Я залилась горьким смехом, запрокинув голову.

— Ты сам себе веришь? Говоришь, что тебе не хватало меня? Что ты не понимал, почему я вдруг исчезла и не дала нам шанс разъяснить возникшее недопонимание?

Его ладонь соскользнула с моего лица.

— Почему ты сопротивляешься? — произнес с ноткой отчаяния.

Внезапно меня охватил озноб и гнев.

— Ты — не пуп Земли, Земской, — язвительно подчеркнула я. — Уясни это, наконец, — ткнул его указательным пальцем в грудь, отталкивая от себя. — Я не обязана желать тебя. У меня ровно ноль причин, чтобы разговаривать с тобой в эту минуту. После того, как ты поступил…

Я потупила взор и прикусила нижнюю губу, ощутив на кончике языка раскаленный отголосок прежней боли.

Шумно вздохнув и явно раздражившись, Влад стиснул в пальцах переносицу и заиграл желваками. Он ждал от меня дальнейших разъяснений. Он абсолютно не понимал, в чем заключалась его ошибка.

Что ж, придется напомнить.

— К сожалению, фотографию я не сохранила, так бы предоставила тебе наглядно причину моего ухода, — я закинула назад волосы.

Влад поднял на меня вопросительный взгляд.

— Какую фотографию? — задал вопрос настороженно.

Я посмотрела в его карие глаза, и на смену холоду пришло нечто еще более леденящее, опустошающее.

— На следующее утро после того, как мы поссорились, Алина прислала на мой номер фотографию с твоего телефона. Ты и она… вы голые, — с моих губ невольно сорвалась жесткая усмешка, — в постели. Она счастливо улыбалась в камеру, а ты мирно спал рядом. Видимо, вымотался после горячей ночи с ней. Но… — я резко повела плечом, охваченная всплеском какого-то странного ревностного чувства. — Кто я такая, чтобы сейчас тебя в чем-то осуждать?

Сложилось впечатление, будто внушительный временной промежуток между тем злосчастным утром, когда я собиралась ехать к Владу, чтобы помириться, и сегодняшним вечером, когда воспоминания обострились и приняли четкую форму настолько, словно это произошло вчера, попросту стерся с лица реальности.

Так ясно я видела перед собой изображение едва прикрытой тонкой простыней обнаженной груди Алины, ее ядовитую улыбку, а во взгляде — безоговорочная победу надо мной. И Влад у нее под боком. Тоже обнаженный.

Земской стоя напротив, беспомощно старался озвучить хоть что-нибудь в качестве оправдания.

— Я… — Влад пребывал в состоянии глубокого ошеломления. Он сдавленно выдохнул и накрыл рукой горло, словно что-то внутри мешало ему свободно дышать. Да. У данного вида удушения есть название — гребаное чувство совести. — Я… Как давно ты знала обо мне и Алине?

К счастью, он не стал ничего отрицать, иначе бы я врезала ему.

— Твоя возлюбленная — очень предусмотрительная. Она позаботилась о том, чтобы я осведомилась одной из первых о вашем чудесном воссоединении.

Я была переполнена накопленной за долгие месяцы желчной злостью, предназначавшейся для Влада в полном объеме. Я испытывала лютую досаду, потому что эта женщина вмешалась в нашу жизнь, выставила меня изменщицей, а он прыгнул к ней в постель при первой возможности. Я чувствовала беспомощную ярость, потому что, прокручивая вновь и вновь слова утешения, предназначавшиеся для самой себя, все равно продолжала сожалеть о безоговорочном конце отношений.

Земской с тяжелым вздохом закрыл глаза.

— Она не моя возлюбленная, Лика, — возразил. — Все совсем не так.

Я оттолкнулась от стены.

— Неважно.

— Почему ты опять сбегаешь? — Влад поймал меня, бережно взяв за кисть.

Я хмуро взглянула на наши соединенные руки, затем перевела взор к его серьезным и печальным глазам, сосредоточенным на моем лице.

— Потому что мне больше нечего тебе сказать.

— Но ты для чего-то начала этот разговор, я прав? Ты нуждаешься в том, чтобы услышать от меня слова раскаяния, не так ли?

— Фактически, на тот момент, когда ты совокуплялся, — я невольно поморщилась, — со своей бывшей любовницей, мы не состояли в отношениях. Поэтому можно ли вообще это считать изменой? Наверное, я преувеличиваю… Но ты прав в одном. Мне нужно было, чтобы ты узнал.

Он поджал губы, опустил подбородок и одним резким движением привел в беспорядок волосы на затылке.

— После той ошибочной ночи, — Влад выделил интонацией слово «ошибочной», — мы с Алиной не пересекались. Я напился до невменяемого состояния и позволил этому произойти. И я без понятия, где она сейчас. Мне плевать. Важна только ты, Лика.

Земской протянул руку и сгреб меня в объятия.

— Я не знаю, что должен сказать… — взволнованно пробормотал мне в макушку. — Я облажался. По полной. Если попрошу простить меня за ту ночь, ты так и поступишь? Сможешь забыть и дать мне еще один шанс? — Влад отпрянул назад, поместил мое лицо в свои большие руки и вновь приблизился. Мы соприкоснулись лбами. На моих губах до сих пор ощущался вкус нашего недавнего поцелуя. — Мне очень жаль, что она заставила тебя пройти через подобное… Господи, я, правда, ни о чем не догадывался.

И пускай мне нравилось то, как Влад нежно обращался с моими волосами, пускай мне до чертиков нравилось чувствовать его так близко рядом с собой, я преодолею это притяжение, я с этим справлюсь.

С трудом вскинув одну руку, выставила ее между нами и уперлась ладонью в его мощное плечо. Влад похож на скалу. Наверняка мне не удастся его сдвинуть. Жалкими физическими попытками — точно нет.

— Да ничего и не надо говорить, — безэмоционально пробормотала, ненавидя себя за то, что не знаю, куда деть глаза.

Не хочу смотреть на него. Не хочу! Он умел убеждать. Ему для этого даже слов не нужно.

— Не все в мире можно исправить, просто попросив прощения, — выдала упавшим голосом, с разочарованием отметив, что уголки моих глаз уже влажные.

Вот дура. Я не должна плакать. Я ведь хочу показаться сильной, непоколебимой, уйти красиво, чтобы он... чтобы Влад понял: без него моя жизнь все равно не потускнеет, не помрачнеет. Я в любом случае буду счастлива. Может быть, это правда только наполовину, но зачем ему знать об этом?

Пока он молчал, подбирая новые сердобольные реплики, я отошла на шаг.

Я отдалялась от Земского, воспользовавшись его минутной растерянностью. Каждый шаг назад — будто дорога в пропасть. Он сейчас словно мальчишка, который впервые услышал, что в этот раз очередная оплошность не сойдет ему с рук.

— Все, понимаешь? — я старалась сохранять максимальное спокойствие. — Это все. Финиш.

Глава 30

Мой план во избежание встречи с Владом после воскресного вечера был предельно прост:

подняться в несусветную рань;подхватить сумку, собранную мною заранее и сесть в машину;сделать звонок Эйвери и извиниться за то, что уехала без предупреждения;вернуться в Бирмингем и уйти с головой в работу;НЕ ДУМАТЬ о Земском;

Каждый вышеперечисленный пункт имел все шансы на успешное выполнение.

Однако что-то пошло не так, и список действий, которому я намеревалась четко следовать, отправился коту под хвост, начиная с первой позиции.

Я накинула на голову одеяло после того, как услышала музыку сквозь сон. Ненавязчивый гитарный мотив, раздавшийся поблизости, был разбавлен приглушенными ударными, и вот тут я поняла: мелодия совершенно отличалась от той, что что стояла на будильнике. .

Не поднимая век, нащупала рукой на тумбе телефон. Потерев один глаз, открыла его и направила расплывчатый взор на яркий экран.

Во-первых, я проспала.

Настроившись подняться с постели в семь утра, я припозднилась на четыре часа с лишним часа.

Во-вторых, в моей спальне кто-то находился.

Поначалу, когда зазвучал поставленный баритон, я, разумеется, предположить не могла, что после того, как перекачусь на кровати с одного бока на другой, то увижу высокого мужчину в нелепом белом костюме, инкрустированном бесчисленным количеством страз различных оттенков и форм. А еще на человеке, голосившем: «Я подарю тебе любовь, и море сказочных цветов…» на корявом русском, явно был парик с густыми бакенбардами.

В нелепом создании, притопывающем в такт минусовой фонограмме, я узнала народного артиста российской эстрады, уважаемого всеми бабушками Николая Баскова.

Да только, конечно же, здесь стоял и усердно издавал вибрато, широко раскинув руки с устрашающе натянутой улыбкой на губах, не Басков. Тем не менее, в чертах лица психа проглядывались сходства с отечественным певцом.

Мужчина отчаянно пытался попадать в ритм, с плохим произношением вытягивая слова песни. Кем бы он ни был — реальным сумасшедшим, или плодом моего кошмара — я до чертиков перепугалась и не придумала ничего лучше, как завопить.

Псевдо-Басков тоже закричал, прервав эпичное выступление. Перешел на ультразвук. Замолк. Изумленно моргнул. Вздрогнул и выставил руки перед собой, отклонившись назад, когда увидел, что я воинственно схватилась за одну из подушек и угрожающе наставила предмет самообороны на него.

— Кто вы такой? — процедила, встав на колени и укутавшись в одеяло.

Извращенец? Или он сбежал из психиатрической клиники где-нибудь неподалеку?!

— Пожалуйста, мисс, я должен вам спеть! — его голос внезапно стал высоким, даже немного писклявым.

— ПОШЕЛ ВОН, НЕНОРМАЛЬНЫЙ!

Я едва отдавала отчет собственным действиям. Паника и адреналин соединились в убийственном коктейле, мощно долбанув в кровь.

Спрыгнула с кровати, выбравшись из одеяльного кокона, и двинулась на сжавшегося мужчину в парике и идиотском костюме. Он быстро среагировал и метнулся к двери, что-то лепеча в оправдание. Я замахивалась на него подушкой, следовала за чокнутым по коридору второго этажа. Лишь пару раз удалось ударить его по затылку. После второго касания подушки с головой псевдо-Баскова слетели искусственные волосы. Я наступила на парик, штуковина прилипла к моей ступне и слетела лишь, когда я очутилась в гостиной, перепрыгивая через одну ступеньку лестницы.