Сашке, конечно, гораздо хуже, чем мне. И если меня все братья постоянно лелеют и опекают, то Санечке каждый из них пытается вправить мозг и заставить жить по-другому. Иногда и с применением физической силы. Вариантов Сашкиного правильного бытия ровно столько, сколько и старших братьев. Не зря мы с младшеньким сбежали подальше от дома — спасались бегством. Но нас и здесь достали.

Сейчас я очень злая, и Сашок снова мой самый любимый братишечка. Эту вынужденную «сказку» мы постараемся пережить вместе, сплотившись против Артёмовского произвола. Да, права была моя Сонечка насчёт Тёмы — индюк он бессовестный и бесцеремонный.

Весна! Как много в этом звуке… Или это не про весну? Неважно. Сегодняшний день прекрасен! И не только потому что сегодня — первый день весны и не потому что наступил мой любимый месяц март. Сегодня я вернусь домой после бесконечной двухдневной ссылки.

Не скажу, что прошедшие выходные были так уж ужасны. Тёмка отлично подготовился и сделал всё, чтобы скучать нам было некогда — шашлыки, баня, квадрациклы. Мы же, два насупленных иждивенца, позволили себя развлекать и благодарить брата не спешили.

Но сегодня я наполнена позитивом, снова обожаю Артёма и благодарю его за чудесный отдых. Я отходчивая и слишком люблю своих братьев, а потому не умею долго обижаться. А ещё я благодарна Тёмке за то, что он не издевался над Саньком и не пытался учить его жизни, а просто позволил ему быть собой и наслаждаться отдыхом.

Зато Артём обрабатывал меня. Очень ненавязчиво, издалека он несколько раз затрагивал в разговоре Макса и привёл десяток аргументов против нашего тесного общения. А я, как тот Васька, который слушает да ест. Приняла всё к сведению, покивала и осталась при своём мнении. Не маленькая — сама разберусь.

***

К вечеру мы в приподнятом настроении погрузились в Артёмкин джип и отправились в родной город. По дороге я болтала с Сонечкой, которая уже заждалась моего возвращения. За эти дни мы созванивались с ней несколько раз. Подруга была, как всегда, весела и беззаботна и даже ни разу не напомнила о неприятном инциденте возле универа. Про Тёмку она тоже ничего не спрашивала, и я очень надеюсь, то Софийка выбросит, наконец, из головы моего взрывоопасного брата.

Когда мы высадили Сашку около дома, тот рванул с такой прытью, словно пять лет не был на родине.

***

— Котёнок, я надеюсь, ты не станешь творить глупости? — спросил Артём, когда мы въехали на территорию «Седьмого неба».

Конечно, мне понятно, что мой брат подразумевает под глупостями, но спорить с ним у меня нет желания, да и настроение портить не хочется ни ему, ни себе.

— Тёмочка, ну я же умная девочка и давно всё поняла. Признаю — я была неправа, и давай больше не будем вспоминать мои промахи, — прочирикала я с улыбкой, а взгляд уже выловил машину Максима, припаркованную около подъезда.

Плана пока никакого, но ведь Макс дома и нас с ним будут разделять какие-то метры, а иногда и ещё меньше. От понимания этого сердце начинает колотиться так громко, что мне кажется, Артём может услышать этот грохот. Но мой брат спокойно паркует авто и, не заметив моего возбуждённого состояния, отвечает:

— Я всегда знал, что ты умница.

***

— Чёрт, надо ж было за продуктами заехать, а никто из нас даже не подумал, — сокрушается Артём, выходя из лифта. — Дома, небось, шаром покати?

Ответить я не успеваю, впрочем, как и вспомнить, какой же продуктовый запас имеется дома, потому что из нашего тамбура вылетает высокая блондинка и, едва не врезавшись в нас, несётся к лифту. Пальто на ней распахнуто, и Тёмка даже успевает нырнуть взглядом в глубокое декольте платья. А уж там было на что посмотреть.

Лицо девушки я увидела лишь мельком, но успела заметить две дорожки слёз, а главное, я её узнала. Однажды я уже видела эту красотку, когда она выходила из квартиры Максима. Вряд ли сегодня она выбежала от кого-то другого. И в подтверждение этому Макс топчется у распахнутой двери собственной квартиры. Взгляд его растерян, и сам он кажется расстроенным. Поссорился со своей девушкой?

Я совершенно не понимаю, как мне относиться к увиденному, и это, наверное, написано в моих глазах, когда я смотрю на Максима. Я не осуждаю его, потому что ни о чём не знаю. Прямо сейчас мне очень надо побыть одной и подумать обо всём. О том, что между нами случилось, о предупреждениях брата и подруги и, конечно, о собственных чувствах.

Возможно, я всё себе напридумывала и сама же в это поверила. Но ведь бывает же по-другому… Ну… как любовь с первого взгляда. Почему такого не может быть со мной? А какие-то дурацкие несвоевременные обстоятельства могут всё испортить — посеять сомнения, обиды. Если люди не будут разговаривать, они рискуют никогда не узнать правду и потерять шанс на своё счастье.

Возможно, эта правда меня не и обрадует, но что, если наоборот? А ведь я никогда не узнаю, как могло бы быть, если не попробую. Я поговорю с этим упрямым парнем, ведь кто-то должен сделать этот шаг первым.

Глава 12. Макс

— Жек, вот на хрена ты влез со своим предложением? У него и так была всего неделя — это же вообще ни о чём! Когда он отдыхать будет? — громко возмущается Геныч.

— Во-первых, закусывай, — невозмутимо отвечает Женёк, — а во-вторых, тебе-то что надо, или ты боишься, что он до хрена бабла огребёт? Ну, поработает пацан несколько дней, а после возьмёт себе неделю отдыха. Я вот вообще месяц без выходных пахал.

— А ты ваши трудодни не равняй. Ты на ком там пахал-то? Привык в своём офисе целыми днями с места на место секретутку перекладывать, и документики иногда для видимости.

— Геныч, окстись! Ты сам-то давно в моём офисе был, ты эту бабу видел? Если нет, то заткнись. Макс, а ты какого молчишь? Тебе нужна эта работа?

— Жек, я ещё час назад сказал своё однозначное «да», мне обязательно в ваших дебатах участвовать?

Спор был реально ни о чём. Командировка на 4–5 дней меня полностью устраивает — и по деньгам, и по настроению. Увидел глаза Синеглазки после встречи с Иркой и понял — выводы малышка сделает, какие навяжет её Тимон, уж тот постарается. Поэтому сейчас самое время проветрить мозги и выдуть оттуда весеннюю нежную девочку. На хрен!

***

— Я вот сейчас не пойму что-то, ты из-за своей губастой шмары прибился или это мелкая брюнеточка отравила твой счастливый вечер с друзьями? — поинтересовался поддатый Геныч и добавил: — А заодно и мой вечер.

— Геныч, — я недовольно поморщился, — Ирка своё уже получила, хорош её чморить.

— Да ты что? — взвился друг. — Жек, ты это слышал? Наш интеллигЭнт оскорбился за свою силиконовую вафлю! А мож мне теперь её Ириной Петровной величать? Максимка же наш о бабах, как о покойниках, — или хорошо или ничего.

Я с трудом подавил зверское желание втащить лучшему другу. Уверен, он бы даже не ответил.

— Я сейчас, — соскочив с барного стула, я отправился в ванную комнату, а за спиной раздалось недовольное:

— Да ты ещё учить меня будешь. Разберись сначала со своей французской драконихой. А то развели тут благородный пансион, каблуки херовы. Один я у вас пень невежественный. Тока я так скажу — у каждой тёлки должен быть хозяин и только ему дозволено мять её вымя! А если за сиськи дёргает больше, чем один, то и драть её могут все, и называть каждый может по своему усмотрению. Вот я и усмотрел!

Пока Геныч выливал на Жеку свой праведный гнев, я открыл кран и сунул голову под холодную струю воды, выгоняя из организма злость и алкоголь.

Никогда не выносил, если в моём присутствии начинают чморить баб, и неважно чьих и за что. Но у Геныча были причины ненавидеть Ирку, и не менее веские, чем у меня. Тогда, год назад, пока я целую неделю зализывал раны у мамочки на Крымском побережье, Геныч с Жекой здесь подключили все связи, чтобы отмазать меня от статьи.

К счастью, Иркин трахарь остался жив. Тогда я думал, что это только к его счастью, но теперь понимаю, что и к моему тоже. Бабла ему на лечение пришлось отвалить немеряно. В итоге — всё обошлось. Батя Геныча, конечно, здорово помог. Но за эту помощь моему другу пришлось нелегко.

Чего только стоил семейный ужин с новой молодой женой отца, которую мой друг люто ненавидел. А теперь они с батиной супругой типа друзья-приятели, и прощать эту дружбу Геныч мне не намерен. На хрен я к нему за Ирку примахался? Она ведь в натуре шмара.

— Максимушка, ты только не топись там, ладно? — голосом придурка горланит Геныч под дверью. — Я ж когда накачу, сам знаешь, бываю не слишком нежным и деликатным, и даже не всегда справедливым. Но Жека сейчас мне всё объяснил, и я уже осознал.

Я перекрыл воду и усмехнулся про себя — это ещё кто кому объяснил! Открыв дверь, обнаруживаю за ней покаянного Геныча и начинаю ржать.

— Я чо, вот прям такой смешной? — ворчит друг. — Ну тогда глянь на себя в зеркало — тебя как будто сверху обоссали.

В этот момент раздался звонок в дверь. Я почему-то сразу подумал о Тимоне, а Геныч поспешил заявить:

— Если это твоя утконоска вернулась, то скажи ей, что я готов поцеловать её в тощую задницу.

— Уверен, брат, она не стоит таких жертв, — успокоил я Геныча и отправился встречать незваных гостей.

***

— Марта?

Маленькая испуганная Синеглазка стояла за дверью моей квартиры, нервно сжимая свои маленькие кулачки, и, вероятно, даже не замечая этого.

— Проходи, — опомнился я и посторонился, пропуская малышку. Но она даже с места не сдвинулась.

— Максим, а что с тобой, почему ты такой мокрый?

Вот чёрт, а я и забыл даже. В голову тут же прилетел комментарий Геныча по этому поводу, но для Синеглазки такой ответ вряд ли сгодится.

— Да просто забыл воду с душа на смеситель переключить, и вот итог, — быстро нашёлся я с ответом. — Ты заходить-то будешь?