— Боня, — пролепетали мои губы.

— А тебя? — вопрос был задан без особых эмоций, но пробрал до мурашек.

— Лиза. А вас?

— В записке было написано, — невежливо отозвался незнакомец.

Я силилась вспомнить, как же папа назвал его, но у меня это не получилось. Возможно, одной из причин моей амнезии, стало присутствие голого мужчины в моей квартире. Из-за этого я даже свое собственное имя с трудом вспомнила.

— Демид, — раздраженно выдохнул уголовник. Сделал выразительную паузу и продолжил:

— Боишься меня?

— Нет.

— А почему в глаза не смотришь? — его голос, как и запах, как и все его присутствие, завладели окружающим пространством и вытеснили оттуда меня. Даже чуть расставила ноги, как бывало, поступала на улице во время слишком сильного ветра. Чтобы не снесло. — Ментам звонила?

В последнем его вопросе уже не было угрожающих ноток. Лишь констатация факта. Вероятно, именно поэтому я осмелилась сказать правду и так-таки посмотреть на грозного собеседника.

— Нет, не звонила. Подумала, что сначала вы мне должны все рассказать. Что вы сделали с моим отцом? Почему он написал эту записку?

Выдержала его насмешливый взгляд.

— Я тебе ничего не должен, крошка, — обрубил преступник грубо.

Он вдруг поднялся со своего места. Могу лишь сделать предположение, хотел подойти ко мне. Во всяком случае, Бонька так решил. И моя отчаянная собака не нашла ничего лучше, как отреагировать на непонятный выпад со стороны чужака. Пес вцепился в незнакомца. Не во всего, нет. Только в край боксерок, единственных прикрывавших хоть что-то на накаченном теле уголовника. Собака у меня маленькая. Но ее зубов и веса хватило для того…

Чтобы стащить эту деталь нехитрого гардероба почти до самой коленки.

— Боня! Что ты делаешь!!! — интуитивно дернулась за животным, собиралась подхватить собаку и отодрать ее. Вполне вероятно, сделала это, не подумав, от смущения и неправильности сложившейся ситуации. И сообразила только в тот момент, когда почти въехала носом в то, что, еще мгновение назад было скрыто тканью трусов на теле жуткого незнакомца.

Мое секундное заледенение было разбито почти ласковым вопросом, ударившим меня по макушке:

— Дрессируешь?

— Что? — не поняла я, глядя прямо перед собой и удерживая Боньку в руках. Непрошенный гость не шевелился, я тоже. Только Бонька продолжал рвать его вещь.

— Собаку дрессируешь? — повторили сверху. — Мужиков в постель затаскивать. Но я не возражаю, сегодня можешь пользоваться мной сколько захочешь. Ты только пса в комнате запри, боюсь, он нам с тобой слегка помешает.

Пустыня во рту перекинулась удушающим жаром на мои щеки. Мало того, что я никогда не была с мужчиной наедине, тем более с таким опытным, прожжённым, для которого моя невинность даже не помеха и не обстоятельство быть вежливым с девушкой. Неприятной стрелой врезалась в мозг мысль, что я даже не знаю, за что этот человек сидел.

— Вы ошибаетесь. У меня парень есть, — сказала тихо, но твердо. И, вставив палец в пасть своей собаки, тем самым заблокировав ей возможность ослушаться, подхватила Боньку подмышку и поднялась на ноги.

— Вы с ним активно целуетесь? — усмехнулся лысый уголовник, когда наши глаза снова встретились. Странное дело, эту встречу восприняла гораздо спокойнее, может быть потому, что в глаза гораздо легче смотреть, чем на…

— Он тебя за попу хоть щупал? — Демид, как он себя назвал, даже не попытался вернуть боксерки на место, наоборот, упер руки в боки и с наслаждением наблюдал, как моя пунцовость переходит в цвет раскаленного металла, то есть ярче светиться от стыда уже было невозможно. — А ты его? Нет?

— Мы еще… — со стыдом почувствовала предательский трепет своих ресниц, жар докатился даже до глаз и именно он заставлял меня говорить правду, вместо того, чтобы попытаться выставить чужака из своего собственного дома.

— Хреново, цветочек. А ты знаешь, что нормальные мужики не любят целочек?

Мы с Бонькой каким-то непостижимым образом оказались припертыми спиной к стене, при этом папин посланник все еще не сдвинулся с места.

— П-почему не любят? Разве это плохо? — спросила, отведя взгляд на закипающий на плите чайник. Полетела мысль о том, что скоро его нужно будет выключить, а для этого мне придется обойти это внушительное и все еще голое препятствие.

— Ну, знаешь… — Демид понизил голос, отчего мы с Бонькой оба прижали уши. — Целочка ничего не умеет, мечтает о первом сексе, как о загсе, пищит и морщится, а на утро бегает за тобой, как собачонка. Вот и получается, кайфа никакого, а проблем целый вагон.

— Но я думала… — ошметки моего неуверенного голоса даже не всколыхнули шерсть на ушах маленького защитника хозяйки квартиры.

— Что? Поцелуй, свадьба и любовь до гроба? — мой беспринципный собеседник потер одной рукой свой небритый подбородок. — А потом детишки и все в шоколаде? Нет, лапа, ошибаешься. Нам секс нужен. Нормальный мужик может потянуться только за сексом. За хорошим. Сексом. А не за твоими розовыми соплями.

Пока я мысленно хлопала ртом, Демид сошел со своего места и, приблизившись ко мне вплотную… забрал у меня из рук пса (при этом тот даже не пискнул) и отпустил животное на пол, после чего вернулся ко мне, встав уже так близко, что теперь его губы были в каком-то ничтожном сантиметре от моего носа.

— Но ты не волнуйся, — дыхание чужого взрослого мужчины легло на мои полыхающие щеки, — я тебе помогу с этой проблемой. Стану… твоим учителем.

Глава 6

— Вы мне расскажете, что с моим отцом и почему он подписал эту бумагу?

Мне почему-то подумалось, что если попытаюсь вернуть его в разговор, то все прекратится, но я ошиблась. Демид немного качнулся в мою сторону и склонил лысую голову к уху своей добычи. Втянул ноздрями воздух, мгновение задержался и выпустил из своего горла голодный шепот:

— Жарко сегодня было, да? Нет ничего сексуальнее, чем легкий женский пот, ты знала?

— Вы… вы расскажете… — разбилось мое жалкое о его голое плечо, маячившее у меня перед носом.

— Ты знаешь, Лиза, что такое мужчина? Изголодавшийся мужчина, Лиза? Я, — теперь жар из его легких задел мочку моего уха, — очень долго не держал в руках женское тело…

Он мог бы этого и не говорить. И тем более не придвигаться ко мне так близко. Мое платье в районе пупка задело что-то очень твердое. И потом это твердое уперлось мне в живот!

— Вы… вы меня изнасилуете? — произнесла это, уже не надеясь на разумный ответ. Оставалось только зажмуриться и принять жестокую судьбу. Ну, или отбиваться, не зная, чем все это закончится.

Лысый уголовник, наконец, немного отстранился от меня и заговорил даже с какой-то обидой:

— Я, конечно, голодный. Но еще не дошел до ручки, чтобы ломать невинных бабочек под себя. Нет, крошка, — хмыкнул Демид, разглядывая мои губы, — я хочу секса. Предлагаю тебе его. Не хочешь ты — найди мне кого-нибудь. Я заплачу. Или…

Мне очень трудно было стоять на одном месте. То самое твердое, что принадлежало этому человеку, все еще упиралось в меня и заставляло нервничать. Сильно нервничать.

— Что? — просипела я.

— Или… мы можем заключить сделку. Твой папаша-алкоголик отдал мне эту квартиру.

— Он не алкоголик! — на оскорбления в моем онемевшем теле откуда-то взялись силы, чтобы возражать этому уголовнику. — Он просто… просто запутался!

— Алкоголик. Не спорь. Взрослый дядя Демид знает лучше, — пригвоздил он меня обратно к стене своим вальяжным рыком. — Короче, квартира как бы моя. Но. Мы можем изменить условия.

— Как? — скукожившись от его наезда, решила пока не конфликтовать и все-таки услышать, что он предложит.

— Как… Очень даже вкусно! — просиял лысый. И еще чуть сильнее уперся в меня тем самым. Немного повел огромными бедрами в сторону, потом обратно и только тогда плотоядно продолжил:

— Мы можем стать друг другу полезными, крошка. И к тому же получить от этого удовольствие. Итак, я остаюсь тут у тебя на какое-то время. Не могу сейчас сказать, будет это неделя или месяц. Но. Думаю не больше. Ты скрашиваешь мое одиночество собой, я взамен научу тебя всем премудростям, которыми должна владеть женщина в постели. Поверь, твой парень потом от тебя не отлипнет. А через месяц уеду. И мы забудем друг о друге. Идет?

— А если… если я не соглашусь? — мои глаза прилипли к линии его жестких губ. Показалось, я даже вижу тот воздух, который из них вылетает.

— Тогда все остается по-старому, — отрезал преступник. — Квартира моя и тебе придется отсюда съехать. Единственное послабление могу дать — поживешь здесь какое-то время, если найдешь мне другую девочку. И быстро.

Глупо подумала о том, что когда этот разговор, наконец, закончится, на стене останутся следы от моих мокрых рук.

— Вы же… вы же не любите девственниц? — сболтнула ерунду, сама не поняв ни нужды, ни причины для этого.

— Минута, — опять склонившись к моему уху, сказал Демид.

— Что, минута?

— Минута и больше не будешь девственницей, — невозмутимо пояснил страшный человек. — Меня этим мне напугать. Еще пять минут, и ты сама будешь скакать на мне, улетая от удовольствия. Сама будешь умолять меня, чтобы я отшлепал тебя по непослушной попке. Ну, так… Как?

— Я попробую найти вам кого-то.

— Серьезно? — левая густая бровь Демида выгнулась ощетинившейся кошкой. — Ты серьезно хочешь перепоручить меня какой-то своей знакомой?

Не возьмусь утверждать со стопроцентной уверенностью, но его голос звучал оскорбленно. И даже немного ошеломленно.

— Я не буду предлагать ей деньги, но… Эта девушка раньше встречалась с такими как… вы.

— Таким как я? — крокодилий оскал небритого уголовника не предвещал ничего хорошего. Для меня. — И какой же я?