Карина: Я только потом узнала

Карина: когда после лета пыталась с ним увидеться.

Карина: иногда я думаю, единственная, кто ему не по зубам оказалась – француженка

Карина: помнишь ее? Она еще в 11 классе у нас недолго была, я фамилию забыла… Марина, вроде… Ее выгнали из школы со скандалом.

Карина: и если ты не в теме, это все из-за Вересова было. Наш главный клоун разболтал как-то. Все с точностью да наоборот – они поспорили с Дроном на нее. А она ни в какую. Вот Кирилл и вымочил, что типа она его домогалась.

Карина: во ему облом был, когда на ней его папаша женился!

Карина: Вересовы походу все чокнутые.

Карина: так шо… ты прости, но подумай хорошо, надо оно тебе

Карина: я предупредила решай сама.

Лера моргнула в наивной надежде, что текст сам собой исчезнет. Не исчез.

Чудес не бывает.

Люди не меняются.

Она не перестала дышать, не закололо сердце, и не застучало в голове. Продолжался обычный рабочий день, лишь Валерия Георгиевна стала неожиданно сосредоточенной. Она составила отчет о кандидатах по отобранным резюме. Приготовила несколько черновиков приказов. Сходила на кофе с Димой и перенесла ужин с Аришей на среду.

А в маршрутке накрыло.

Карина неправа. Вересовы не чокнутые. Вересовы целеустремленные. Цель видят – препятствий не замечают. Она – цель. Воскресная. Интересно, а та, которая по средам, лучше или хуже? Более покладистая? Или по средам у него выходной?

От остановки до дома Лера почти бежала, чувствуя, как противно дрожит подбородок. Она столько лет не плакала из-за него, чтобы теперь все повторялось. Когда закрыла за собой дверь, ей показалось, что здесь, в тишине и одиночестве своей квартиры, она, наконец-то, в безопасности.

Но один-единственный звонок, которого она слышать не желала, лишил ее чувства защищенности и дома.

- Рано, Кирилл Максимович. Сегодня еще не суббота! – выкрикнула она трубке, надрывавшейся «Лунной рекой» в инструментальной обработке.

Действительно. Был еще только понедельник. Всего лишь понедельник, а Вересов звонил. Настойчиво, даже настырно. Раз пять за вечер – после работы.

Зачем – не знал. Вернее, знал. Поздороваться, услышать ее голос, позвать на прогулку после работы во вторник. А еще лучше пообедать вместе. Бывают же на макаронных фабриках перерывы. Он согласен даже заявиться в ее столовку.

Но Лера трубку не брала.

«Мало ли…» - решил он про себя, укладываясь спать, но сон не шел.

Предыдущую ночь, странно счастливый и умиротворенный, продрых до самого звонка будильника. А после оного перевернулся на другой бок и дальше захрапел. На работу, естественно, опоздал, за что получил не вполне довольный взгляд отца, с которым столкнулся, выползая из комнаты, тогда как Вересов-старший, уже в полном обмундировании, собирался выходить из дома.

В ответ только виновато улыбнулся и выдал: «Сын влюбился».

«Намереваешься по этому случаю бросить работу?» – поинтересовался отец.

«Нет, планирую совмещать».

«Пока получается не очень», - усмехнулся Макс и вышел.

Отец был не совсем прав. Конечно, доля истины в его словах имелась, но все же вдохновленный Кирилл был на многое способен.

Утро в офисе он начал с уборки. Разобрал накопившиеся на столе бумаги, освободил несколько ящиков. Подумал о том, что пора все-таки начинать здесь обживаться – а то все будто временно. Половина документов осталась от человека, работавшего в этом кабинете до него, и просилась в архив.

В архив Вересов определил и многое другое, что перестало иметь значение.

Например, бо?льшую часть своих подростковых обид. Помноженные на юношеский максимализм, который он, оказывается, до сих пор не до конца перерос, они доставляли ему немало проблем. А ведь насколько было проще дышать, если не думать о всякой ерунде.

Вечером, вернувшись домой, выдержал ужин в кругу семьи. И думал о том, что это не так уж и странно. И совсем не ужасно. В голове вертелся разговор с отцом, случившийся на прошлой неделе. Жить с одной женщиной – интересно. При условии, что хочешь с ней жить. Машка сидела возле Марины и так и норовила стащить со стола лишнюю конфету, что немедленно пресекалось последней. Кирилл улыбался, наблюдая за этой идиллией. И не без удовольствия думал о том, что да… хочет… жить с Митрофанушкой. Дурацкое чувство, что вот с ней все получится. Но это чувство ему нравилось. Он не лукавил, когда сообщил отцу, что влюбился. Он действительно влюбился. И это было странно. Совсем на него не похоже. Потому что он был уверен, что любовь – это для кого-то другого. С ним не случается.

И звонил ей. Несколько раз звонил, рассчитывая просто поговорить.

Она не брала трубку.

«Мало ли…» - снова и снова повторял он, ворочаясь с боку на бок. Не услышала, была занята, принимала ванну, спала. Досадовал на себя – что мешало позвонить днем? Тогда бы точно услышала. Или увидела бы пропущенные.

Первое, что он сделал во вторник утром, это снова набрал ее номер. Решительно и безапелляционно. В десять минут восьмого – решил поработать будильником. Даже реплику заготовил: «Спала? А я скучаю».

Но сказать ее вслух так и не довелось. Митрофанушка по-прежнему морозилась. И теперь уже это напрягало.

Завтракал с отцом и Машкой. Алла Эдуардовна вяло передвигалась по кухне, доставая то сметану из холодильника, то подкладывая еще сырников на тарелки. Фамильная любовь к этому блюду передалась и младшей сестре. Кирилл посмеивался про себя. И снова приставал:

- Математику сделала?

- Сделала, - отмахивалась Машка.

- И английский?

- И английский.

- И литературное чтение?

- А нам ничего не задавали.

Кир посмотрел на отца и подмигнул:

- Я тоже так всегда говорил.

- Говорил. Ты вообще любил говорить, - сказал отец.

- Семейное, - рассмеялся Кирилл, но, сделав серьезное лицо, вдруг выдал: - Я скучал по разговорам.

- А меня часто впечатляли выбранные тобой темы.

- Особенно про домработниц с третьим размером груди, - хохотнул Кир и тут же замер, в ужасе глядя на сонную Аллу Эдуардовну с банкой клубничного варенья в руках и навострившую уши Машку.

- И за словами, по-прежнему, следишь не всегда, - заключил отец. – Для адвоката – рискованно.

- Исправлюсь, - извиняющимся тоном пообещал сын.

Было еще кое-что, что он хотел исправить.

Понимал, что, наверное, это невозможно, но попытаться был обязан.

Случай представился уже вечером. Приехав с работы чуть раньше обычного, до невозможности уставший и раздраженный – Лера по-прежнему игнорировала – Кирилл обнаружил, что заявился домой раньше всех.

Разулся. Разделся. Принял душ. Решительно спустился вниз и… наткнулся на Марину. Она сидела с блокнотом на коленях посреди кухни на полу и что-то в нем черкала. Бывшая учительница и раньше была слегка не от мира сего. Но сейчас вообще представлялась ему диковинной зверушкой.

Увидев его, всполошилась, вскочила. Захлопнула блокнот со своими каракулями. И растерянно заморгала.

- Сиди, сиди, я чаю попить! – быстро предупредил Кир.

- Я не слышала, что ты пришел. Не буду мешать.

Теперь он растерялся тоже, впервые осознав за все это время, что всякий раз, когда они где-то пересекаются в доме, она спешит ретироваться – если поблизости нет отца. Раньше в глаза не бросалось, а сейчас стало как-то очень отчетливо. А ведь привык ее «хозяйкой» считать.

- Ты мне не мешаешь, - глупо ответил Кирилл, рассматривая Марину.

Под его взглядом «мачеха» покраснела и сделала шаг по направлению к выходу из кухни.

- Мне там… нужно, - она неопределенно махнула рукой, - дела…

- Правда – не мешаешь! – возразил «пасынок». – Абсолютно.

Марина остановилась и подняла на него внимательный серый взгляд. Несколько секунд они изучали друг друга, будто оценивая, кто и на что способен. Потом госпожа Вересова очень медленно и очень серьезно проговорила:

- Разве дело в том, что кто-то кому-то мешает? В условиях мирного сосуществования этого можно избежать.

- Можно. Если это нужно всем сосуществующим.

- Мне бы хотелось верить, что нужно.

- И мне. Чаю хочешь?

- Хочу.

- А почему на полу сидела?

- Да где застало, там и пишу…

- Аааа…

- Еще есть халва и мармелад. Минут через двадцать будут пирожные.

- Почему через двадцать?

- Сегодня Макс Машу из школы забирает – его очередь. И она по-любому раскрутит его на поход в кондитерскую. Он почти не умеет ей отказывать.

- Машкиному обаянию трудно сопротивляться.

- У Вересовых это наследственное, - сказала Марина, совсем как он только в это утро.

Смеялись оба. И то, что случилось девять лет назад на лестнице между первым и вторым этажами старшего блока гимназии им. Франко №92, тоже оказалось отправленным в архив. Не исправленным, но точно окончательно пережитым и оставленным позади.

И все бы ничего, и вполне можно жить, но Лера по-прежнему не отзывалась.

Утром среды Кирилл был примерно уверен в дальнейшем плане наступательных действий. Гора к Магомету не идет. Гора отказывается говорить с Магометом. Гора, походу, гордая. Или все еще переваривает то, что Магомет в воскресенье отчебучил, и в чем он совершенно не раскаивается.

Потому Магомет, в смысле Вересов, был намерен в краткие сроки разыскать гору, в смысле Митрофанушку. Варианты, по счастью, были. Одноклассники, макаронная фабрика, дядя Игорь.

Но так уж вышло, что к одиннадцати утра он успел выяснить только номер телефона Ивановой и то, что в Киеве три предприятия, специализирующихся на производстве макаронных изделий: ООО «Украинские макароны», Киевская макаронная фабрика и частное предприятие «Жанет». Не так уж и густо, но уже что-то. А уже в 11:15 в офисное здание, где располагалась адвокатская контора Лины Мильх, вперлась Карина Поддубная, в девичестве Кудинова.