А это может означать всевозможную уборку, смену постельного белья, стирку, и кто знает, чего еще?

И когда я ехала домой, мной овладело нечто странное. Нечто странное, новое и невероятное.

Потому что мой разум был заполнен всем тем, что могло потребоваться от волонтера в доме престарелых, и все, о чем я могла думать, это то, что я надеялась, чертовски им понравлюсь.

Потому что мне не терпелось начать.

*****

— Хвала Иисусу!

За конторкой в «Доме Голубки» женщина с множеством дрожащих черных косичек воззвала к потолку, ее руки были подняты вверх. Она их опустила, и ее взгляд упал на Рут, сидевшую напротив меня на стуле.

— Позвони преподобному, — она дернула головой в мою сторону, — и Бог пошлет чудо.

Рут просияла.

— Вряд ли я чудо, — пробормотала я.

— Прошу прощения? — спросила меня Дэла Коулман, директор дома престарелых «Дом Голубки». — Вы только что сказали, что не возражаете против смены уток и простыней, ухода за зубными протезами, уборки полупереваренной пищи, чистки пылесосом, вытирания пыли? Не говоря уже о людях, которые называют вас чужими именами и часами клянутся, что вы их дочь, или девушка, которая в свое время увела у них парня, и они могут запустить в вас коготки?

— Я же сказала, что не возражаю, — подтвердила я.

— И вы сказали, что можете проводить здесь три дня в неделю по три часа в день, и мне не придется с вами расплачиваться? — продолжала она.

— Это я тоже сказала.

— Тогда, если вы на самом деле будете появляться здесь три дня в неделю по три часа в день и работать, а не срулите и перестанете появляться, а потом скажете, что, — она подняла руки и показала воздушные кавычки, — возвращаетесь в колледж в возрасте пятидесяти шести лет, тогда вы… чудо.

— Люди возвращаются в колледж в любом возрасте, — вставила Рут, и Дэла посмотрела на нее.

— Рут, милая, что-то я не видела, чтобы женщина ела омлет и пила кофе со своими подружками в «Хижине», и перед ней был бы ноутбук, и она работала над курсовой для своих онлайн-курсов, чтобы стать графическим дизайнером, — прямо заявила она. — Так вот, старики каждый день пытаются совершить Великий побег, и пусть они стары, но не глупы. Это рискованно, мы заботимся о них, или нам приходится отправляться в «Wayfarer’s», чтобы остановить их, шаркающих по проходам в тапочках. Лоретта не будет графическим дизайнером. Лоретта устала убирать рвоту и слушать крики миссис Макмерфи каждый раз, когда та ее видит, чтобы она держала руки подальше от ее мужчины.

Расширившимися глазами я уткнулась в колени, чтобы перестать смеяться.

— Я должна вам доверять.

Я подняла глаза, услышав слова Дэлы.

Они были тихими, но полными смысла.

— Заметьте, вам не пришлось отбиваться от стариков палкой, чтобы попасть сюда, — продолжала она. — Они не хотят быть здесь. Пробудете здесь всего один день, и поймете, почему. Мы делаем для этого места все возможное, но это не дом. Вот куда вы отправляетесь перед смертью, если больше не можете о себе позаботиться, и у вас нет никого, кто мог бы позаботиться о вас. Это печальное место. Каждый день мы делаем все возможное, чтобы сделать его менее печальным. Но это проигранная битва, Амелия. Вы должны быть в курсе, понимать это и удерживать улыбку на лице и проявлять лояльность мне, им, чтобы мы все могли рассчитывать на вас. Потому что им нужно, чтобы я сделала их пребывание здесь немного лучше, а не постоянным чередованием людей, вроде вас, у кого есть добрые намерения, и мы все это ценим, но кто собирается поджать хвост и убежать, как только это станет для вас слишком.

Я расправила плечи и продолжила смотреть ей прямо в глаза.

— Тогда я попрошу вас дать мне время до завтра. Я подумаю над тем, что вы сказали. И не позвоню вам, если не буду уверена, что смогу взять на себя это обязательство.

Она покачала головой.

— Я была бы вам очень признательна.

— И я ценю, что вы уделяете мне свое драгоценное время и рассматриваете мою кандидатуру, — ответила я.

Она покачала головой, ее губы изогнулись в улыбке.

— Знаете, если бы каждый волонтер думал о том, что он делает, о работе, на которую подает заявление, проходит собеседование, чтобы заслужить право на ней остаться, мир стал бы лучше.

Я не возражала, поэтому ничего не сказала.

Она встала, обогнула стол и протянула мне руку.

— Надеюсь на звонок, Амелия.

Я взяла ее за руку и сжала.

— Надеюсь, он будет от меня, Дэла.

Мы отпустили руки, и Рут осталась, чтобы поговорить с Дэлой, потому что сама она приступала к работе, хотя ей не нужен был инструктаж, так как я узнала, что она имела в этом большой опыт.

Я села в машину и поехала домой.

Я добралась до дома и не стала глубоко задумываться о том, хватит ли у меня сил пройти путь в качестве волонтера в доме престарелых.

Я направилась прямо к своему ноутбуку, включила его и стала просматривать странички в Интернете в поисках идей для дизайна интерьера или, возможно, найти какие-нибудь вещи, что мне понравилось делать в течение всего вечера. Хотя я ничего не покупала. Мне нравилось трогать и разглядывать вещь, и если бы я действительно купила что-то в Интернете, это должно было бы быть потрясающим.

Но я обнаружила еще несколько магазинов, которые могла бы добавить в подраздел «Посетить» моего шестистраничного списка дел.

Так я и сделала.

*****

На следующее утро, ровно в девять часов, я позвонила Дэле Коулман.

Я согласилась на эту работу.

*****

Я была у себя на кухне, готовила кексы для обитателей «Дома Голубки».

Сегодня у меня был инструктаж. Потом я отправилась в специализированный магазин с кухонными принадлежностями и купила четыре контейнера для кексов, которые будут переданы мамам с детьми младшего школьного возраста, чтобы они могли возить кексы в школу на дни рождения своих детей.

И пока я была там, то купила новые кухонные полотенца, идеально сочетающиеся с моими новыми коврами.

И кухонный комбайн и миксер в изысканном оттенке ежевики.

На следующий день я начинала работать волонтером в «Доме Голубки».

И хотела принести старикам кексы.

Я была на второй партии, когда на столе зазвонил мой сотовый.

Я оторвала взгляд от шоколадной глазури, которой покрывала ванильный бисквит, увидела дисплей телефона и остановилась.

В дверь позвонили.

Мои глаза устремились туда, и через витражное стекло я увидела еще одно тело, которое узнала бы повсюду.

На телефоне — отец.

У двери — Микки.

За что мне это?

Мама перестала звонить за несколько дней до этого, и я не удивилась, что папа теперь занял ее пост. На самом деле, я должна была удивиться, что ему потребовалось несколько дней, чтобы сделать свой ход.

Однако, относительно прихода Микки, я понятия не имела.

Я приняла трудное решение, которое могло бы причинить мне наименьшую боль, не уверенная, что оно было правильным, проигнорировав свой телефон и направившись к двери.

Я открыла ее и посмотрела вверх.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как я видела его в последний раз, всего неделя, но за это короткое время он каким-то образом стал намного красивее.

— Привет, — поздоровалась я, мой голос звучал хрипло.

— Привет, Эми, — поприветствовал он в ответ, его голос звучал просто как голос Микки.

Я посмотрела мимо него на его дом, потом снова на него.

— Все в порядке?

— Дети скоро вернуться, а я разговаривал с Эш, — сказал он мне. — Она хотела, чтобы я попросил у тебя рецепты тех фиговин, что ты готовила для распродажи. Она хочет попробовать. — Он одарил меня своей улыбкой. — Поскольку у меня нет номера твоего телефона, и все эти фиговины были вкусными, и я не возражаю, чтобы моя дочь попыталась угостить ими своего брата и меня, вот я здесь, спрашиваю.

— Конечно, — ответила я, отступая в сторону. — Входи.

Он вошел. Я закрыла дверь. Он отошел в сторону, чтобы я могла пройти на кухню. Он последовал за мной.

И благодаря этому я обнаружила, что выбор, причиняющий наименьшую боль, в пользу Микки, который был красивее, чем когда-либо, и явно лучше меня был способен преодолеть мой идиотизм, был неверен.

Другими словами, я должна была проигнорировать звонок в дверь и ответить отцу.

— Могу отправить их тебе по электронной почте или распечатать, или и то и другое, — предложила я, подходя к кухонному столу, где стоял ноутбук, протягивая к нему руку, разворачивая к себе и открывая.

— По электронной почте, — пробормотал он. — Добавь свой номер, — продолжал он. — Я пришлю свой в ответ.

Иметь номер Микки.

Почему мысль о том, что у меня он есть, зная, что я никогда не смогу им воспользоваться по причинам, по которым мне бы хотелось, заставила меня желать, чтобы кто-то меня убил?

— Хорошо, — ответила я, нажимая на кнопку включения, как раз в тот момент, когда мой телефон, который перестал звонить, зазвонил снова.

— Не ответишь? — спросил Микки.

Я взглянула на дисплей.

Мама была не настолько невоспитанна, чтобы звонить больше одного раза.

Отец был достаточно самонадеян, чтобы звонить постоянно, пока ты не уделишь ему то внимание, которого он, по его мнению, заслуживает.

Это он и делал.

— Нет, — ответила я, глядя на ноутбук и ожидая появления окна для входа.

Микки молчал.

Открылось окно для входа в систему, и я ввела свой пароль.

Телефон перестал звонить.

— Дома снова пахнет, словно на Небесах, дорогая, — заметил он.

Я держала свое внимание на ноутбуке, используя сенсорную панель для включения электронной почты.