– Двадцать три, – поправила ее Зева.

– Прекрасно. И нет и намека на то, что интерес спадет. То есть если мы намерены продолжать принимать новых членов… – Вероник замолчала, взглянула в глаза Грейс. – Я правильно понимаю, что собираемся?

– Не вижу причин для отказа, – ответила Грейс.

– В таком случае нам потребуется усиление службы безопасности. – Глава этой службы в доме номер 72 по Шелтон-стрит широко развела руки и опустилась в кресло за столом напротив Грейс. Бросив проницательный взгляд на беспорядочные груды газет, досье членов клуба, банковских документов и счетов, она добавила: – По меньшей мере необходимо поместить преданных охранниц перед дверью этой комнаты, чтобы спасти тебя, когда ты будешь погребена под лавиной бумаг, которые однажды тебя придавят.

– Чушь. Я отлично знаю, что тут где лежит, – ответила Грейс, и Зева засмеялась. – Сколько дополнительной охраны нам потребуется?

Вероник не колебалась:

– Пять человек.

Глаза Грейс округлились. Дом 72 по Шелтон-стрит служил одновременно и женским клубом, высоко ценившим конфиденциальность, и борделем, в первую очередь дорожившим безопасностью. У них уже имелась группа охраны из пятнадцати человек, работавших круглосуточно в три смены.

– Ты ожидаешь набега убийц?

– Три ночи назад у Мэгги О’Тьемен случилась потасовка.

– Потасовки у Мэгги О’Тьемен случаются каждую третью ночь, – парировала Грейс. Этот паб стал легендарным благодаря своей дерзкой хозяйке-ирландке, обожавшей подстрекать дюжих матросов драться за ее честь – и за честь провести вечер в ее обществе. – Никто так не любит зрелища, как она.

– Я слышала, это была не обычная драка, – сказала Вероник.

– Их стравил кто-то со стороны? – спросила Зева.

– Подтвердить никто не может, – ответила Вероник, – но мне это не нравится. Только не после Сетчелла.

Сетчелл, игорный дом для дам, открылся меньше года назад, но его уже полюбили леди-аристократки, помимо всего прочего – за конфиденциальность, за роскошное убранство и за то, что в него часто захаживала герцогиня Тревескан, являвшаяся в некотором роде патронессой любого нового бизнеса с криминальным оттенком. Экстравагантность и скандальная репутация этой леди как мед привлекали целый рой богатых почитательниц.

Конечно, Грейс была знакома с герцогиней достаточно долго, чтобы знать: ту всегда интересуют места, где собираются женщины. Точка.

– И что случилось в Сетчелле?

– Там устроили облаву.

Грейс замерла.

– Кто навел?

– Могли быть и конкуренты. – Вероник сняла что-то невидимое со своих бриджей. – А могла быть корона. Еще могли быть парни Пиля. – Новоиспеченные столичные полицейские силы, обуреваемые жаждой деятельности. Мужчины, опьяненные собственной безнаказанностью, орудующие дубинками, кулаками и огнестрельным оружием, все выглядят одинаково.

Грейс кивнула, и в животе у нее все сжалось.

– Возможно.

– Мы не делаем ничего незаконного! – воскликнула Зева.

Она была права. Проституция не считалась незаконной. Частные клубы тоже. Самое незаконное, чем они занимались, – наливали контрабандное спиртное, но это делали все до единого мужские клубы в Мейфэре.

Разумеется, они не мужской клуб в Мейфэре. И это ставит их под удар.

– Никому не нравится, если женщины берут собственные удовольствия в свои руки, – сказала Вероник.

– Никому не нравится, если женщины берут в свои руки собственную жизнь, – уточнила Грейс.

Облавы им только не хватало! Достаточно одного списка членов клуба, чтобы поднялся скандал на всю Британию.

– У нас тысячи врагов, а корона, полиция и конкуренты всего лишь самые заметные из них. – Грейс взглянула на Вероник. – «Другая Сторона» закрылась две недели назад.

Брови Вероник поползли верх.

– Это уже три.

Вероник чуяла неприятности, как никто другой. Это шло еще с тех времен, когда она ходила в плаванье. Она знала, когда спичка погаснет, а когда воспламенится ад. И если у нее есть малейшие предчувствия, они наверняка сбываются.

«Другая Сторона». Мэгги О’Тьемен. Сетчелл. Три заведения, обслуживавшие женщин. Всем им угрожали в последние недели.

– Пек?

Томми Пек, сыщик с Боу-стрит. Один из самых порядочных, если его забота о девушках Гардена хоть что-то значит.

Вероник покачала головой.

– Не был замечен. – Она помолчала. – И еще кое-что.

– Выкладывай.

– У меня есть основания полагать, что за нашим домом следят.

Грейс это совсем не понравилось.

– Как? У нас на крыше сидят стрелки, а на всех остальных – шпионы.

Вероник пожала плечами.

– Доказать не могу. Бродят странные люди. Сапоги чересчур блестят для ребят с Чипсайда.

Лучше перестраховаться, чем потом жалеть.

– Нанимай охрану. И убедись перед Доминионом, что все туннели расчищены.

До того, как Грейс получила дом номер 72 по Шелтон-стрит и превратила его в эксклюзивный женский клуб, в здании располагалось убежище контрабандистов с потайными туннелями, тянущимися на сотни ярдов в разных направлениях, – на случай нападения других контрабандистов или короны.

В борделе не происходило ничего незаконного, поэтому она никогда толком об этих туннелях и не думала, за исключением двух случаев: во-первых, их регулярно использовали, чтобы доставлять в клуб гостей, которым не доверяли настолько, чтобы сообщить его местоположение; и во-вторых, их иногда подготавливали для развлечений – время от времени кто-нибудь из членов клуба желал получить острые ощущения в катакомбах.

Но она знала лучше многих, что там, где женщины обладают властью, слишком часто находятся мужчины, которые не остановятся ни перед чем, чтобы отнять у них эту власть. Поэтому она сделает все необходимое, чтобы защитить персонал и клиенток дома номер 72 по Шелтон-стрит.

Вероник удовлетворенно кивнула.

– Сделано.

– Что дальше?

Остальной разговор касался внутренних дел клуба: надменного и блестящего шеф-повара, которого Грейс привезла из Венеции – будучи перфекционистом, он постоянно ссорился с кондитером. Подготовки к сентябрьскому Доминиону, который должен был состояться через две недели – первый осенний и всегда самый изысканный. Прибытию уникального трио, двоих мужчин и женщины, обладавших исключительным умением обращаться с веревками – чем могли заполнить пробелы в сфере увеселений, предлагаемых членам клуба.

Спустя три четверти часа Зева и Вероник покончили с докладами. Они встали, собираясь уходить, но, уже дойдя до двери, Зева вдруг обернулась:

– Еще одно.

Грейс посмотрела на помощницу.

– В палате лордов обсуждается новый билль. В нем куча всего хорошего – безопасность для проституток, наказание для паршивцев, которые плохо с ними обращаются, возрастные ограничения для работных домов, новые водопроводы для Трущоб.

Все вопросы напрямую касались Ковент-Гардена и Ист-Энда.

– Чей билль?

– Лэмонта и Лейтона.

Двое самых порядочных герцогов Британии.

– А кто обсуждает?

Пожатие плечами.

Грейс покачала головой.

– Не пройдет. Лордов, беспокоящихся о нашем мире, недостаточно.

Есть одна истина – богатые аристократы изо всех сил стремятся избежать необходимости заботиться о бедных.

Зева кивнула.

– Что ж, во всяком случае, они об этом говорят.

– Ну, дай мне знать, когда они добьются чего-то большего. – Она посмотрела на Вероник. – И скажи своим девочкам, что мои личные дела – только мои.

Вероник самодовольно усмехнулась.

– Какие личные дела?

Грейс не удержалась и негромко фыркнула, но никто этого не услышал – в дверь робко постучались. Ее открыли, и они увидели свежее личико девчонки лет двенадцати-тринадцати. Взгляд серо-зеленых глаз перешел с Зевы на Вероник, затем на стоявшую позади них Грейс. Увидев ее, девчонка округлила глаза и снова взглянула на свою начальницу.

– Я… мне внизу велели подняться сюда.

– Докладывай, – велела Вероник.

Девчонка стянула кепку, высвободив копну черных кудрей, и нервно бросила взгляд на Грейс.

Грейс улыбнулась, вспомнив свою нервозность в этом возрасте… и как она быстро научилась прогонять ее, разговаривая со взрослыми, из страха продемонстрировать слабость, которой те с легкостью могли бы воспользоваться.

– Ну говори же.

– Здесь посетитель.

Грейс замерла. Это код.

– Где? – спросила Вероник.

– В Трущобах.

Грейс обошла письменный стол. Многие годы шпионам давалось задание присматривать за Девоном и Уитом в Трущобах, где те жили и работали. Ее импульсивные братья могли опрометчиво ввязаться в неприятности. Однако с тех пор, как у Грейс появились невестки, поток новостей из Трущоб сузился до тонкого ручейка. Похоже, братья сменили страсть к приключениям на другие ценности – страсть к женам.

Но это сообщение: «Посетитель в Трущобах», – указывало на то, что происходит нечто необычное… нечто неправильное.

Посетитель вовсе не такое безобидное понятие, как могло показаться. Это означает, что он чужак. Обычно кто-то, совершенно здесь неуместный, да еще задающий вопросы о вещах, его не касающихся. Часто это значило, что появился некто, сующий нос в дела Бесперчаточников. Юных шпионок научили обращать пристальное внимание на любого, кто спрашивал о двух мальчиках и девочке, которые могли появиться тут много лет назад, и тут же о таких любопытных сообщать.

Но они уже год как ни от кого не скрывались – свобода все еще была в новинку для Грейс, и она не могла свыкнуться с этим ощущением.

– Что за посетитель?

Девчонка взглянула на Вероник. Та кивнула.

– Продолжай.

– Здоровенный такой. Таскает для Бесперчаточников ящики на склад, – сказала та.

Корабль пришел в порт днем раньше, и его должны были разгрузить предыдущим вечером.

Вечером.

Она посмотрела на девочку. Та сунула руки в карманы и переминалась с ноги на ногу, явно колеблясь. Грейс поняла, откуда такая неуверенность. У девочки предчувствие. У Грейс оно тоже было.