Господи, ЕГО зовут Максим! Это самое лучшее имя на свете!

Но появился дурацкий Антон со своим дурацким именем и всё испортил. Можно подумать, я пятиклассница, а не совершеннолетняя самостоятельная девушка. Ладно, пусть не совсем самостоятельная, и нуждаюсь в поддержке братьев, но разве это даёт им право распоряжаться моей жизнью и так бесцеремонно вмешиваться в мои новые и такие хрупкие отношения?

А, может, я всё себе напридумывала и никаких отношений нет и быть не могло? Вдруг это просто случился импульсивный порыв у нас обоих? Ну уж нет — у меня этот порыв сформировался гораздо раньше. Хм, если быть честной, то утром. А если ещё честнее?

Антон грубо заталкивает меня в квартиру и с силой захлопывает дверь. Сам же продолжает крепко держать меня за предплечье.

— Да отпусти меня, что ты вцепился, как конвоир? — я почти кричу.

До этого дня мне бы и в голову не пришло разговаривать так с Антоном, но ведь ему прилетело в голову слово на букву «ш», да хоть и просто одна эта буква — она мне тоже совсем не подходит. Нам навстречу из комнаты выходит Артём и его улыбка гаснет, когда он видит нас, настолько взвинченных.

— Ты совсем обнаглела? — Антон в ответ тоже повышает голос. — Забыла, с кем разговариваешь?

— Ой, никак Антоний-длиннорукий, простите, не признала! — кажется, я перегнула, но бояться уже поздно.

— Что-о-о? — рычит Антон, а я морщусь от боли в руке.

— Отпусти её, придурок толстый! — неожиданно выдаёт Артём.

И это вместо приветствия. А он с братом, между прочим, полгода не виделся.

Давление с моей руки исчезает, а я понимаю, что останется синяк. А ещё наблюдаю, как отваливается челюсть Антона, а глаза сверкают от бешенства. Со старшим братом никто не смел так разговаривать, даже родители. Никто, кроме Артёма. Тёмка — это исключительный кадр в нашей семье. Иногда мне кажется, что для него вообще не существует авторитетов.

— Ты в своём уме, Артём? — ошарашенно спрашивает Антон. — Ты считаешь, именно так положено встречать старшего брата? А ты хоть понимаешь, какой сейчас пример подаёшь Марте? Или это с твоей подачи она только что облизывалась на улице с каким-то гопником?

За такое определение для моего Максима мне тоже хочется назвать Антоху толстым придурком, хотя я и не считаю его толстым. Я вижу, что информация Артёму не нравится, но теперь он из чувства противоречия не встанет на сторону Антона. Поэтому он ухмыляется и переводит на меня вопросительный взгляд.

— Котёнок, разве ты встречаешься с гопниками? — с улыбкой спрашивает он, а его глаза не предвещают ничего хорошего в случае положительного ответа. И достанется, конечно, Антону — типа он не досмотрел.

Я, захлёбываясь информацией, тороплюсь выложить Артёму всю правду, которую совершенно не оценил Антон. Да мне и врать-то нечего — про поцелуй Антон сам уже выложил и, кстати, очень некрасиво об этом сказал. Я даже призналась братьям, что сама полезла целоваться к Максу в порыве благодарности. Это не совсем правда — я потянулась к нему в порыве чувств.

Мне очень-очень хочется уединиться и подумать об этом. Кажется, мой поцелуй претендует на звание самого романтичного поцелуя в мире — под луной, под дождём, во время грозы… зимней. Ни у кого такого не было.

— Эй, котёночек, ты о чём там размечталась? — усмехается Тёма, и я понимаю, что зависла в воспоминаниях прямо посреди рассказа.

Мои щёки стремительно краснеют, я не в состоянии это предотвратить, но резкие слова Антона заставляют кровь отхлынуть от лица:

— Завтра домой поедешь, мне некогда отслеживать твоих ухажёров. Пусть мать с отцом за тобой присматривают.

Нет, он же не всерьёз! Мне нельзя домой, я не хочу, мой дом здесь!

— Зачем ты так, Антон? Ведь вы все знали, что я встречалась с Игорем и не были против. Что теперь-то?

На самом деле, когда я только начала встречаться с Игорем, покоя от братьев не было. Каждый из них посчитал своим долгом сделать моему парню внушение и предупреждение на случай негативных последствий нашего романа. Но Игорь это стойко выдержал, чем вызвал моё восхищение, и Антон от него отстал, сочтя его достойным моего внимания. А вот Тёме он никогда не нравился, от слова «совсем». Но он же не стал мешать моим отношениям!

— Что теперь? Ты рассталась с нормальным парнем, чтобы связаться с бандюгами? Ты забыла, как этот твой, с губами, собирался на меня броситься? А дружка его видела? Он же отпетый уголовник!

— Да ты сам провоцировал Максима и оскорблял его! И только благодаря его другу-уголовнику ты сейчас цел. Ты совсем не слышал, о чём я говорила? Игорь был со мной груб и не отпускал меня. Но ты считаешь его нормальным, а ребят, защитивших меня, бандитами.

— Надо было тебе всё же втащить хорошенько, может, заплывшие жиром мозги бы встряхнули, — вмешивается Тёма. — Валил бы ты, Тоха, домой, к своей Инне, а то, похоже, она давно тебя не удовлетворяла, раз уж для тебя поцелуй приравнивается к разврату.

Ой, что тут началось! При других обстоятельствах я бы попыталась защитить Антона. Ну, просто потому, что всем, на кого наезжал Артём, требуется подмога. Но не в этот раз! И я сбежала в ванную комнату с кружкой горячего чая. Теперь мне никто не мешает вспоминать эти несколько мгновений моего счастья и мечтать о том, что это может стать чем-то большим.

Но в мои прекрасные мечты всё время вторгается вопрос Максима про Сонечку. Зачем он спросил? Хотя, ведь это и так понятно — моя подруга слишком яркая и заметная, не удивительно, что Макс не забыл о ней. Но ведь он встретил меня на улице гораздо позднее… И поцеловал. Сонька права — мне стоит быть более уверенной в себе. И хватит уже этих серых и незаметных тряпок, мне показать, что ли, нечего?

Я встала в ванной в полный рост и повернулась к зеркалу. Мне бы грудь немного больше, ну хотя бы на полразмерчика, и бёдра чуть-чуть поменьше. Я повернулась боком — да — грудь и бёдра. Вот почему нельзя отщипнуть снизу и прилепить повыше, обязательно вносить в человека какие-то несовершенства? Слышала бы меня Сонька, дала бы пинка со словами «спортзал тебе в помощь». Вот интересно, а Максиму я понравилась бы совсем без одежды?

К тому времени, как я вышла из ванной, страсти уже улеглись. Оба моих брата сидели за кухонным столом и пили ром. Ну, пили — это, конечно, громко сказано, судя по количеству содержимого в бутылке. Ну, хоть не ссорились. Надеюсь, что это мировая.

— С лёгким паром, — проворчал Антон и мне очень захотелось обнять его за шею и поцеловать, но я вовремя вспомнила, что он говорил про Максима и думал про меня, и решила попридержать нежности.

— Спасибо, братишки-алкоголики! Надо же было Сашку позвать, а то как-то неправильно — мы все тут, а он как будто неродной.

— Да твой Шурик не знал, как отмазаться, — рассмеялся Артём, — он за минуту десять срочных дел придумал, лишь бы со мной не встречаться.

— А вот нечего его доводить! Тебе самому нравится, когда родной брат тебя боится? — вступилась я за Сашку.

— Да он нас всех боится, потому что бездельник. Привык за тобой прятаться, небось, спонсируешь его? — прищурился Артём.

— Не спонсирую, а иногда помогаю, а вам должно быть стыдно за такое отношение, ведь он ваш младшенький.

Дальнейшие посиделки протекали мирно, и Антон даже словом не обмолвился о недавнем инциденте. Он снова общался со мной как с самой любимой сестрёнкой, а уходя аж три раза поцеловал.

Когда раздался звонок в дверь, я уже была в постели, но подскочила, как ужаленная. Не знаю, откуда взялась эта уверенность, но я почему-то знала, что пришёл Максим, и хотела домчаться до двери первой. Только не сразу нашла халат, не бежать же было к нему в пижамных шортиках и топе.

— Сосед в пальто, — слышу я голос Максима и моё сердце готово выпрыгнуть из груди.

— Максим, — мой голос дрожит от волнения, и я тороплюсь, завязывая пояс халата на ходу.

Хоть бы Артём ничего не брякнул!

— Ка-ароче, сосед, давай-ка… — начинает брякать Артём, но я его прерываю:

— Тёма, хватит! Дай мне пару минут, — я встаю между ребятами и пытаюсь оттеснить брата.

Господи, ну почему он просто не свалит в кухню, почему всё так не вовремя? Я злюсь на обоих братьев и не представляю, как поговорить с Максимом наедине.

— Макс, привет! — стараюсь выдавить улыбку, но получается, наверное, гримаса.

— Давно не виделись. А это ещё один братец? — Максим кивает на Артёма, а мне хочется лягнуть ногой посильнее, чтобы моего вездесущего братца сдуло отсюда.

— Ну да, брат… старший, в смысле, второй. Это Артём, он приехал ко мне в гости из Москвы…

Ох, простите меня, Господи и мама с папой, но лучше бы и не приезжал.

— Второй, говоришь? — от голоса Максима мне становится холодно и неуютно. — Я так уже третьего насчитал, ты бы хоть записывала в блокнотик.

Какой блокнотик, зачем? Я беспомощно оглядываюсь на Артёма, который никуда не ушёл и почему-то улыбается. Чему он радуется, мне вот совсем невесело.

— Н-не-ет, Макс, ты неправильно понял, Тёма — он второй…

— Котёнок, ты что перед ним оправдываешься, ты ему должна что-то? — Артём вклинивается в мои объяснения очень резко и грубо. — Иди быстро в комнату!

Да что ж такое?! С чего они все взяли, что могут распоряжаться мной, моими чувствами, желаниями? Кажется, что-то такое я и выплёскиваю своему брату, отталкивая его от себя, но когда поворачиваюсь, Максима уже нет. А… где?

Это как фокус наоборот. По моим щекам уже катятся слёзы и я готова колотить в соседнюю дверь, но Артём оттаскивает меня от порога и отрезает мне путь к… К чему только?

— Тёма, зачем ты всё испортил? Почему ты вечно всё портишь? — я реву уже в голос.

До меня только сейчас дошло в полной мере, как странно эта ситуация выглядит со стороны и что мог обо всём этом подумать Максим. И я ещё блеяла, как овца заторможенная.