Сара Маклейн - Возлюбленная герцога

Он бы ждал ее такой, какой видел в последний раз, – в брюках, сапогах выше колен, обвешанной оружием и готовой брать пленных.

И если бы она пришла, он бы ей не улыбался.

Они больше друг другу не улыбаются.

Он низко поклонился, и Грейс словно унеслась назад во времени – или не назад. Может быть, в сторону, в другое время, в другую реальность, где их пути могли бы пересечься – не как у бывших друзей и врагов навеки, а просто как у леди и джентльмена.

Герцога и герцогини.

Грейс отбросила эту мысль и присела в глубоком реверансе, наслаждаясь своей неузнаваемостью.

– Ваша светлость.

Он ответил ей легким поклоном.

Она на время прогнала Грейс прочь, позволив Далии занять ее место и начать флиртовать. В конце концов, она пришла сюда по делу.

Он чуть придвинулся к ней:

– У вас есть имя, прекрасная незнакомка?

«Только то, которое дал мне ты».

Снова эта улыбка, та самая, что ввергает ее в растерянность и во что-то еще, чему она не хотела давать название.

Чего она для себя не желала.

Он взглянул на герцогиню.

– А вы, леди, назовете свое имя?

Та посмотрела на герцога, на Грейс и снова на герцога.

– Я не уверена, что вы хотите узнать мое имя, герцог. – Грейс услышала это, и глаза ее широко распахнулись, но слова уже растворились в смехе, звонком, как колокольчик. – В любом случае, боюсь, что я уже устала от общения, покорнейше прошу меня извинить. – Она была одним из нескольких человек во всем мире, кто мог сказать такое и в самом деле никого не обидеть. – И я как раз вижу свободные качели вон на том дальнем дереве. – Она слегка вильнула пышным задом, скрытым яркими юбками. – Уверена, они ждут павлина.

Прежде, чем они нашлись с ответом, герцогиня уже отошла, протолкалась между изысканно одетой Марией-Антуанеттой и высоким, зловещим чумным доктором и растворилась в толпе, наверняка в восторге от мысли, что герцог и владелица одного из самых привилегированных лондонских борделей стоят и беседуют – и все благодаря ее влиянию. Грейс негромко что-то пробормотала, разочарованная тем, что их оставили наедине, хотя отлично понимала: это единственная возможность попытаться понять, зачем он вернулся.

– Ваша подруга всегда такая…

– Мимолетная? – подсказала Грейс. – Да.

– Я собирался сказать «эксцентричная», – уточнил он.

– И это тоже, – согласилась Грейс.

Тут он взглянул на нее.

– А вы?

Она не сдержала усмешку.

– Я тоже эксцентрична.

– Я имел в виду, собираетесь ли вы быть столь же мимолетной.

Несмотря на гомон толпы, какофонию людских разговоров, его слова звучали отчетливо и чувственно, оседая где-то в глубине ее сознания. Она отчаянно твердила себе, что не должна верить этому мужчине.

Этот мужчина украл у нее все.

Сегодняшний вечер не удовольствие, а стратегия.

Но он создал эту комнату, устроил прием, который на самом деле – чистая фантазия, и чтобы понять, зачем, понять правильно его замысел и пресечь его, Грейс должна сыграть в его игру.

Это будет несложно – разве не подобными вещами она все время занимается?

Она не дура и знает, чего он просит.

У кого?

Грейс не обратила внимания на коварный внутренний голос и на возникшее беспокойство. Проигнорировала и мысль о том, что он флиртовал с другой женщиной. Пусть флиртует. Пусть воображает себе безоблачное будущее, как будто она не поклялась с самого начала, что лишит его этого.

Грейс будет носить свою маску и даст ему то, чего он хочет, а в процессе выяснит цель его возвращения. Его перемен. Его нового появления в мире, от которого они когда-то поклялись отречься.

Мира, в который он никогда не должен был возвращаться.

Вот зачем она здесь. Разведка.

«Войти, затем выйти. Побыть здесь, потом исчезнуть».

– Разве не все здесь мимолетны?

– Разве? Они – коллективный продукт многих столетий аристократического воспитания.

Только не ты, подумала она. И не я.

– Я никогда не придавала особого значения аристократическому воспитанию, герцог.

Титул – это проверка. Поморщится или нет?

Он с насмешливым разочарованием прижал руку к груди, его победительная улыбка сделалась еще обаятельнее.

– Вы ранили меня, леди. Честное слово.

Он ее не узнал. Что-то в груди Грейс расслабилось, подарив ей облегчение. Вернув ее к роли.

– Да вы только оглядитесь, – произнесла она, махнув рукой в сторону Генри VIII и сэра Томаса Мора, стоявших неподалеку и занятых оживленной беседой с Анной Болейн и герцогиней Девонширской в таком высоком парике, что ей чудом удавалось держать голову прямо. – Никто из вас не решится вести себя так, как хочется, не надев маску. Какой смысл во власти, которую вы накопили, если не получать удовольствия?

Он слегка склонил голову.

– Мы? Разве вы не одна из нас?

Она покачала головой.

– Я не одна из вас.

– И как же вы тут оказались? Заблудились в моем саду?

Она не сдержала усмешки.

– У меня есть приглашение.

– От меня?

Она сделала вид, что не услышала вопрос, сказав вместо ответа:

– В городе есть целые районы, жители которых отдадут все что угодно за возможность ощутить радость, которую вы можете получить в мгновение ока. А вы все еще сомневаетесь, позволяя себе пригубить наслаждение только в случае, если сможете обоснованно опровергнуть тот факт, что когда-то его пережили. Какая пустая трата жизни!

– А что же делать? Хвататься за удовольствие, едва оно замаячит на горизонте?

Ее словно шелком погладили. Именно это она и имела в виду. Она, постоянно имевшая дело с наслаждением.

Грейс улыбнулась.

– Я всего лишь реалистка.

– Ну так скажите мне что-нибудь реальное.

Она не колебалась.

– Я мимолетна. Как и этот вечер. – Ее взгляд скользнул мимо него, к массивным деревьям, возвышавшимся над толпами гостей. – Но вам это уже известно.

– Мне?

Он внимательно наблюдал за ней, и она с трудом подавила порыв отвести глаза, боясь, что он посмотрит слишком жестко. Увидит слишком много.

Вместо этого она мысленно убедилась, что обе маски на месте, и многозначительно улыбнулась ему.

– Вы превратили свой бальный зал в лес, ваша светлость. Если не это мимолетно, тогда что же?

– М-м-м… – протянул он, и на душе у нее потеплело, хотя она понимала, что не должна допускать этого. – И что же? Что мы должны сделать с этим вечером?

Он ее не узнал. Доказательством этому – его взгляд, полный любопытства и игривости.

Она незнакомка. Разумеется, именно этого она и добивалась, но не ожидала, что и он окажется чужаком.

– То же самое, что нужно делать с любым другим вечером, – ответила Грейс, мягко и неожиданно для себя более честно, чем собиралась вести себя с ним. – Им нужно наслаждаться.

Молчание, а затем:

– Не хотите ли потанцевать?

Этим вопросом он застал ее врасплох. Когда ее в последний раз приглашали на танец? Да приглашали ли вообще хоть когда-нибудь? Раз или два, предположила она, в Гардене, кто-нибудь, расхрабрившись от выпитого. Но когда она танцевала вот так? В бальном зале?

Как раз с ним.

Он был словно создан для этого. Красивый, и обаятельный, и с улыбкой, которая могла бы завоевать самого холодного скептика, он стоял перед ней, одетый, как в фантазиях любой женщины.

«Тебе бы не помешало немного пофантазировать».

Слова, сказанные недавно Вероник, прошелестели у нее в голове, а следом пришли уверенность и сосредоточенность. Возбужденная энергия. Цель.

Это не фантазия. Это разведка.

У нее есть план.

Она вложила руку в его протянутую ладонь.

– Я очень хочу потанцевать.

Он понял, что это она, в тот миг, как она в платье, ниспадавшем на пол роскошными изумрудными волнами, вступила в бальный зал. Ему не помешали ни маска, закрывавшая все, кроме ее прекрасных, подведенных сурьмой глаз и подкрашенных темно-вишневой помадой губ, ни парик, спрятавший ее огненно-рыжие кудри.

Эван предположил, что она пытается замаскироваться, как будто он не учует ее. Не почувствует. Как будто однажды не наступит время, когда она войдет в комнату, и все его тело не натянется, как струна.

Но маскировка предполагает кое-что еще, чего у Грейс никогда не будет – умение оставаться незамеченной. Грейс всегда останется главным, что он заметит в любом помещении. Всегда.

Она пришла.

Его сердце заколотилось в то мгновение, как она появилась. Он как раз с кем-то разговаривал – с неким лордом по поводу голосования в парламенте? Эван работал над этим проектом уже несколько месяцев.

А может быть, это была леди, желавшая представить свою дочь герцогу Марвику? Или старый школьный друг? У Эвана не водилось старых школьных друзей, значит, не он, но насчет остальных он не был уверен. Потому что поднял глаза, оторвавшись от беседы, а она уже стояла там, в конце бального зала, подняв лицо к пологу из листьев, который он создал специально для этого момента.

Ее любимое место в имении Марвика.

Место, куда он не вернулся ни разу после их разлуки.

После того, как она сбежала. После того, как он напугал ее и вынудил скрыться.

Навсегда.

Да только у него не оставалось выбора.

Он устроил этот бал-маскарад ради нее, окончательно убедив садовника и прислугу в том, что безумен так же, как и раньше, просто на этот раз его пунктик – деревья в доме и покрытые мхом полы. Он понимал, что это будет стоить ему целое состояние, возможно, выброшенное на ветер, потому что она вполне могла и не прийти.

В конце концов, когда они встретились последний раз, она ясно дала понять, что больше не желает его видеть.

Но он все равно устроил все это для нее, не сомневаясь: она узнает о его возвращении в Лондон, и надеясь, что любопытство возьмет над ней верх.

Надеясь, что она придет и попытается разгадать его план. Надеясь, что она придет и попытается стать его частью. Впрочем, тут начиналось истинное безумие.