– Мика, – протянул он. – Моя рабочая пчелка.

Ага. Так вот кому предназначалась улыбка. Я вскинула брови и посмотрела на Мику.

– Мы теперь ладим, – еле слышно произнесла она, а потом сделала несколько шагов вперед, чтобы поговорить с Джетом. – Мы можем чем-нибудь помочь?

– Твой отец носит коробки. Может, ему не помешает пара лишних рук?

– Хорошо. – Мика махнула рукой в мою сторону. – Вы помните Софи?

Джетт кивнул. Лицо его снова вернулось к своему обычному хмурому выражению.

– Здрасьте, – нерешительно сказала я. – Какая… – В голове пронеслись сразу несколько прилагательных, которые я могла бы использовать, чтобы описать нашу встречу – приятная, чудесная, хорошая, замечательная – но ни одно из них не было бы правдивым, поэтому в итоге я выдавила: – Отличная погода для вечеринки. Ну там, дождя нет, все такое.

– Да, – припечатал Джетт.

Мика потянула меня за руку, и я вышла из кухни следом за ней.

– Когда это вы с ним начали ладить? – прошипела я.

– Когда он понял, что я отлично выполняю свою работу.

– Это все так, но… он тебе теперь нравится?

– Он не так уж плох. Он начинает беситься, если на него давят или если нервничает, но разве это не с каждым так бывает?

– Серьезно? – Теперь она повторяла классическую отговорку Эндрю.

– Я знаю, он иногда ведет себя, как говнюк. Но, Софи, мне с ним работать. Я пытаюсь хотя бы немного ему симпатизировать.

Я подняла руки, капитулируя.

– Я понимаю. Но мне ему симпатизировать вовсе необязательно.

– Хотя бы сегодня, – попросила Мика.

Я застонала.

* * *

Обслуживать людей было очень непросто. Мои руки, кажется, уже превратились в желе от того, сколько подносов с грязными тарелками из-под салатов мне пришлось оттащить с крыши на кухню.

Мистер Уильямс улыбнулся мне, когда я поставила тарелки на стойку рядом с несколькими другими стопками.

– Вы отлично справляетесь, мисс Софи, – похвалил он. – Может быть, я возьму вас на работу и на следующее наше мероприятие.

– Только если к тому моменту я немного подкачаю руки.

Я подошла к другой стойке, на которой уже были выставлены тарелки с первым.

– Вы слишком медленно все делаете, – бросил мне Джетт. – Забирайте их уже.

Он весь вечер наезжал на меня, обращаясь со мной, как мне казалось, еще грубее, чем с остальными официантами. Наверное, все еще злился после последнего нашего разговора. Я просто стиснула зубы.

– Прошу прощения, сэр, – ответила я, загружая поднос.

– Слова меня мало интересуют, мисс Эванс, я хотел бы увидеть действия. – Что ж, он хотя бы знал мое имя.

Я поставила тяжелый поднос себе на плечо и удалилась, не произнеся больше ничего.

Женщина за первым моим столиком подняла палец, привлекая мое внимание.

– Можете долить мне вина? – попросила она.

Я кивнула в сторону ближайшего бара.

– Вам придется воспользоваться баром, мэм. – На площадке их было штуки четыре, и ни в одном не было очереди.

– Вы не можете принести сами?

– Я несовершеннолетняя. Мне нельзя.

Она раздраженно вздохнула.

– Я никому не расскажу. – И снова подняла бокал.

– Извините, я не могу.

Она снова вздохнула, потом вытащила маленький клатч, покопалась в нем и достала двадцатидолларовую купюру.

– А сейчас, дорогуша?

– Я вам принесу, – сказал Эндрю, забирая у женщины ее бокал с неизменной улыбкой. Она попыталась всучить ему деньги, но он отказался.

– Каков джентльмен, – проговорила она.

Сегодня вечером мне слишком уж часто приходилось стискивать зубы. Раздав оставшиеся тарелки, я собиралась было вернуться за очередной партией, но меня вдруг подозвал какой-то мужчина:

– Девушка, заберите еще вот эту тарелку, пожалуйста.

– Разумеется. – Я подобрала его недоеденную порцию и огляделась, не нужно ли еще у кого-то забрать тарелки. В итоге возвращаться мне пришлось снова с полным подносом объедков.

– Хочешь, я за тебя это понесу? – спросил Эндрю, догоняя меня на пути внутрь.

– Нет, и спасибо, что выставил меня дурой перед той дамой с вином.

– Я просто пытался помочь.

– Не помог. Получилось, как будто я просто не хочу принести ей вино.

– Ну, ты же правда не хотела.

– Потому что мне это запрещено, – рявкнула я.

Он пожал плечами.

– Ну, зато мне разрешено. Я не работаю на мистера Уильямса.

Я рассмеялась.

– Ну да, конечно, куда тебе до настоящей работы.

Эндрю нахмурился.

– А это как понимать? Я работаю.

– На своего отца.

– Мика тоже работает на своего отца.

– Ну и сколько твой отец тебе платит?

– Прошу прощения?

– Что, ты типа сам покупаешь себе костюмы? – Я покачала головой. – Проехали. Это не мое дело. Просто иди, – я кивнула в сторону его внутреннего кармана, в котором лежал мобильник, – и работай.

– И ты говоришь, что это я говнюк, – бросил он, прежде чем развернуться и снова выйти на крышу.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя себя уязвленной. Но он был прав. Я и правда вела себя мерзко. С ним. Меня саму бесило, кем я становилась в его присутствии – этой неуверенной в себе, крошечной версией себя. Меня бесило, что в глубине души я знала: это происходит потому, что мне действительно важно, что он думает о моем таланте, моей работе, моем творчестве… обо мне.

Глава 28

В кои-то веки мой поднос был пуст, и мне не пришлось тут же заполнять его снова. На крыше какая-то светская львица в деловом костюме вещала в микрофон о том, как она благодарна за поддержку госпиталя. Мика стояла с подносом у одного из баров. Краем глаза я заметила, как Эндрю скользнул в помещение. Пытаясь не привлекать к себе внимание, я последовала за ним.

Я не сразу увидела его, но если только он не поехал на лифте куда-то вниз, на этом этаже я могла найти его только в двух местах: в ванной комнате в конце одного коридора или на кухне в конце другого.

Мне хотелось верить, что он не на кухне, поэтому я повернула налево и остановилась, выжидая. Всего пару минут спустя дверь ванной комнаты распахнулась, и Эндрю вышел в коридор. Он слегка вздрогнул от неожиданности, но потом сразу же насупился.

– Так вот, – начала я нервно. – Я хотела извиниться за то, что сказала раньше. Я знаю, что ты работаешь. Твои фотографии потрясающие, и ты вкладываешь в них много сил.

– Почему? – всего-то спросил он.

– Ты был прав. – Я сложила ладони. – Я вела себя мерзко. И это не я.

– Не ты?

– В смысле, я не была такой, пока ты не появился.

– То есть, это я виноват?

Я вздохнула.

– Нет. Я просто пытаюсь быть лучшей.

– Лучшей из нас двоих?

Я скрестила руки на груди.

– Нет. Я не это имела в виду. Я имела в виду, что сама хочу быть лучше.

– Лучше, чем что?

– Лучше, чем была, Эндрю. Окей? Мир? – Я протянула ему ладонь. Он вытаращился на нее.

– Что ты делаешь? Ты пытаешься пожать мне руку? – рассмеялся он.

– Да, – тоже рассмеялась я и сама организовала рукопожатие. – Вот так. Теперь все официально.

– Что официально?

– Мы снова друзья.

– А мы переставали ими быть? Или в принципе начинали?

– Твои подколы больше на меня не действуют, – объявила я. – Мы пожали руки. Теперь я буду считать твое ехидство очаровательным. Прямо как Мика. – Я поняла, что если буду постоянно напоминать себе об этом, то это станет правдой. И я сама стану безопасной, счастливой версией себя даже в компании Эндрю.

– Соф, не стоит бросать мне такой вызов. – На губах у него заиграла полуусмешка.

– Это не вызов. Мне нужно идти работать.

Я подобрала поднос, который поставила на землю, и снова вернулась на крышу, где все та же женщина с микрофоном все так же распиналась о своей благодарности.

Мика подошла ко мне, когда я остановилась у стены рядом с дверью.

– Пора подавать десерт, – сообщила она.

– Я готова.

Когда мы вошли на кухню, мистер Уильямс болтал с Лэнсом. Джетт поливал кусочки слоеного пирога шоколадом, а папа Мики – клубничной глазурью.

– Эй, цветочница, – позвал меня Лэнс, – я впечатлен. Ты не разбила ни одной тарелки.

– Ты только что меня сглазил. Ну-ка возьми слова обратно.

– Взять слова обратно? Не думаю, что это так работает.

Мика захихикала.

– В ее мире все именно так, Лэнс.

– Окей, беру все назад.

– Спасибо.

Мы заполнили подносы блюдцами с десертом и направились на крышу. Эндрю поймал нас троих в дверях и сделал фотографию.

– Я скоро начну брать с тебя деньги за фотосъемки, – заявила Мика.

– И я с удовольствием буду тебе платить, – ответил он. Вместо того, чтобы закатить глаза, я улыбнулась. Он смотрел прямо на меня.

– Очаровательно, – протянула я.

Он расхохотался.

– Что? – спросила Мика, когда мы снова зашагали к столам.

– Ничего.

– У меня от вас голова болит.

– Да-да, знаю.

Мы разделились; я начала расставлять десерты перед гостями на столах.

Когда очередь дошла до дамы с вином, она заявила:

– Я хочу шоколадный торт, а не ванильный. Или мне попросить того молодого человека принести его?

– Не стоит, я справлюсь. – Я поставила перед ней блюдце с шоколадным тортом.

– Нет, я передумала, – продолжала она. – Я все-таки хочу ванильный.

Я снова поменяла блюдца местами.

– Хотя нет, знаете, я вообще не хочу торт. Я хочу маккиато. Вы ведь знаете, что это такое?

Она прекрасно вычислила, что я не из города. Один только взгляд – ей этого было достаточно. Она думала, что я полная дура. И я тоже чувствовала себя таковой, потому что действительно не знала, что такое маккиато.

– Не уверена, что это есть в наличии, но если и есть, то…

– В баре?

– Да, мэм.

– И что, чтобы взять маккиато, тоже нужно быть старше определенного возраста?