- Привет, дорогой, - кинулась она с поцелуем к Кириллу, легко разыскав его кабинет.

Не успев вовремя сориентироваться, щеки своей от лобызания не уберег. И остался расцелованным. Правда, успел вовремя вскочить со стула – прежде, чем она приземлилась на его колени.

- День добрый! – в замешательстве выдал он. – Какими судьбами?

- Ну и что это такое было в воскресенье, скажи мне, пожалуйста? – весело проговорила Карина, присаживаясь перед ним на стол. И закинула ногу на ногу, явив ему соблазнительное бедро в черном прозрачном чулке.

- Культурная программа на очередном свидании, - решительно заявил Кир, когда дошло, зачем она припорхала. – И Новицкого поддержать.

- Свидании? – рассмеялась Кудинова. – Это с Митрофаненко у тебя свидания? Ох, насмешил. Лерка – роковая женщина!

- Кажется, в моем тексте про роковую женщину не было. Прости, кофе не предлагаю – работы много.

Пропустив про кофе мимо ушей, Карина заговорила о насущном:

- Ну а как ее еще назвать? С тобой у нее свидания. С женихом у нее любовь. С такими успехами она и служебный роман заведет – не побрезгует.

Вересов задержал взгляд на Кудиновой и на минуту завис, соображая, что означает сказанное. Потом медленно разлепил губы и, чувствуя, как с воздухом по небу и языку скользит каждое проговариваемое слово, спросил:

- Ты-то откуда про жениха знаешь? Задушевной подругой не была, вроде.

- Я всегда умела добывать информацию, - довольно сказала Каринка.

- А сейчас оно тебе зачем?

- О тебе решила позаботиться, - она взяла его за руку и откинула голову. – По старой дружбе. Думаешь, Митрофаненко какая-то особенная? Мы все одинаковые. Своей выгоды не упустим.

Он скривился в усмешке, за которой скрывались и растерянность, и гнев. Но руки не отнял. Склонился к ее губам и отчетливо прошептал:

- Завидовать плохо, Карин.

- Ой, да ладно! – она быстро, будто укусив, поцеловала его и спрыгнула со стола. – Диме ее привет передай!

«А Дима – это серьезно?»

«У нас с тобой несерьезно, чтобы ты задавал мне такие вопросы».

Кирилл сглотнул. Он не спрашивал больше. Лера ничего не говорила. Он ничего о ней не знал. Вообще ничего. Не позволяла знать. На губах был привкус помады Кудиновой. Отдавало горечью.

- Ты Аркадию тоже передавай, - голос прозвучал сухо и негромко. Но как-то угрожающе.

- С удовольствием, - хохотнула Кудинова, - он любит, когда я ему приветы передаю.

И выпорхнула за дверь, послав ему на прощание воздушный поцелуй.

А Кирилл так и остался стоять у стола, глядя прямо перед собой. И сознавая, что вот теперь ничего не понимает. И в то же самое время очень многое становится на свои места. Да хотя бы то, почему она третий день трубку не берет!

И почему вечно занята.

И почему в последний раз что-то лепетала про свои планы, отказываясь идти в «Маховик».

И почему так странно реагирует на его вопросы и его желание сблизиться.

Загадка была только в том, нахрена ей роман с ним, если у нее, и правда, «Дима». Поссорились? Нашла средство мести? Или скучно с одним?

Что за чушь? Это же Митрофанушка!

«Мы все одинаковые», - раздался в голове голос незабвенной и вездесущей Кудиновой.

Кирилл дернулся к телефону, но тут же убрал руку. Требовать объяснений? В чем? В том, на чем сам настаивал? Она ведь ни разу – ни единого разу – не проявила инициативы, не поощрила, ничего… Все это действительно смахивало на месть.

Кирилл сел за стол. Еще несколько минут повтыкал в монитор. И со всей силы шандарахнулся головой о столешницу.

И уже через десять минут судорожно набирал ее номер, чтобы снова выслушать с два десятка длинных гудков.

Его звонки продолжались до глубокой ночи. Один за одним. Один за одним. Почти без передышки. Упертые и безнадежные. В конце концов, Лера отключила звук и, проснувшись, увидела фантастическое количество пропущенных. Пока пила утренний кофе, настраивала себя, что и новый день будет безумным: хоть симку меняй!

Но в четверг телефон ни разу не сообщил о входящем от Кирилла. Не звонил он и на следующий день. И Лера поймала себя на том, что постоянно проверяет, не пропустила ли. А в субботу с ужасом поняла – тишина напрягает еще сильнее, чем постоянные звонки. Раздражало все: настырность Кирилла, собственное малодушие, жадность Кудиновой, сочувствующие взгляды Ариши. И молчащий телефон.

А ведь всего-то нужно было остаться дома, а не переться на встречу выпускников. Кому и что она доказала?

Заставляя себя забыть обо всех и вся, Лера занялась генеральной уборкой.

- Надо было соглашаться уезжать с Димой, - бубнила она, отчаянно разгоняя накопившуюся за неделю пыль. – Хороший парень во всех отношениях.

Наверное, во всех…

- Ариша советовала проверить, - хихикала какая-то незнакомая внутренняя Лера, пока хозяйка этого нового существа перебирала коробки на антресолях.

К вечеру Лера умудрилась мысленно переругаться с Аришей, Кудиновой, мамой и самой собой. И мало соображая, очнулась только когда услышала в телефонной трубке, плотно прижатой к уху, голос Кирилла.

- Алло, – произнес голос. И непонятно было, какая интонация в нем преобладает. Звучал, вроде, ровно, сдержанно. Но вопрос задачи: что он сдерживал?

- Привет! Не отвлекаю?

- Ннет… Не отвлекаешь…

- А завтра?

- Что завтра?

- Завтра буду отвлекать?

На том конце замолчали. Некоторое время раздавалось только сопение и потрескивание. Потом Кирилл проговорил:

- Не будешь. Где и когда?

- Как скажешь.

- В семь в Карибском клубе.

- Ок, - сказала Лера вместо прощания.

А Вересов еще долго смотрел на телефон, пытаясь совладать с потоком мыслей, нахлынувших именно тогда, когда он праздновал маленькую победу – целых три дня борьбы с желанием звонить Митрофанушке увенчались тем, что ровно три дня он ей и не звонил. Гора пришла, мать твою, к Магомету. И что с этим делать, он не понимал.

Понимал только, что ненавидит воскресенья. Все на свете воскресенья. Они наступали, не спрашивая его и убеждая в том, что не просто так она соглашается видеть его только в один этот день в неделю. А в остальные игнорит. Потому что остальные дни посвящены ее «Диме».

Так что толкает ее на эту странную недоизмену жениху? Обидел чем-то? Наверняка обидел. И когда она решит, что хватит, удовлетворена? А хрен его… Все бы ничего, он даже готов был в чем-то ей посочувствовать, если бы не один маааахонький нюанс – шоу было за его счет. А в этом мало приятного. Что может быть приятного, когда тебя тупо юзают?

Швырнув телефон в сторону и пронаблюдав, как тот долбанулся о стену и свалился на пол, Кирилл сердито плюхнулся на кровать и попытался уснуть. Впереди было чуть менее суток до того момента, как он ее увидит. Он ее увидит. Через неделю после того дня, как решил, что влюбился. Черта с два влюбился! Пожил с отцом в его неземной атмосфере месяц, вот и потянуло.

Помнил девочку с добрыми глазами, готовую ради него на все. И решил, что и выросла она такой же.

«Мы все одинаковые», - в очередной раз прозвучало в его голове Кудиновским голосом. Кирилл накрылся одеялом, будто бы это спасало.

Следующий день провел, словно во сне, поминутно глядя, как вяло ползет стрелка часов по циферблату. Немного поработал. Чтобы отвлечься. Заседание во вторник. Горелова пожелала дополнить иск еще парочкой пунктов относительно того, с кем после развода будет жить ее несовершеннолетняя дочь, и какое ей будет назначено содержание. Это напоминало перемалывание костей господина Горелова по живому. Странно, как это хрупкие и милые создания могут быть этакими садистками.

И снова перед глазами мелькнула Лера. Уже не одиннадцатиклассница, тихо влюбленная в него. А нынешняя, какой она была в театре. Когда и боялась его поцелуев, и млела от них. Правда ведь млела. Иначе не позволяла бы. Женщина, которая не хочет, ведет себя иначе.

В этом месте Кирилл тормозил. Женщина, которая хочет, тем более ведет себя по-другому. А тут что-то такое, что ни на какую голову не натянешь.

Потом заявилась Машка со своим английским. Кирилл повздыхал, но помог.

Часовая стрелка неумолимо приближалась к шести часам вечера.

Уже уходя из дома, Кир сунулся к отцу:

- Я в городе переночую. Ключи можно?

- Можно. Как обычно в шкафу в прихожей, - сказал Вересов-старший.

- Если чего, то я еще не совсем съехал, - подмигнул Кирилл и направился обуваться.

Без восьми минут семь он был в Карибском клубе. Занял наблюдательную позицию за одним из столиков в углу и заказал бутылку вискаря. Им повезло зверски. В восемь начинался концерт какой-то местячковой рок-группы. Будет хоть чего обсудить. Они же любили… о высоком… Ни о чем нормальном, человеческом, кажется, не поговорили ни разу. Живопись, фотография, кино, театр. Черт! Он столько раз спрашивал о ее статусе, и столько раз она посылала его лесом с этими вопросами! Мог бы и догадаться. Давно мог. Значит, не хотел. Значит, проще было думать, что ее нежелание, чтобы он провожал или забирал ее из дому, объясняется чем угодно другим, но только не тем, что было на самом деле.

Стесняется. Пока что.

Не доверяет. Пока что.

Считает, что рано. Пока что.

Слишком личное – она не врала. Там, в той ее жизни, действительно было слишком личное. И его оно не касалось. В конце концов, даже любовником ее Кирилл Вересов не был. Так, не пойми что!

Последняя мысль вызвала легкий оскал, который должен был быть улыбкой.

Вернулся в исходную позицию.

Зачем-то он был ей нужен. Какая разница, зачем?

Мстишь? Мсти до конца.

Эксперименты ставишь? Так используй все реактивы.