***


Я подбираю и закалываю все еще влажные волосы и покидаю спальню с хорошим настроением. После всего того, что случилось вчера, удивительно, что я могу еще испытывать хорошее настроение. Тем не менее сегодня чувствую себя в позитивном смысле, свободной от забот и тревог. Вероятно потому, что Марк наконец-то получит помощь, и у меня появится возможность перевести дух, пока его нет. И, может быть, он вернется, снова став тем мужчиной, за которого я выходила замуж. О Лиаме стараюсь не думать, и как только его образ появляется в моих мыслях, то энергично отталкиваю его. Так же далеко, как он уехал после того, как прошлой ночью оставила его на кухне. Даже эту тупую пульсацию в груди демонстративно игнорирую, потому что сегодня прекрасный день.

— Я делаю кексы. С бабочками из помадки. Что ты об этом думаешь? — спрашиваю я Трикси, которая лежит перед лестницей и ждет, когда я ее выпущу наружу. Она встает, виляет хвостом и бежит вниз по лестнице передо мной, где останавливается и ждет, скуля у входной двери.

— Сейчас, сейчас, — говорю я ей, спускаясь вниз и в последний раз оборачивая резинку для волос вокруг моего небрежного пучка.

Быстро затягиваю шнурок в поясе моих розовых тренировочных штанов, затем открываю дверь. Я была чрезвычайно свободной еще со вчерашней ночи, настолько свободной, что даже не заперла дверь. От кого я должна была запираться теперь, когда Марка больше нет?

Я открываю сетчатую дверь и вхожу в теплый, сияющий летний день, замирая всего в шаге от ступеней крыльца, потому что замечаю на моей веранде что-то темное, чего там не должно быть.

— Что, черт возьми, ты тут делаешь? — ошарашено вопрошаю я. Трикси, не обратив внимания на мое восклицание, бежит в загон и исчезает прежде, чем успеваю закончить свой вопрос. — Лиам! — рассержено рычу я.

Лиам, держа чашку в одной руке, сидит на крыльце, завернутый в одеяло, его рюкзак лежит на полу рядом с ним. Он улыбается во весь рот.

— Доброе утро, дорогая, — говорит он. — Джордж был так любезен и принес мне кофе. Завтрак придется, вероятно, сегодня подождать.

Широко распахиваю глаза и делаю шаг к нему.

— Я думала, ты работаешь на своего друга. Почему ты все еще здесь?

— Потому что у меня здесь уже есть работа. — Лиам улыбается еще шире.

Я качаю головой.

— Нет, нету. Ты что, провел ночь на моем крыльце?

— Прошлой ночью было похоже на то, что у меня больше нету здесь комнаты, так что да.

— У тебя здесь нет работы. И никогда не было.

— Но шерифу ты сказала совсем другое, когда он арестовал меня за бродяжничество.

Я в изнеможении вытираю лоб и действительно стараюсь не замечать, как безумно сексуально он выглядит, словно только что выбрался из постели. И эта мальчишеская, дерзкая улыбка! Она не говорит: «я хочу подразнить тебя, и что бы ты ни делала, я остаюсь здесь». Нет, она говорит: «я хочу полакомиться тобой, и что бы ты ни сделала, в конце концов мы снова окажемся в постели».

— Ты уволен.

Я так сильно дергаю сетчатую дверцу, что она врезается мне в лоб, но я игнорирую боль и смех Лиама и несусь в дом. Сегодня никаких кексов. Никаких бабочек! Как насчет выпечки хлеба? Я должна помесить тесто. Много теста, потому что мне нужно что-то, на чем можно излить свой гнев.

Я иду на кухню и достаю муку из шкафа.

— Сегодня не будет завтрака?

Вздыхая, поворачиваюсь к Джорджу.

— Ты знал, что он планирует спать на веранде?

— Я сказал ему, чтобы он ложился спать в свою кровать, но, по всей видимости, он не захотел. — Джордж отодвигает свой стул и садится. — Лиам сказал, что даже если ты не хочешь его, он не допустит, чтобы с тобой снова что-нибудь случилось, даже если это означает спать на твоем крыльце всю оставшуюся жизнь.

— Я этого не допущу, — говорю я, разбивая яйца в миску так, что та грохочет.

— Это то, что я имею в виду. Если ты не хочешь его в доме, то он заберет мою комнату, а я перееду в дом, — предлагает Джордж.

— Я не это имела в виду. Он не может остаться, — исправляю я Джорджа.

— Девочка, вот ты упертая! — Джордж бьет по столу рукой.

Я кладу яичницу на тарелку и ставлю перед Джорджем, другую беру и несу на веранду, но там пусто. Вещмешка тоже нет.

— Именно поэтому я такая упертая, — говорю я Джорджу, — потому что сыта по горло тем, что все меня бросают.


Глава двадцать первая

Лиам


— Эрин, красотка, — рассыпаюсь в комплиментах я, заходя на почту, и, как всегда слишком накрашенная, пожилая дама поднимает на меня взгляд.

Она поправляет свои очки и, когда узнает меня, ее лицо сначала вытягивается, но потом передумывает и посылает мне сияющую улыбку.

— Лиам Томпсон, так ты все еще в городе?

Я прислоняюсь к стойке и немного наклоняюсь к Эрин, затем подмигиваю ей.

— А где еще я должен быть?

— Ты прав, нигде нет девушек лучше, чем в Гленвуде. Ты уже встречал мою дочь Пенни?

Я плотно сжимаю губы.

— Еще не имел удовольствия, — честно признаюсь я и изображаю сожаление на лице. Я хочу, чтобы Эрин кое-что сделала для меня, и для этого вынужден немного подлизаться.

— Ты пришел посмотреть в свой почтовый ящик?

— Почему, там что-то есть?

Она качает головой.

— Для тебя ничего не пришло.

— Неважно, я хотел спросить тебя, не смогла бы ты распечатать кое-что для меня. Эдак пятьдесят экземпляров? У тебя же есть ксерокс?

Эрин показывает позади себя.

— Он стоит там, в бюро. Пенни тоже там, она обязательно тебе поможет.

Я подтягиваю уголки рта вверх.

— Если ты пустишь меня?

Старушка вскакивает со стула, поднимает крышку стойки, пропуская меня, а затем провожает в кабинет, который отделен от прилавка только стеной почтовых ящиков. Все в этом почтовом отделении излучает очарование пятидесятых, за исключением копировальной машины и Пенни Уолтерс, которая внимательно осматривает меня, когда я подхожу к столу, за которым она сидит. Пенни Уолтерс всегда была хорошенькой, и если хоть немного унаследовала от внешности матери, то Эрин когда-то тоже была красавицей. К сожалению, от этого теперь ничего не осталось, хотя, может быть, красота Эрин скрывается под всеми слоями макияжа на ее лице.

— Пенни, — приветствую я девушку, которая стала еще красивее, чем отложилось в моей памяти. В школе я всегда восхищался этой темно-рыжей гривой.

— Лиам, — холодно говорит она, откладывая ручку, которую только то задумчиво жевала. — Рада тебя видеть.

— Он пришел, чтобы что-то скопировать, — говорит ее мать, улыбаясь от уха до уха. Пенни закатывает глаза, очевидно, так же раздражаясь попытками сводничества матери, как и я.

— Что ты хочешь скопировать? — спрашивает Пенни, вставая.

Я почти проглатываю язык, когда она поднимается, и моему взору предстает ее тело, подобное песочным часам. Кто-то, как Пенни, не должен чахнуть в этом темном углу, особенно если так выглядит в костюме. Но какие есть варианты в этом городишке?

— Тогда я оставлю вас одних, — поспешно тараторит Эрин.

— Просто флаер с приглашением на праздник урожая.

— На твоем ранчо? — удивленно спрашивает Пенни. — В последние годы вы собирали яблоки самостоятельно.

— В этом году снова будет праздник урожая. Сначала соберем урожай, а затем отпразднуем, — говорю я, потому что этот праздник урожая всегда был на ранчо традицией. Лишь несколько дней назад я узнал, что Джордж из-за Тессы нарушил ее. Он хотел избавить ее от жителей города, как я понимаю, но теперь пришло время этим людям снова сблизиться с Тессой. Я больше не позволю ей чувствовать себя отверженной.

— Я скучаю по яблочному пирогу твоей бабушки, — вздыхает Пенни.

— Тебе придется поскучать еще год, потому что в этом году гости приносят еду с собой, — говорю я с широкой улыбкой, чтобы заинтересовать Пенни своей идеей. К сожалению, я не вижу другого выхода, а так как Тесса и представления не имеет о моих планах, то в качестве пекаря и кулинара ее кандидатура отпадает.

— Жаль, я слышала, пирог Тессы на вкус, по крайней мере, такой же вкусный, как у бабушки.

— Эрин сказала тебе это? — тихо спрашиваю я.

— Да, она не могла прекратить восхваления, за исключением коротких пауз, в которых говорила о нанесенных тобой ударах. — Пенни, ухмыляясь, берет листок бумаги, который я держу в руке, и бросает на него краткий взгляд. Она хмуро смотрит на меня и неодобрительно качает головой. — Если ты хочешь, чтобы люди пришли на ранчо, чтобы подружиться с бывшей женой шерифа, то тебе придется постараться изо всех сил.

Она сминает мой действительно плохо нарисованный флаер, садится за стол и начинает печатать на клавиатуре компьютера. Через несколько минут я держу в руке пятьдесят ярких листов бумаги, на которых пестрым шрифтом и рисунками отображены все важные данные о нашем празднике урожая.

— В любом случае, оставь несколько на стойке, — предлагает Пенни.

Я прощаюсь с Пенни и Эрин, а затем начинаю прокладывать себе путь по главной улице, любезно предлагая каждому, с кем сталкиваюсь, приглашение. Даже в магазине у Гарри я оставляю на окнах несколько листовок, и хотя ему это явно не нравится, он их не убирает, что я воспринимаю как хороший знак.


Тесса


Громкий крик будит меня в ночи. А поскольку всегда сплю с открытыми окнами, то на этот раз слышу крик еще громче. Я почти вскакиваю с кровати от испуга.