— Гончаров, — сказали одновременно Леша и Ботаник.

— Еще на повестке дня остается загадочный и неуловимый любовник, которого никто никогда не видел и о котором никто ничего не знает. Так что? — остановилась я, посмотрев сразу на Лешу, потом на Ботаника. — Чем займемся?

Они тоже переглянулись, а потом бывший сказал то, что я и сама хотела предложить:

— Предлагаю поговорить с врачом Макарова, он же в больнице умер. Потом бы все-таки сделал ставку на хахаля Марины, он бы нам многое смог поведать, наверное.

Ботаник достал телефон и начал кому-то звонить.

— Екатерина Васильевна, здравствуйте, — вежливо сказал он в трубку. Молчание. — Да… — я не слышала, что говорит неведомая дама, но подозревала, что это жена Макарова. — Я хотел у вас спросить, в какой больнице лежал ваш муж… Вот как, спасибо.

Стандартное прощание, и Ботаник положил трубку. Умняшка, даже номером обзавелся на всякий случай.

— Ну что там? — спросил Леша.

— Кардиологический центр. Фамилия врача Лирецкий. Я пока найду номер и позвоню туда. Узнаю, работает ли он сегодня.

Наверное, такую гордость, какую я сейчас испытывала, испытывает мать, отпрыск которой добивается небывалых успехов. И это все за несколько дней! Парню просто нужна была шоковая терапия.

— Ивонна, ты смотришь на него так, как будто влюбилась, — задумчиво протянул Леша.

— Нет, только если чуть-чуть и исключительно по-человечески. Но преемник у меня будет достойный, еще чуть-чуть натаскать и…

— В смысле преемник? — Леша спросил слишком спокойно. Знала бы я его первый день, подумала бы, что он просто так спрашивает. Но равнодушный тон говорил о том, что он уже все сопоставил и понял. А это завершающий вопрос.

— В смысле, — сказала я тихо, чтобы Ботаник не услышал, — мне нужно на кого-то фирму оставить.

Я ожидала вопросов, но их не было. Даже как-то обидно немного стало.

— Тогда я голосую «за», если мой голос учитывается.

Ну разве я сама этого не хотела? Чтобы все было вот так? Хотела… Что же теперь так царапает от этого равнодушия?

— Едем? — спросил Ботаник, положив трубку. — Лирецкий Василий Степанович сегодня на дежурстве до утра. Извините, я сказал, что из полиции, — посмотрел он Лешу, видимо, вспомнив, какое волшебное воздействие на граждан имеет удостоверение.

Бывший только махнул рукой и сказал:

— Ничего. Едем.

К кардиоцентру мы подъехали через полчаса. Часы уже были неприемные, но нас пропустили. Конечно, как и предположил Ботаник, благодаря удостоверению мента.

Мы беспрепятственно поднялись на второй этаж и вошли в ординаторскую. Василий Степанович лежал на кушетке, но тут же подорвался, увидев нас, и сказал:

— Здравствуйте!

Мы тоже поздоровались, и Ботаник тут же взял инициативу снова в свои руки:

— Мы из полиции, хотим поговорить об одном из ваших пациентов.

— А постановление у вас есть? — спросил врач.

— Постановление мы возьмем в течение суток, но в ваших же интересах, — Ботаник так ловко начал играть словами и статьями, что я сама забыла, как нужно говорить, — что мы начнем сотрудничать. И это не повлияет на вашу репутацию.

Лирецкий задумался, а потом сказал:

— Хорошо, что вас интересует?

— А нас интересует, — Леша уселся на стул напротив врача. Пауза затягивалась.

— И?..

— Сколько вам заплатили, чтобы вы оформили смерть Макарова под инфаркт?

Василий Степанович, казалось, целую вечность хлопал глазами, но потом взял себя в руки и ответил:

— Послушайте, я даже не знаю, кто такой Макаров, но судя по вашим словам, он был одним из моих пациентов. И ваши беспочвенные обвинения… Извините, но это меня оскорбляет.

Лирецкий вроде не лгал, он действительно не понимал, что мы от него хотим. А Леша, конечно, тоже хорош! Сейчас этот врач нас выставит отсюда и будет прав.

— Извините, — сказал Ботаник, взявший на себя роль «хороший полицейский», — мы не хотели вас оскорбить. Может, вы вспомните Макарова Сергея Сергеевича, поднимите карту? Пожалуйста.

— Без постановления? — снова блеснул познаниями Василий Степанович.

— Какие все кругом юридически подкованными стали! — рявкнул Леша.

— На минуту, — сказала я ему и кивком указала на дверь.

Мы вышли в коридор, но настроения бывшему это не прибавило. Он посмотрел на меня и спросил, коротко и малоинформативно:

— Что?

— Ты чего бесишься?

— Настроение ни к черту.

— И поэтому надо срываться на врача? Он мог с чистой совестью нас послать, и никакого постановления у нас бы завтра не было. А ты его практически обвиняешь в должностном преступлении и соучастии в убийстве.

Леша выдохнул и сказал:

— Ладно. Что-то я действительно переборщил.

Ботаник вышел из ординаторской, с осуждением посмотрев на Лешу.

— Ну что? — спросила я.

— Может, в машине поговорим?

Мы с бывшим кивнули. Уверена, Ботаник нашел подход к принципиальному врачу. Все-таки горжусь я им.

Ботаник привычно нырнул на заднее сидение, и тут же сказал:

— Я склоняюсь к версии Алексея Владимировича.

— Я же просил… — перебил его бывший. — А то такое ощущение, что мне пора на пенсию.

— Оставьте лирику, — перебила я. — Почему?

— Ну… — Ботаник поправил очки. — История уже в архиве, но записи в компьютере мне Лирецкий показал и объяснил, что там было все очень запущено. Я не понял половину терминологии, но уже отправил маме фотографии. Сфотографировал экран. Я думаю, что она подтвердит, что Макаров сам отошел в мир иной.

Тут же и телефон зазвонил. Ботаник пару минут просто слушал, вставляя короткие «ага» и «да». А я даже удивилась, что мама соизволила перезвонить и помочь. Леша просто смотрел в окно и, кажется, даже не слушал.

Ботаник повесил трубку и сказал:

— Да, там какая-то форма сердечной недостаточности, действительно все плохо. Так что, скорее всего, учитель тут реально ни при чем.

— Ладно, давайте по домам. Утро вечера, как известно…

Выехав с парковки клиники, я решила, что удобнее будет сразу отвезти Лешу домой, но потом передумала. Надо поговорить. Поэтому и свернула в другую сторону, чтобы сразу довезти до дома Ботаника. Леша, от взгляда которого ничего не укрылось, только спросил:

— Решила покататься по городу?

Я неопределенно пожала плечами, и оставшийся путь мы проделали молча.

— До свидания, — сказал Ботаник, когда я остановилась возле его подъезда. — Завтра в десять я в офисе.

Мы подождали, пока он зайдет в подъезд, а потом Леша повернулся ко мне.

— Ну что, дорогая?

— Что с тобой сегодня? — спросила я. — Надеюсь, это просто недосып, плохое настроение или что-то в этом роде?

Бывший схватил меня за затылок и притянул мое лицо к своему, сказав тихо, но довольно зло:

— Когда ты трахалась со мной, уже знала, что уедешь?

Я кивнула. Черт возьми, ну не думала, что для него это больше… Больше чем что? Наверное, чем секс. Там-то нам всегда хорошо было, да и не только там… Но всегда есть «но». Я простила его за тот случай, давно уже простила. Но не хотела давать обещаний, которые не могла выполнить. Не будет ничего уже. Я уеду, он останется здесь. И надеюсь, что будет счастлив.

— Знала, — я смотрела Леше в глаза, прямо и с сожалением.

Он отпустил меня и просто вышел из машины, хлопнув дверью так, что стекло едва не посыпалось. Я посмотрела на бывшего в зеркало и сказала вслед его удалявшейся фигуре, что он, конечно, не услышал:

— Прости меня.

Я не стала его останавливать, что-то доказывать, просто уехала. Улица сменяла улицу, но домой я не спешила и оказалась возле своего подъезда только во втором часу ночи.

Не знаю, почему мне не показалось странным отсутствие света возле подъезда. Наверное, слишком была занята мыслями. Или их отсутствием. Или фонарь над парковочным местом сбил с толку…

Я достала ключи и уже хотела открыть дверь подъезда, но услышала шаги. Они были тихими, но я услышала, только повернуться не успела. Тонкая, но прочная — это все, что я успела отметить, когда шею что-то сильно сжало. Сумка и ключи упали, а я по инерции начала цепляться за шею, стараясь сбросить удавку. Липкость под пальцами, значит, уже до крови… Еще сильнее — и сонная артерия, тогда меня спасет только чудо.

Но в тот момент я поняла многое. Я знала человека, который меня душил. Или предполагала…

Честно, я почти попрощалась с жизнью, чувствовала, как силы меня покидают, как сознание уплывает. Но тут мелькнул свет фар въезжавшей во двор машины. И я окончательно поняла, что вдох уже сделать не могу. Нехватка кислорода стала ощутимой, перед глазами появлялись то черные пятна, то белые звездочки. Вроде я даже отключилась, хоть и продолжала что-то слышать, чувствовать…

— Ивонна! Ивонна!

Это был Лешин голос, без сомнения. Я попыталась что-то сказать, но вышел только хрип. Подхватив подмышки, бывший попытался поставить меня на ноги, вот только я не могла сделать ни шагу. Пока Леша с помощью фонарика искал упавшие ключи, я снова сползла вниз.

— Эй, я вызову скорую, — он снова подхватил меня. — Не думал, что тебе настолько плохо.

Я отрицательно покачала головой. Я почему-то в тот момент помнила только то, что нельзя вызывать скорую. Они передадут информацию в полицию, а этого точно допускать нельзя.

— Черт! — сказал Леша и, подхватив меня на руки, понес в машину.

Приехали мы… Эм… В морг. Все так же на руках, хоть я и могла идти уже сама, бывший занес меня в кабинет патологоанатома. Я увидела лицо Кости, а потом услышала возглас:

— Ангину мне в горло, какого хрена?

— Клементьев, — я уже могла говорить, пусть и через силу, — просто обработай, никакой полиции.