Яна Егорова - Воспитатель

— Ой, — пискнула мама на заднем сиденье, — мы, кажется, Сашу обрызгали…

— Да, бабуля! Это был папа!!! — почему-то захихикала моя подленькая дочь. — Мы забрызгали папу! Ты видела его лицо?!

— И ты вот так спокойно ушла на работу?!

— Да, мама.

— Дочь, ты бессовестная. Никогда не думала, что вырастила тебя такой противной! Как тебе не стыдно?! Такой потрясающий мужчина! Он столько сделал! А ты… — мамочка уже несколько минут рассерженно пыхтела на меня в трубку телефона. — Как можно быть настолько бесчувственной?

Нет, ну, конечно, а как только он выздоровеет, тут же испарится и тогда мамочка назовет меня глупой, доверчивой курицей, которая пускает в свою семью первого встречного!

Согласна. Накануне, когда успешно добрались до больницы и мы обе с мамой, разом, чудом не получили каждая по инфаркту, когда увидели Волкова под капельницами, с разбитым лицом и перебинтованным как у мумии телом. Папа еле говорил, мы с мамой молчали, Лилька расплакалась, и только Сашка с Константином отреагировали по-мужски.

— Дед, держись, мы с тобой, — сказал мой сын, положив ладонь на безжизненную руку Волкова.

А Константин мгновенно остановил намечавшийся водопад со стороны женской половины, одним мужским поступком. Он начал допрос (как я бы заметила, весьма профессиональный для воспитателя детского сада) потерпевшего.

— Александр Николаевич, жаль, что знакомимся при таких неудачных обстоятельствах. Меня зовут Константин, я жених вашей дочери.

После этого заявления рот захлопнула даже Лилька и в палате повисла мертвенная тишина. Более того, могу смело и твердо заявить, что взгляд моего «папа» заметно оживился.

— Вы можете говорить, Александр Николаевич? — не замечая ничего вокруг, Белявский продолжил свое дело.

— Да, — выдавил отец, даже вроде как несколько собравшись.

— Александр Николаевич, я буду задавать вопросы — если можете, говорите, если нет, просто отвечайте «да» или «нет». Договорились?

— Да.

— Хорошо. Тогда начнем. Руслана Георгиевна сказала, что это были скинхеды?

— Да, — кивок.

— Сколько их было?

— Пять… кажется… шесть, не, не знаю, Константин, — отозвался отец. — Темно было.

— Хорошо. Не спешите. Теперь, где это случилось?

— Здесь, на ост… остановке, на Каштановой. Я… я сделал им замечание, а они… телефон отобрали и… Хорошо… рядом здесь, быстро потом…

— Я понял. Александр Николаевич, не волнуйтесь. Все будет хорошо. Я… их найдут. Уверен.

Белявский похлопал моего отца по плечу так, словно это был его родной отец и лишь теперь позволил нам с мамой приблизиться к Волкову. Пока мы разговаривали с папой, потом с врачами. Константин куда-то пропадал, позже мы нашли его дремлющим на креслах в коридоре.

— Константин, мне кажется, у вас температура, — мамочка у меня сама как рентген, мгновенно по человеку определяет, здоров тот или нет. Все-таки столько лет стажа в медицине. — Нет, не кажется, я даже уверена, — ей было достаточно заглянуть в глаза Белявского. А он же, моментально от материнской заботы превратился из огромного и избалованного кота, в маленького котенка, послушно подставив ей свой твердокаменный лоб. — Вам бы в постель, горячий чай и таблетку. И как минимум день покоя. А лучше два. У вас есть, кому о вас позаботиться? — опрометчиво спросила моя мамочка, и этот хитрюга моментально перевел свои жалобные глазищи на меня:

— Катенька?

— Мамочка, давай Костю заберем домой и будем лечить? — Лилька тут как тут. Нет, он что котенок, чтобы его забирать?!

— Заберем! — решительно вклинился Сашка. — У нас в гостиной диван свободный.

— Доча, ты просто обязана, нельзя же Константина бросать на произвол судьбы?! Я бы забрала к себе, но у меня как-то неудобно будет… А у вас квартира большая.

И что мне со всеми ими делать? Ну, неужели они не понимают, что это все временно? Сами же потом плеваться будут.

— Катенька, я обещаю вести себя хорошо, — улыбнулся подхалим, и от этого «хорошо» меня мгновенно прошиб холодный пот.

Ага. Знаю я уже, это его хорошо. Почему-то в голове взорвался яркой картинкой тот момент, когда его огромная голова опустилась между моих ног, а руки в то же время жадно сжали мои же ягодицы…

— Обещаю… — повторил паршивец, и только, наверное, я одна заметила чуть проскользнувшую в его взгляде чертовщинку.

Походу, у меня на лице все написано. Все! О чем я так позорно подумала в этот момент.

— Мам!

— Ладно, хорошо, поехали к нам, — ответила и быстро отвернулась, лишь бы никто не заметил того, насколько сильно я смутилась.

И что вы думаете? Стоило мне только дрогнуть перед их совместным напором, как наш «больной» мгновенно повеселел! Ага, какая температура должна быть, чтобы свалить с ног этого громилу?!! Он, мало того, что, чуть не сияя отвез мою маму домой, так еще и нас. Не удивилась бы, если бы в мою квартиру поспешил первым! Нет, подумать только!

— Дочь. Значит так, — это мама мне высказывала, когда Белявский отвозил ее домой. — Сделаешь горячий чай с лимоном и медом. Сахар не клади. Можно ноги попарить — тоже хорошо. Лекарства — знаешь какие, только дозировку не такую, как детям. Константин — мужчина взрослый, большой…

Видели бы вы его!!! Не успели вернуться, дети «Костю» в четыре руки подвели к дивану, усадили, и начали командовать мной, что и как с ним надо делать. Тоже мне, нашли о ком заботиться. Может, им действительно лучше котенка завести? Дешевле… А если убежит, наплевав на нашу любовь — с легкостью заведем нового.

— Ты хоть вчера о нем позаботилась? — вырвала мама меня из размышлений. — Вечером, когда из больницы вернулись.

— Позаботилась, мамулечка, не сомневайся.

— Надеюсь, он хоть выспался…

Да… Ну, на это я ничего не ответила. Безусловно, зная мою маму и детей — все равно не отстанут, напоила подлеца, ванночек он от меня не дождался, разумеется. Напоила, одеялком укрыла сияющего и мурлыкающего, выключила свет и…

— Катенька, а как же сладкий поцелуй на ночь? — воспитатель ловко ухватил меня за руку и притянул хозяйку дома к себе.

Против ее воли! Настаиваю на занесении данного факта в протокол!!!

— Я с больными не целуюсь, — процедила сквозь зубы, но тихо, чтобы не дай бог не разбудить моих не в меру любопытных детей.

— Ну, хотя бы в щечку… — взмолился негодяй, когда его огромные ладони напали на мои плечи. — Ма-лень-кий… Катенька…

Наверное, он маг. Никак не иначе. До сих пор не могу объяснить, как так в долю секунды я оказалась не над ним, а под ним, на том самом диване, который только что застелила для незваного и нежеланного гостя!

— Констант… Костя, — мои руки даже не стали защищаться, а сами, безвольно скользнули по его груди, на шею, опустились на внушительные мышцы рук, что в эту секунду с такой страстью обнимали меня саму.

— Я очень… очень соскучился, ягодка моя… — его горячий шепот был настолько высокой температуры, что казалось, мог заставить полыхать под нами мой старый диванчик. На котором, к слову сказать, с Сашкой у меня никогда ничего не получалось. Не у меня. У него. Как он говорил, настроение пропадало. Вдруг раз и уходило в неизвестные дали.

— Это был очень… очень длинный день… Ммм…

Белявский не в пример бывшему мужу, накинулся на Катеньку, даже не озаботившись моей одеждой, она ему не мешала. Меня сжимать, целовать и легонечко так, безумно страстно покусывать…

— Костя… — вырвалось из моего рта, стоило только безумцу опуститься к моей груди и начать мять ее ненасытными пальцами.

— Катень-ка-а…

— Так что там доча? Ты опять куда-то пропала. Как ночь-то он провел?

— Хорошо мам.

— Кашель у него не появился? Как температура ночью?

Я чуть было не начала икать. Температура? Ночью…

— Катень-ка-а… — с новой силой отозвались воспоминания в моей голове.

Хорошая, высокая температура. У меня тоже. Я вырвалась от него тогда. Гостиная — комната проходная, но в моей спальне есть дверь. Вот именно на ее пороге он меня и догнал. Хорошо хоть не забыл эту самую дверь за собой прикрыть, потому что одежда с его тела слетела со скоростью звука. Как пальцами щелкнуть — раз, и распаленный Константин, полностью обнаженный уже на моей кровати со своим любимым:

— Ягодка моя, иди сюда… Я очень… очень голодный…

— Костя, н… не…

— Катя…

— Костя, нет… не надо…

— Катюша…

Мои оголенные коленки оказались у него подмышками, когда сам Белявский со всей своей температурой и невероятной болезненностью опустился между моих ног! Вонзила ногти в его поясницу в тот момент, когда нечто беспредельно большое и горячее уткнулось в мое полыхающее женское, совсем неизбалованное естество. Константин… Викторович сделал несколько потрясающих движений и… оказался внутри меня…

— Костя… — в исступлении запрокинула голову на подушку и послала этот нежный призыв куда-то в потолок.

— Ммм… Катенька… — ненасытный воспитатель не стал долго ждать — его могучие, невероятно сильные бедра заходили ходуном, сокрушая меня бесчисленным количеством толчков. Я что-то слышала про то, как это делают львы. Мне кажется, Константин в тот момент был похож на льва, который может пятьдесят раз за сутки…

— Так что, Катюша, ты можешь толком объяснить, как он себя чувствует?

— Хорошо мам, не сомневаюсь, ему гораздо лучше. Ты не беспокойся.

— А я беспокоюсь, дочка, очень беспокоюсь. И, знаешь, я его сегодня навещу. Если ты, бестолочь, не можешь взять из-за гостя выходной, должен же хоть кто-нибудь о нем позаботиться.

Не стала с ней спорить. В очередной раз. Мне сегодня сложно улыбаться.

Губы распухли. Немного, но достаточно ощутимо. За эту ночь… я нацеловалась больше, чем за всю свою жизнь. Так… получилось.