Нана была выкормышем своего отца, всегда называющая меня ублюдком. Я не испытывал к ней родственных чувств с момента ее рождения.

Хорошо, что в армии у меня появилось два верных друга, Виталик и Рыжий. Два совершенно разных человека, но самые настоящие друзья, мои братья. Они стали моей семьей. Даже после службы мы продолжили держаться друг за друга, не давая сдохнуть.


Моя жизнь так стремительно менялась и становилась лучше, что я был уверен, наступила белая полоса. Больше я не буду зависеть ни от кого, буду сильным. Все налаживалось, и я смог расправить плечи.

На открытии очередной выставки моей матери — ветки одного из бизнесов Дато, я встретил ее. Высокую, рыжую с широкой белозубой улыбкой Конопушку. Она с такой силой влетела в меня, что у меня от ее локтя остался синяк. Неплохой был удар для хрупкой девушки.

— прости, я так бежала к шампанскому, что даже ты не стал для меня преградой.

В ней было все красиво: внешность, голос, манеры. Увидев её, я потерял дар речи, так меня поразила ее красота. Я никогда не был охотником до женщин, не умел покорять женские сердца.

Мы в тот же вечер оказались в одной постели. Это был пик. Конопушка была опытна и знала, как во мне распалить все моё желание. Ее гибкости завидовали кошки. От огненных волос перед глазами искрилось.

Слушал ее каждое слово, а ей хотелось одного, чтобы я был счастлив. Она повторяла мне, что гармония в душе исходит из семьи. И я слушал ее — пытался примириться с Дато, помогал ему. На время мы нашли кое-какой общий язык.

Моя рыжая кошка сделала меня бесхребетным счастливым подкаблучником, и я чертовски был не против. Послушно выполнял все, что она скажет.

Но жизнь все-таки справедлива. В сентябрьский день я захотел уйти с работы и поехать поговорить с Дато, мама с Наной уехали в Тайланд, а мне захотелось найти полного примирения с отчимом. Его секретарша сказала, что он дома. По дороге я позвонил кошке, но она была занята и лишь сбросила смс «Любимый, через тридцать минут я расскажу тебе, что купила из белья для тебя!»

Я даже сегодня помню эту волну счастья. Своё настроение в тот момент, когда зашёл в дом и направился в кабинет к Дато. Его там не было. Хотя разбросанные вещи, говорили, что он в доме. Звук женского смеха сразу ответил мне на вопрос, где он и что делает. Желание уличить его для матери пересилило все, и логику и страх. Я шёл на смех.

Они были на кухне. Она лежала на столе и жадно сосала его член, характерный чмокающий звук меня долго преследовал. Дато волосатой рукой сжимал ее грудь, а она мурлыкала, моя кошечка. Конопушка отсасывала ему его маленький член и просила добавки, тогда я не решился войти и уличить их. Во мне что-то сломалось.

Я ушел, покатался по городу, и когда вернулся, сделал вид, что ничего не знаю. Но внутри все было мёртво. Сгорело. Той же ночью я сказал ей, что хочу минет, мне она его никогда не делала, а я жалел ее губки. Мне казалось, что она слишком чистая для такого грязного вида секса. Она отказалась, и тогда я заломил ей руки и стал заставлять.

— Минет делают только тем, кого любят. — выплюнула она мне в лицо и ушла. Дато так и не узнал, что я знаю об их связи. Когда он выкинул ее, она снова прибежала ко мне, в слезах и соплях каяться, просить о помощи.

О, как она искусно делала минет тогда, на то и шлюха. Я выкинул ее сразу после, и ничего не почувствовал. В моем сердце не осталось места для чувств.

Пока ещё одна рыжая сучка не нагрубила мне в электричке.


Вторник. Ночь.

Я ворвался в дом, построенный моим отцом, пустой и темный. Ее не было в нем, ни внизу ни наверху. Виталик ходил за мной по пятам, успокаивая, но я не мог его слушать. Девчонка пропала. Ее нигде не было. Я ещё чувствовал запах ее духов.

Эмма. Эммочка…

Мной управляла злость и отчаяние. Где она?

Дядя Витя должен был что-то слышать, я направился к нему даже не закрыв дверь в дом. Оставив ее распахнутой. В своё время я предлагал ему дом, но ему нравилось жить в небольшом одноэтажном у речки, отец в своё время построил этот дом для гостей. Там он и остался.

В его доме горел свет и дверь была не закрыта. Я, как дурак влетел в коридор и увидел то, чего никак не ожидал.

Эмма сидела и пила чай с дядей Витей, слушая его рассказы. Выглядели они очень по-домашнему. Они обернулись в мою сторону одновременно: он со смешинками в Глазах, она со страхом. Зрачки были расширены, в них можно было утонуть. Захлебнуться чёрной бездной.

И хотя алкоголь вроде бы выветрился, меня все равно шатало из стороны в сторону. Сначала я долго стоял и смотрел на них, потом сел третьим, обернулся к ней, взял руку.

— Хочешь правду? У меня нет никого кроме тебя, как у тебя — никого кроме меня… — не знаю, поняла ли она что-то из моих сумбурных слов. Смогла ли почувствовать все то, что происходило в моей душе. В голове был сумбур. Но Виталик был прав в одном, Эмма не продавала себя Дато. Она не была Кошкой.


Эмма.

Я была Больна. Джо унижал меня, считал своей собственностью, а я прощала и хотела его объятий. Он вытворял всякую дичь со мной, а потом говорил любое ласковое слово, и я все вычеркивало. Не было. Не знаю. Не помню.

Но то, что он сделал сейчас невозможно было простить.

Когда Джо появился в коридоре, я испугалась до чертиков, сразу поняла, что он пьян в хламину, но сзади него показался Виталик, и стало спокойнее. Парень был адекватным, и судя по всему не таким сумасшедшим как его друг. Он поздоровался с дядей Витей, пожав ему руку, и по-доброму улыбнулся мне. Настойчиво похлопал по спине друга и пошутил про какого-то Макаллана.

— Хотите чаю? — любезно спросил дядя Витя, единственный взрослый человек в этом доме.

— Нет, дядя Витя, нужно Джо уложить спать, пока он не уложил всех нас. — пошутил Виталик, и мы все, как по команде, нервно улыбнулись. Джо сильно штормило.

Джо держал мою руку намертво, и я пошла с ними. Как и всегда, он тащит, я подчиняюсь. Больные отношения.

При всем его грозном виде, он был, как ребёнок, слушающийся своего друга, как мамочку. Виталик уложил его в спальне, точно зная, где уже обжилась я. Его взгляд упал на цепь, валяющуюся на полу у кровавого пятна на ковре. Сначала он отвернулся и направился к выходу, но потом вернулся, подобрал ее и пошёл.

— Эмма, у тебя не будет воды? — его вопрос несколько застал меня врасплох, такие вопросы задают хозяйкам, когда заходят к ним в дом. Но я тут была пленница. Откуда мне знать, где тут вода?

— Я попробую найти… — немного оправдываясь промямлила я и пошла вниз, осознав только сейчас, что хожу в домашнем халате, который при определенном освещении просвечивает, демонстрируя откровенное белье.

Стараясь не думать, что я полуголая расхаживаю перед малознакомым мне человеком, стала искать воду. Из-под крана не хотелось наливать. В холодильнике я нашла соки: апельсиновый, яблочный и виноградный. Вытащила их всех, и на всякий случай налила воды в стакан из крана.

Виталик вернулся на кухню, видок у него тоже был потрёпанный. Чёрная толстовка пропылилась, придавая вид трубадура. Но характер и грозность даже при таком усталом виде придавал шрам. Может быть, я когда-нибудь спрошу, откуда он у парня.

— Обычная вода только из-под крана. — неуверенно говорю ему. — Есть соки…

— мне пойдёт из-под крана. — Он жадно осушил стакан и вернул его мне. — Я останусь на всякий случай, лягу спать тут на диване. Мало ли что, ты не против?

— Нет. — пожимая плечами, ответила я, продолжая неловко себя чувствовать. Вся картина выглядела так, словно друг моего мужа привёз его пьяным и попросился остаться на ночь. Но Джо не был моим можем. Я прикусила немного губу, продолжая себя чувствовать неловко. — Я пойду тогда?

Мой вопрос остался висеть в воздухе, а я быстро побежала обратно в комнату. Спать с Джо не хотелось совсем, от него пахло алкоголем, сигаретами и другими женщинами. Засос, словно клеймо, смотрел и смеялся надо мной. Я постояла беззвучно минут десять над ним, после чего вышла в коридор и открыла дверь в соседнюю комнату. Там была, к моему удивлению, огромная библиотека.

+++

Небольшая комната с кожаным диваном и креслами по центру, на которые было обращено огромное окно, стены подпирали массивные шкафы с книгами. В свете Луны комната была в двойне прекрасна. Я прошлась, поглаживая корешки книг и вдыхая их запах. Я с детства любила читать. После чего легла на диван, свернувшись калачиком и крепко заснула, моментально проваливаясь в сон.

Проснулась от яркого света; во рту было так гадко, будто съела хурмы с селедкой. Тело затекло и отказывалось меня слушать. Я выпрямилась и осмотрела комнату при свете, она была прекрасна.

Неожиданно я обнаружила, что заботливо накрыта пледом, и внутри растеклось тепло. Накрыть меня мог только он. Вряд ли бы еще кто-то расхаживал так по дому.

Обмотавшись этим же пледом, мне захотелось спуститься, выпить горячего кофе. Как ребёнок, я выскочила из комнаты и замерла у черно-белой фотографии в рамке, неожиданно раскрывшейся мне в солнечном свете. На фотографии был улыбчивый мальчик с Джо и его матерью в молодости. Я погладила пальцем мальчика, маленькая копия Джо или…

Я в плотную подошла к фото, на мгновение перестав дышать, Джо был копией своей отца. Не просто похож, точной копией. Значит я была права, Дато не родной его отец; и этот дом, место его детства?

Я отошла от фотографии, оглядываясь, кружа, пытаясь посмотреть на это место заново, словно в первый раз. Все в этом доме было со вкусом, дорого, но не вычурно. Библиотека, наверное, была отцовская, она подходила мужчине на фото, любившему уют, семью и работу. Она подходила бы и Джо, если бы он вырос в полной семье…

— Только это место я считаю своим домом. — голос Джо заставил вздрогнуть и отпрянуть к стене, утепляясь в плед. Сам он стоял, прислонившись к стене, как же бесшумно он ходил. Я снова не заметила его появления.