Идея была странной сама по себе. Игнат научил ее делать заливной пирог и шарлотку, но больше с выпечкой они не связывались. А тут вдруг – печенье… К чему бы это? Да и рецепт Тери знала один-единственный. Она помнила его наизусть, но еще ни разу у нее не получалось сделать все правильно.

- Безумству храбрых поем мы песню, - проворчала Тери, вытаскивая из холодильника пачку творога и яйцо, а из морозильника – пачку масла. – Не добежим, так хоть согреемся.

Бармалей потянулся, спрыгнул на пол и ушел гулять.

- Предатель, - упрекнула его Тери. – Теперь и поговорить не с кем.

Натирая замерзшее масло на терке, она подбадривала себя песенкой.

- Не кочегары мы, не плотники, но сожалений горьких нет как нет… - мурлыкала она.

Эту песню она слышала в далеком детстве. У бабушки был патефон, и на нем она часто крутила старые пластинки.

- Чайка смело пролетела над седой волной… - старательно выводила Тери, смешивая натертое масло с творогом.

Туда же всыпала два стакана муки и чайную ложку соды. Тесто получилось смешное – рассыпчатое, мелкими комочками. Тери разбила яйцо и принялась вымешивать, а спустя десять минут с удивлением рассматривала «колобок», который у нее получился.

- Чудеса… - пробормотала она и отправила «колобок» в холодильник.

По рецепту тесто следовало охладить.

Тери вымыла миску, приготовила сахар и скалку, заранее включила духовку, застелила противень пергаментной бумагой.

- У-у-удивительный вопрос… па-а-ачему я водовоз…

Она сходила в спальню, проверила, как Игнат. Тот все еще спал, и, судя по ровному дыханию, спал глубоко и спокойно.

Пожалуй, самое трудное в рецепте – это лепить «гусиные лапки». Сначала Тери раскатывала тесто в тонкий пласт, как на пельмени, потом стаканом вырезала кружочки, обмакивала их одной стороной в сахар, складывала пополам, снова обмакивала и снова складывала, сахаром внутрь. Четвертинку круга она тоже обмакивала в сахар и укладывала печенье на противень, сахаром вверх. И так много-много раз подряд.

Отправив первую партию в духовку, Тери сладко потянулась. Пока все получалось, и если удастся не спалить печенюшки…

Не спалила! Вытащила вовремя, когда они вдоволь подрумянились, и сахар превратился в глазурь.

- Мишку жалко… Ой, как мишку жалко… - разговаривала сама с собой довольная Тери, перекладывая печенье на тарелку.

- Чего это тебе мишку жалко? – услышала она недовольный голос Игната за спиной.

- Ой! Вот зачем подкрадываться, а?! – охнула она от неожиданности и легонько шлепнула Игната полотенцем. – Ты зачем встал? Как ты?

- Я первый задал вопрос, - он уселся на свой любимый табурет.

- Ну… говорят же, медведь в лесу сдох. У меня печенье не сгорело – вот он и сдох. Мишку жалко, - пояснила Тери. – Так как ты себя чувствуешь?

- Замечательно я себя чувствовал. Пока не проснулся от упоительных запахов. Женщина, ты издеваешься? Мне есть ничего нельзя, а ты печенье затеяла!

Тери не поняла, шутит он или всерьез рассердился, но тут же расстроилась.

- О, ну я, как всегда, да? – сникла она. – Если не в одном накосячу, так в другом, для равновесия. Прости, я сейчас…

Она взяла тарелку с печеньем, чтобы выкинуть его в мусорное ведро.

- Ты с ума сошла! – Игнат еле успел выхватить печенье у нее из рук. – Я ж пошутил, глупая! Мне нельзя, тебе можно. Лучше расскажи, что это за рецепт? Я такого не знаю.

- Это бабушкин, - Тери улыбнулась. Игнат в своем репертуаре, значит, ему действительно полегчало. – Творожное печенье «Гусиные лапки». Получилось впервые, честное слово.

- Если все не съешь, я попробую. Завтра. Нет, послезавтра. А сейчас будь добра, сделай мне крепкий чай.

Пока Игнат ходил умываться, Тери собрала ему нехитрый завтрак: чай и сухарики.

- Еще есть каша, - сообщила она ему, - но давай попозже. Если от чая плохо не станет.

- Не станет, - заверил ее Игнат. – Давай сюда кашу. Тери, не спорь, у меня уже все прошло.

Не мама же она ему, в самом деле? Взрослый мужчина, пусть сам решает, что ему есть. Тери положила на тарелку теплую кашу и снова занялась печеньем. Игнат поел и ушел лежать. О звонках на материк Тери больше не вспоминала. Не так уж она и безнадежна? Сегодня прекрасно справилась со всем и без Игната.

Остаток дня прошел в заботах о больном, хоть Игнат и не требовал никакой заботы. Она сама готовила ему то пюре, то печеные яблоки. Или просто сидела рядом, рассказывала о своих книжных историях – по его просьбе. Игнат удивительно быстро пошел на поправку, жаловался только на слабость.

- Надеюсь, ты передумала? – спросил он перед сном. – Больше не хочешь уехать? Сегодня у тебя все получалось.

- Передумала, - призналась Тери, - но раньше, когда ты заболел.

- Почему тогда?

- Не скажу… - смутилась она. – Ты будешь смеяться.

- Тери-и-и… - протянул он, щекоча ее за ухом.

- Может быть, потом…

- Ладно, как хочешь.

Игнат прижал ее к себе, засыпая, а посреди ночи Тери снова проснулась, словно почувствовав, что его нет рядом. В голове тут же мелькнуло: «Снова началось!» Она прислушалась – в доме тихо. Тогда Тери встала и отправилась искать Игната.

Она обнаружила его на кухне, у холодильника. Игнат с урчанием уплетал копченую колбасу, откусывая прямо от палки.


Когда Тери появилась на пороге кухни, Игнат чуть не подавился колбасой. Черт! Он же столько времени ждал, пока она уснет! И еще минут пять просидел в комнате, чтобы убедиться – она не проснулась от того, что он встал с кровати. И вот, пожалуйста, все равно она тут!

А, может, все к лучшему? Все равно он уже добился желаемого, и врать и притворяться дальше бессмысленно, да и противно. Правда, он не хотел, чтобы Тери узнала обо всем вот так, неожиданно.

Игнат невольно залюбовался ею. Тери стояла в дверном проеме. Прозрачная ночная сорочка практически ничего не скрывала, густые темные волосы рассыпались по плечам. Нижняя губа закушена, брови нахмурены, а в бархатных глазах – недоумение и тревога. Похоже, она еще ничего не поняла.

- Ты почему не спишь? – Игнат засунул колбасу в холодильник и вытер жирные пальцы полотенцем.

- Ты зачем колбасу ешь? – спросила Тери практически одновременно с ним.

И как ответить? Она, конечно, поймет, зачем он смошенничал. Только поначалу все равно обидится, расстроится, и снова начнет требовать расторжения контракта. Как будто ему это не на руку! Нет, только не так. Положение уже не такое серьезное, деньги нужны на реабилитацию, Митькина жизнь не висит на волоске. И ради нужной суммы он не вышвырнет женщину на улицу. Есть грань, переступать которую нельзя.

- Проголодался, - хмыкнул Игнат, выбрав правду.

- С ума сошел? Тебе же снова станет плохо!

- Не станет.

- Конечно! – рассердилась Тери. – Прошлой ночью до температуры дошло, а сейчас… - Внезапно она осеклась и охнула, прикрыв рот рукой. – Погоди… Так ты не был болен?!

- Не был, - признался Игнат и шагнул к ней. – Тери, я…

- Стой, где стоишь! – рявкнула она. – Не смей ко мне приближаться!

- Хорошо, - он послушно замер. – Но ты меня выслушаешь?

- Умираю от любопытства! – она уперла руки в боки. – Ты по профессии, случайно, не актер?

- Нет. Но именно профессия научила меня, как правильно симулировать температуру и отравление.

- Да-а-а? Интересно, и где такому учат?

Тери злилась, и Игнат был готов к этому. Однако он вдруг почувствовал, что за злостью и сарказмом она прячет боль. Не детскую обиду, а разочарование. Как будто он ее предал. И когда успел? Ведь он ничего ей не обещал. И все же ее голос дрожал, а ему снова показалось, что он избивает котенка.

- Когда я был студентом, подрабатывал на каникулах в детских лагерях отдыха. Детки виртуозно умеют делать температуру из йода, испарину – из аспирина, а симптомы отравления – из пургена. Впрочем, сейчас есть и другие слабительные.

- Студент циркового училища? – уточнила Тери. – Что за бред ты несешь!

- Историко-архивный, если тебе так интересно. С некоторых пор работаю учителем истории в школе.

- Учитель? В школе? – Тери вдруг захохотала.

Игнат досадливо поморщился. Все же она скатилась в истерику. Он отвернулся к мойке, чтобы набрать воды.

- Только попробуй, - угрожающе произнесла Тери, сразу раскусив его маневр.

- Думал, тебя придется успокаивать. – Он отставил чашку.

- Я тебя сама успокою. Вот сейчас доберусь до скалки – и успокою, - пообещала Тери.

Однако, вопреки угрозе, она не двинулась с места. Потерла пальцами виски, тряхнула волосами и спросила:

- Зачем? Если тебе так важно, чтобы я пробыла тут месяц, мог бы просто сказать. Тебе назначат штраф?

- Нет, Тери, дело не во мне. – Он рассердился. – Мне вообще выгодно, чтобы ты побыстрее убралась отсюда.

- Почему? А, погоди… Мое имущество, да? Тебе обещана часть от суммы, на которую обогатиться агентство?

- Да. – Игнат прищурился и вздернул подбородок. – Не находишь, что не в моих интересах уговаривать тебя остаться? Ты же сама хотела прервать контракт.

- Тогда зачем?

- Надеялся тебе помочь. И у меня получилось.

- Помочь? Я переживала, места себе не находила, и это была помощь?

- Тери! Ты легко находишь ответы на сложные вопросы! И не поняла, что произошло? Вспомни, что случилось, когда я уехал на рыбалку. И вчерашний день. Оба раза ты обходилась без моей помощи. И почему такая разница?

Она вдруг побледнела. Приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать, но потом передумала. Во взгляде мелькнуло понимание… и отвращение. Игнат ее понимал. У самого язык не повернулся прямо сказать, что притворился больным, чтобы она о нем заботилась. Он правильно угадал, Тери из тех женщин, что не зацикливаются на домашнем уюте ради себя, но готовы горы свернуть ради других. Она и на эту авантюру согласилась только для того, чтобы угождать будущему мужу. И где она находила этих идиотов, заставивших ее комплексовать? Они же любили только себя!