первые аккорды песни Forgiven. Именно той, что помогла ему выиграть наш первый спор. Я прижимаюсь к нему всем телом, наслаждаясь близостью любимого.

— Теперь это моя любимая песня, — смеется Рома мне на ухо.

— Кажется и моя тоже, — чувствуя себя на седьмом небе от счастья, говорю я.

— Мне не терпится сорвать с тебя это платье, — шепчет он, опуская руки ниже поясницы.

— Тебе оно не нравится?

— Нравится, но тебе лучше без него, — а улыбка то довольная, как у чеширского кота.

— Пещерный ты человек, — прыскаю и прижимаюсь щекой к его груди.

— Я люблю тебя, — говорит Рома, на что я поднимаю голову, ошарашено глядя ему в глаза.

— О нет!

— Чего? — испуганно смотрит он на меня.

— Не так… это должно быть сказано в другой обстановке… более интимной… — хмурюсь на незадачливого Ромку.

— Да? Блин я не знаю, как правильно. Ну ладно, беру свои слова обратно, — тараторит он, а я не могу сдержать смех.

Повернув голову в сторону, встречаю прожигающий, тяжелый взгляд Виктора Петровича и недовольный Ольги Алексеевны.

— Кажется твоим родителям я не понравилась, — увиденное возвращает меня с небес на землю и я спешу отвернуться.

— Не бери в голову, — говорит он, целуя мой висок.

По окончанию песни, Рома доводит меня до столика и сообщив что через полчаса выдвигаемся, уходит. Я вижу, как отец жестом подзывает Рому к себе и в течении нескольких минут что-то говорит ему на ухо. После чего, Рома подходит к Наташе и приглашает ее на танец. Решив не мучить себя, по чем зря, неприятными образами их танца, я удаляюсь в туалет.

Закрывшись в самой дальней кабинке, печатаю сообщения Сашке и Кирюхе. Описываю в вкратце весь ужас этого вечера и получив в ответ подбадривающие смс, решаю, что можно выходить. Но едва открываю дверцу, слышу, как в туалет заходит несколько девушек. Решаю, что лучше трусливо пересидеть их в кабинке, чем столкнуться нос к носу.

— Лиза, — смеется одна из них, — Нет, ты видела эту мышь серую? Где он ее нашел?

— Не серая, а зеленая мышь, — смеется вторая.

— Подумать только, песня для самой красивой девушки, — пародирует она ресторанного певца.

— Прошмандовка хитрая, как Ромку то окрутила, — возмущается Лиза.

— Плевать, пусть что хочет делает. Рома — мой, — парирует ей вторая. А разговор то обо мне, я прям звезда на сегодняшнем вечере.

— Я удивляюсь тебе, Наташ. Как ты можешь такое терпеть? — когда Лиза обращается к собеседнице по имени, все маленькие пазлы, наконец-таки складываются в моей голове в единую картину. Только что мне со всем этим делать, пока не знаю.

— Ой, Лиз, сколько было таких Оксан уже? И где они все? Пуст малыш нагуляется. Ты бы слышала, что Виктор Петрович сказал насчет нее.

— Что сказал? Давай колись, — и столько предвкушения в голосе.

— Ну что очередную девку завел, на этот раз коротышку неполноценную. Что мне не нужно волноваться, он ему мозги промоет и уже завтра ее не будет. У нас все решено и в следующем году свадьба. Как он ее опускал… ты бы слышала…

— О Боже, — злорадно смеется Лиза.

— Да и смотри, привести привел, а весь вечер со мной. Ее кинул на дружка своего дебильного.

— Да, дружок у него тот еще идиот… — заключает Лиза.

Когда дамы покидают туалет, я еще несколько минут нахожусь в ступоре. Как будто на меня разом кучу дерьма вылили. Я вообще заметила, что в последнее время общественные туалеты для меня просто кладезь ценной информации. Пытаясь совладать с эмоциями и поступить разумно, я стараюсь посмотреть на ситуацию со стороны. Нужно поговорить с Ромой, нельзя верить на слово этой идиотке. Отдышавшись и не много успокоившись, с онемевшими от холода руками и ногами, направляюсь к выходу, с четкой установкой во что бы то ни стало разыскать Рому. Но не пройдя и двух шагов от дамской комнаты, вижу подходящую ко мне с гневным выражением лица Ольгу Алексеевну.

— Оксана? Правильно? — холодным тоном спрашивает она.

— Да, — чувствуя усилившуюся дрожь в руках, интуитивно обнимаю себя.

— Можно тебя на пару слов? — говорит она, указывая рукой в сторону одиноко стоящих диванчиков в соседнем зале.

— Да конечно, — стараясь держаться как можно уверенней, следую за ней. Мы усаживаемся на мягкий кожаный диван, и я отодвигаюсь как можно дальше от женщины. Ох, чует мое сердце, не о погоде она собирается вести речь.

— Дело в том, что ты должна забыть о моем сыне, — сидя с идеально ровной спиной, сложив перед собой руки, глядя мне в глаза говорит она. И так сходу, просто. Как будто просит о чем то несущественном, само по себе разумеющемся. Из меня врывается нервный смешок и я было открываю рот для закономерного в моей ситуации вопроса, но она перебивает меня.

— Послушай меня внимательно, не перебивай. У Ромы есть невеста, в прошлом месяце было сватовство. Свадьба в следующем году, по окончанию Наташей института. Вопрос решен давно, их отцами. Все в курсе, все довольны и ждут этого события.

Я молча смотрю на нее, с круглыми глазами. Что вообще несет эта женщина? У меня в голове не укладываются ее слова. Что еще за бред такой? Как может быть мой Рома женихом другой девушки? Мой Рома, который практически пол месяца пытался добиться моего расположения, который буквально полчаса назад признавался мне в любви.