Яна Егорова - Вор

Я сорвал с Лизы одежду, хотел видеть ее всю. Хотел овладеть ею и не выпускать из своих рук. Девчонка испугалась и напряглась, после того как я и сам остался голым перед ней. Такая маленькая, боялась принять монстра в виде меня. Стояла прямо передо мной без единой ниточки одежды на своем белом теле и с со страхом в глазах разглядывала меня. Придвинул ее к себе и хотел завыть, почувствовав прикосновение твердых сосочков и мягких волос между ее ножек к себе. Прижался еще сильнее, окунув свое возбуждение в тот самый треугольник волос… Толкнул немного бедрами и еще, еще погружался, доводя себя и ее до исступления от одних объятий и прикосновений, не переходя к чему-то большому. Малышка очень быстро расслабилась и ее страх уступил место бескрайнему желанию. Вот так. Теперь совсем хорошо.

— Обхвати меня за шею, — приказал соблазнительной крошке и голубые глаза размером с чайные ложки посмотрели на меня. В них блестела влага, как будто сообщая мне, что девочка уже готова. Эта влага подтолкнула меня к дальнейшим действиям — ведь я хотел смочить не только пересохшую душу. Она послушно обвила мою шею своими тонкими ручками и подпрыгнула, позволив подхватить себя по мягкие ягодицы. Я повалил ее на новую кровать, одеяло с покрывалом под нами всколыхнулись, матрас отпружинил, усилив впечатление того, что опустились мы не на простую кровать, а будто бы легли на розовые облака, вот-вот готовые поглотить нас и до смерти задушить в перламутровой неге.

В этот раз я даже не думал останавливаться и выходить из нее. Инстинкты взяли верх. Девчонке придется смириться с этим. Я до безумия хотел кончить в нее, наполнить, заполнить ее своим семенем, как бы в первую очередь доказывая себе самому, что малышка моя целиком и полностью, и никто не может претендовать на нее. Возможно, позже я передумаю и, если она залетит, девчонке придется сделать аборт. Вполне может быть, что так случится. Сейчас мне начисто снесло башню, но я не могу не допускать, что это просто от голодухи на нарах и последующего возвращения в город, где я родился и который с таким упорством хотел забыть.

Брал ее напористо, вышибая из ее светловолосой головки глупые мысли о других мужиках. Эту девочку трахать буду только я! Поднял ее ногу и вбил в нее свой член, заставив завыть в своих руках. Отлично! Будешь знать, как таскаться на свиданки с другими. Женщине не нужны ласки, ей требуется воспитание жесткой мужской рукой!

Я кончил, уже сбавив обороты, раз за разом окунаясь в море горячего женского сока и вытеснив его своими семенем, почувствовал, как оно потекло по моей коже, потом перекатилось в ее ложбинку, покрыв белой вуалью порозовевшую от трения нежную плоть…

— И что же, Антоша, привело тебя ко мне? Дело чести, говоришь?

Куликова встретили на пороге. Сам. И уже по тому, что Захарыч жестом пригласил его в большой каминный зал, автомеханик сделал вывод, что поторопился. Сильно поторопился с желанием задействовать настолько влиятельного человека.

— Да, Эдуард Захарович, — парень опустился на самый краешек кожаного дивана, что стоял прямо напротив кресла, куда как на трон опустился владелец данной фазенды, больше напоминающей президентский дворец. — Вы уж простите, что так срочно, но вы знаете, я честный человек, работаю, делаю машины, не обманываю.

— Знаю, знаю, Антоша, — снисходительно кивнул авторитет своему гостю, который того и гляди, с краешка дивана, на котором он так неловко пристроился, бухнется на колени и ударится в истерику. А истерики Эдуард Захарович очень не любил. Иногда лучше убить, заткнуть, так сказать до того, чем слушать чужую мутотень. — Видел плоды твоих трудов. Ты хоть и молодой, но рукастый, дело свое знаешь и можешь достойно позаботится о моих ласточках. Ты знаешь, я тебе уже озвучивал, — авторитет показал на него указательным пальцем, — я буду рад, если поработаешь и на меня. Подо мной ты станешь уважаемым человеком, и никто в городе не посмеет тебя тронуть. Так, расскажи же, дорогой, какая беда тебя привела ко мне. Не та ли, что так красноречиво синеет сейчас у тебя на переносице?

Куликов потер то место на своем молодом лице, куда только что указали — переносица действительно болела. И очень даже ощутимо, но, судя по всему, за всеми переживаниями, он этого жжения не заметил.

— Эдуард Захарович, у меня украли мою невесту! — выпалил внезапно разозлившийся парень.

— Еще и побили, — с ехидной усмешкой прищелкнул языком авторитет.

— Эдуард Захарович, — уже сквозь зубы, ничего не замечая вокруг, вздернул подбородок Антон, — я не боец, никогда им не был и не буду. Я автомеханик и делаю свою работу, в том числе и для вас.

— И я хорошенько заплатил тебе за твою работу, — отрезал криминал, хлопнув пухлой ладонью, что побывала в драках, да и на зоне(о чем свидетельствовали бесчисленные татуировки) не раз. — Не считаешь же ты, что я обязан каждому, с кем встретился, не только деньгами, но еще и чем-то другим? Заправляя машины, которые ты чинишь, разве должен я что-то девочке на кассе? Я, безусловно, не откажу ей в помощи, если она ее попросит. Но не задаром. И награду за свои труды выберу не деньгами. Если мне понравится ее упругая задница — то ей придется снять для меня трусики, чтобы я вставил ей по самое горло. И здесь вопрос, дорогой. Я вижу, что тебя обидели. Без лишних слов вижу, что тебе нужна моя справедливая защита. Но я же возьму не деньгами, и ты не баба с задом и сиськами, чтобы снимать передо мной трусы, так чем ты сможешь расплатиться, дорогой?

Понимая, что отступать уже некуда, Антон вздернул подбородок, при этом жесте действительно чуть было не соскользнул с дивана, чтобы пасть на колени перед этим страшным, по его мнению, человеком.

— Вы хотели, чтобы я на вас работал! Так вот, я согласен!

Авторитет секунду буравил гостя своими карими, пытливыми глазами, а потом расхохотался, да так громко, что его смех показался громом, разразившимся прямо в величественных стенах, покрытых мраморными плитами.

— Ты слишком мнительный, друг мой Антоша! — отсмеявшись и резко перейдя на тот тон, на коем закончил, без улыбки произнес авторитет. — Ты мастер, я с этим не спорю, но до Да Винчи тебе еще очень далеко! Однако, по здравому размышлению, я мог бы найти твоим умениям достойное применение. Я думаю, ты достаточно быстро отработаешь свой долг, который только что взвалил на себя. Ладно… — хмыкнул здоровяк в шелковом халате, надетом поверх делового костюма. — Ладно… Назначь своему обидчику стрелку, мои ребятки подъедут, потолкуют с ним.

— А как…

— С тобой свяжутся, сладкий мой. Езжай уже. И помни, что теперь ты работаешь на меня.

На все еще не слушающихся ногах, молодой парень покинул дворец. Но уже на пороге, на его телефон раздался звонок.

— Ты что ли, Антон? — грубый голос презрительно произнес его имя.

— Я…

— Короче. Забиваешь стрелку, потом набери меня. Лучше, если это будет на Рассказовском, локацию сейчас скину. Нормуль, завтра на вечер. Ты сам, кстати, тоже поедешь. Все понял?

— Понял.

— Ну, пока.

Доверенный авторитета отключился, своим звонком окончательно вбив парню в голову, что шутки кончились. Пути назад нет. Теперь он работает на криминальный мир и что тот потребует от него взамен, еще не известно.

— Я мечтаю, Лизонька, что ты вырастешь, влюбишься и счастливо выйдешь замуж. Он непременно будет самым лучшим, самым добрым, благородным, сильным и заботливым.

— Как настоящий принц? — спросила маленькая светловолосая девочка, которой мама расчесывала длинные волосы.

— Как настоящий принц, доченька, — наклонившись и поцеловав златовласку в самую макушку, нежно, по-матерински произнесла женщина. Она смотрела в зеркало и любовалась собственным ребенком, чьи волосы переливались в утренних лучах солнца, пробивавшихся в дом сквозь тонкий тюль на окнах. — Он никогда не обидит тебя. Ты, главное, дождись его и не води дружбы с хулиганами…

Я проснулась в холодном поту! Проснулась резко, больно, открыла глаза и врезалась в темноту. В моей спальне не горел свет, было так темно, что, если бы не неуверенный луч света из большой комнаты, проникавший сюда через щель незапертой двери, я бы и не поняла, где на самом деле нахожусь. В ту же секунду осознала, что именно меня разбудило. Голос. Тихий мужской рык из соседней комнаты.

— А кто ты такой, чтобы вызывать меня на стрелку? — Демид с кем-то говорил. И, судя по тому, что я не слышала, кто ему отвечал, разговаривал он по телефону. — Так ты и есть тот хмыренок?! Да, нет проблем. Я буду там.

Мои руки теребили одеяло. Реальность ворвалась в добрый сон о покойной маме. Жестокая реальность. Конечно, принц. Демид… Человек, только что вышедший из тюрьмы. Человек, который собирался отобрать у меня мою же квартиру. Он не принц, он даже не очень-то и человек. И я отдала ему свою невинность. Не могу сказать и не скажу, что отдать девственность Антону было бы лучшим решением. Принцы не изменяют своим невестам. Пусть даже не невестам, хотя бы девушкам.

Я зажмурилась — сильная мужская рука распахнула дверь в мою спальню и через мгновение на кровать опустился голый мужчина. Он был настолько большим относительно меня и той самой кровати, что сразу занял большее количество пространства.

— Проснулась? — перехватив меня за талию поверх одеяла, уголовник без усилия притянул меня к себе на подушки. Его рука была слишком тяжелой, чтобы не замечать ее, а губы, уткнувшиеся в мою левую ключицу, слишком горячие, чтобы игнорировать. — Спи, малыш. Я рядом.

Слезы отчаяния намочили мои ресницы. Я не шевелилась. Боялась, что он заметит и начнет издеваться. И будет прав. Ведь я сама согласилась, сама пошла на это, поддалась искушению. Грязному, запретному искушению с человеком не просто не достойным, не образованным, ненадежным, с человеком с настолько темным прошлым. И ведь я даже не знаю откуда он…