Сара Маклейн - Возлюбленная герцога

Она шагнула в его объятия, и толпа вокруг тут же расступилась, освобождая место. Они начали танцевать, быстро поймав ритм музыки. Грейс отдалась его объятиям, и вскоре они уже покачивались и кружились все быстрее и быстрее в такт музыке, а затем он оторвал ее от пола, подняв высоко над собой, а она обвила его руками и ногами и захохотала, глядя сверху вниз, а толпа вокруг обезумела от возбуждения.

Когда мелодия закончилась, оба они тяжело дышали и смеялись, и она не сводила с него взгляда красивых карих глаз, и на мгновение все стало легко, просто и реально. Эван ощутил нечто похожее на покой в первый раз за целую вечность…

Он не смог удержаться, нагнулся и украл поцелуй, быстрый, мягкий и безупречный. Грейс тотчас же на него отозвалась и вздохнула, когда он отодвинулся.

– Никаких масок, – прошептал Эван. – Только не сегодня ночью.

«Только не между нами».

– Почему ты не получаешь здесь удовольствий? – снова негромко спросил он.

– Потому что удовольствие для того, чтобы с кем-то его разделить, – ответила она.

А чтобы разделить, нужно очень доверять. Он понимал это лучше других.

Но он хотел дать ей все. Доверие, общие переживания, удовольствие. Все, чего она только пожелает.

– Позволь разделить его с тобой. Сегодня ночью.

Она долго стояла неподвижно, не отводя от него взгляда, и оба они дышали все быстрее и прерывистее, дыхание их смешивалось.

Наконец Грейс кивнула.

– Никаких масок.

Эван сомневался, что когда-нибудь сможет испытать удовольствие острее, чем то, которое испытал сейчас. Они разжали объятия, но пальцы их переплелись – он не хотел отпускать ее ни на секунду. Эван взял со стола свой бурбон, и Грейс направилась к двери, ведя его за собой.

По дороге он осушил бокал.

– Это едва ли не самый лучший бурбон из всех, что мне доводилось пробовать.

Она чуть склонила голову.

– Я сообщу нашим поставщикам.

Девон и Уит.

– А может быть, ты захочешь сказать им это сам, – небрежно добавила она. – Я слышала, теперь ты таскаешь ящики для Седли – Уиттингтон.

Так. Она знает.

– Леди Генриетта любезно позволила мне присоединиться к бригаде.

– Зачем?

«У меня есть цель».

Он не сказал этого вслух, но она услышала.

– Значит, вот такой у тебя план? Понедельник, среду, субботу – таскать грузы. Вторник, четверг – заседать в палате лордов?

– Это честный труд, – сказал он и сухо добавил: – В отличие от прений в парламенте.

Ему это нравилось. Нравилось напряжение в мускулах под вечер, и то, как гордились своей работой люди, рядом с которыми он трудился. Нравился вкус эля в конце рабочего дня.

– По моему опыту, аристократы не особенно интересуются честным трудом.

Он не хотел говорить об аристократах.

– Это место для моего удовольствия?

Она посмотрела ему в глаза.

– Да.

– Сегодня ночью никаких аристократов. – Он коротко ей улыбнулся. – Но ты же знала, что это будет моей самой первой просьбой, верно?

Уголки ее губ приподнялись.

– Верно, сэр. Знала.

– Спасибо, – негромко сказал он.

– А какой будет вторая? – спросила она.

Он ответил мгновенно:

– Я хочу узнать Далию.

Секунда размышлений. Он затаил дыхание.

Затем она указала на дверь в следующую комнату, в великолепный мир, ею же созданный.

Приглашение исследовать.

Приглашение узнать ее.

Он посмотрел ей в глаза:

– Покажи мне.

– С удовольствием.

Ему понравился Доминион.

Она поняла это по тому, как непринужденно он вписался в общее пространство, с удовольствием погружаясь в хмельной восторг. Отыскав Эвана рядом с Фортуной, Грейс удивилась, что его так зачаровала магия. Он знал, что это всего лишь фокусы, но все равно полностью отдался волшебству момента.

И в ту минуту, познавая Доминион его глазами, Грейс поняла: она никогда не пожалеет, что позвала его. Он принял приглашение, пришел в клуб и от души увлекся всем происходящим, а значит, подарил ей надежду.

А ведь именно этого она и хотела, верно?

Безумно, нелепо, невероятно и болезненно.

Когда они танцевали, он поднял ее высоко в воздух и подарил удовольствие, в котором она всегда себе отказывала. Свободу. Радость. Счастье, пусть и совсем чуть-чуть.

Разве они не заслуживали этого? После стольких лет?

Заслуживали, и они вошли в центральный овальный зал клуба, превращенный в своего рода цирк-шапито – роскошная мягкая мебель была отодвинута к стенам, а с потолка свисала большая трапеция, на которой выступала воздушная гимнастка, обладающая невообразимой грацией и ловкостью. На нее смотрели зрители – Грейс быстро подсчитала, человек пятьдесят.

– Твой клуб, – негромко произнес он.

Она взглянула на него, ничуть не удивившись его осведомленности.

– Как много тебе известно?

– Знаю, что он для женщин, – ответил Эван.

– Верно, и ни в одну ночь, кроме Доминиона, как сегодня, мужчины без сопровождения сюда не допускаются.

Он поднял брови.

– И как тебе удается не впускать сюда мужчин после того, как они здесь хоть раз побывали?

– Превосходный вопрос. Мужчины весьма любопытные животные, верно? Они не допускают нас в свое пространство, им претит мысль о том, что у нас может появиться наше, личное.

– Тебе это известно лучше прочих.

Смысл его слов был очевиден. Ее лишили титула, а когда она ясно дала понять, что он ее не интересует, стали угрожать самому ее существованию. Грейс сглотнула, сообразив, что их мысли совпадают, и снова окинула взглядом комнату.

– Гостям разрешается приходить только с моего официального разрешения.

– И ты, конечно, наводишь о них справки.

Она кивнула.

– Самым тщательным образом. А когда я даю свое одобрение, мои служащие завязывают им глаза, доставляют их сюда и проводят в клуб по подземным туннелям.

Он тотчас же взглянул на нее.

– Меня не приводили.

– Нет, – мягко отозвалась она. – Тебя не приводили.

Вероник хотела доставить его в клуб вместе с остальными мужчинами, утверждая, что из всех, кому разрешили сегодня присутствовать, Эван наиболее опасен – в конце концов, разве не так это было всегда?

– Почему?

Грейс отказалась, поставив на кон свое доверие. Свою надежду. И не считала, что совершила ошибку.

«Пожалуйста, – думала она, – пусть это не будет ошибкой».

– Ты мой гость.

В его глазах что-то мелькнуло, что-то, похожее на удовлетворение.

– А представление у входа? Зачем оно, если все входят секретно?

Она улыбнулась.

– Что же это будет за праздник, если нет ребятишек? – Он засмеялся, а она добавила: – Им понравилось?

– О, они веселились вовсю, просто ликовали.

– Чем больше довольных клиентов, тем лучше, – сказала Грейс, снова поворачиваясь лицом к комнате. Сегодняшние гости относились к самым влиятельным кругам Лондона, с гордостью могла признать Грейс. Здесь присутствовали герцог и герцогиня Л., маркиз и маркиза Р., и мужья буквально пылинки сдували со своих жен.

Но, как и обычно, в основном аудитория состояла из женщин – членов клуба и их спутников.

Грейс смотрела, как воздушная гимнастка встала на перекладину трапеции, затем аккуратно перенесла вес на одну ногу и кувыркнулась, а потом снова села. Ее юбочки взлетели вверх, непослушные, пушистые, как у леди на восхитительной картине Фрагонара.

– Далия, вы превзошли саму себя!

Грейс обернулась и улыбнулась, несмотря на возникшее вдруг раздражение. Эта ночь принадлежит не ей – клубу. К ней навстречу шла герцогиня Тревескан, держа в одной руке бокал с шампанским, а другой взяв под руку Генри, очень крупного, очень искушенного компаньона.

– Вижу, вы, как всегда, без маски, герцогиня?

Та махнула рукой.

– Она смазывает краску с глаз.

Грейс чуть склонила голову.

– Что ж, если вас это не беспокоит, то нас и подавно.

Герцогиня посмотрела мимо нее, на Эвана в маске, высокого и худощавого, с чувственными губами и волевым подбородком. Губы ее слегка приоткрылись, глаза удивленно распахнулись. А затем в них возникло нечто вроде… понимания.

– Я вижу, Далия, сегодня вечером у вас тоже есть спутник.

Жар прилил к щекам Грейс.

– Даже мне иногда позволено пригласить гостя.

– Гостя, – повторила герцогиня, не отводя взгляда от Эвана.

Тот смотрел на нее, и было трудно понять выражение его лица из-за тени, отбрасываемой маской, и приглушенного света в зале.

– Что ж, как чудесно видеть вас обоих. – Она помолчала. – Вместе.

Герцогиня отсалютовала им бокалом, отпила глоток шампанского и многозначительно взглянула на Генри.

– Идем, милый?

Тот широко улыбнулся, она взяла его под руку, и они двинулись сквозь толпу к лестнице, ведущей в верхние комнаты.

Грейс снова повернулась к Эвану. Тот задумчиво наблюдал за тем, как парочка удаляется, а потом перевел взгляд на трапецию в центре комнаты. Они несколько минут молча смотрели на гимнастку, затем Грейс сказала Эвану:

– Потребовалась целая неделя, чтобы установить эту трапецию, но я думаю, оно того стоило.

Он согласно пробормотал что-то, и она внимательно на него посмотрела, только теперь заметив, что он увлечен вовсе не гимнасткой.

Он рассматривал зрителей. Большинство из них были членами клуба, многие наслаждались куда более пикантными предложениями заведения, что часто случалось во время Доминиона.

По всему периметру располагались пары – а в одном случае даже троица, – на разных стадиях наслаждения. Ничего слишком откровенного, для этого имелись комнаты наверху, предусматривающие уединение, и несколько комнат на этом этаже, предлагающих отсутствие уединения, если участники черпали удовольствие в этом. Но эти пары расположились в креслах, прижавшись друг к другу, – женщины на коленях у мужчин, с задранными до колен юбками. Прямо напротив них Томас шептал что-то на ушко хихикающей графине К., изящно устроившейся у него на коленях. Грейс по опыту знала, что эти двое сейчас уйдут в отдельную комнату.