Кейси Уэст - Возможно, на этот раз

– Нет. – Мика шмыгнула носом и отстранилась. – В смысле, да, есть такое, но я просто боялась тебя потерять. Ты права. Я взяла что-то, что с тобой случилось – то, что твой отец вас бросил, – и вела себя, как будто это какое-то мрачное знамение. – Она покачала головой. – Я знаю, что ты не такая, как он. Что ты обо мне никогда не забудешь.

– Никогда.

– А еще я не давала тебе соединиться с любовью всей твоей жизни.

Я было собиралась кивнуть, но потом до меня дошел смысл ее слов.

– Погоди, что?

– Эндрю.

Я слабо рассмеялась, вытирая глаза.

– О чем ты говоришь?

– Я хотела, чтобы ты встречалась с кем-нибудь из Роксайда, с кем-нибудь вроде Кайла. Надеялась, что тогда ты останешься здесь. Так что я с первого же дня делала все возможное, чтобы ты не обращала внимание на вашу связь с Эндрю.

Я закрыла лицо руками.

– Это вообще не твоя вина. Нам с Эндрю никогда не нужна была посторонняя помощь, чтобы беситься друг на друга.

– Поверь, вас в самом начале надо было просто слегка подтолкнуть. Но вместо этого я пыталась вам мешать. Пожалуйста, не злись на меня еще сильнее.

Я издала смешок.

– Не буду. Он вовсе не любовь всей моей жизни.

Она застонала.

– Ну видишь, я настроила тебя против него. Теперь ты его ненавидишь.

– Да нет, он ничего. В смысле, я могу понять, почему он нравится людям. Я точно не ненавижу его. Теперь мы ладим… – Я умолкла. – О нет.

– Видишь! Ты влюблена в него.

Меня охватил ужас. Черт побери. Она была права. Что ж, ладно. Я не знала, что там насчет любви, но… я больше не могла этого отрицать. У меня действительно были чувства к Эндрю Харту. Чувства к человеку, которому предстояло покинуть наш город меньше, чем через два месяца, и который к тому же был мне настолько не ровня, что даже наша встреча была технически полной случайностью.

– Он уедет через шесть недель, – сказала я. – Уже поздно в этом разбираться.

– Знаю! И это моя вина!

Я сжала ее руку.

– Прекрати. Это не твоя вина. Он не говорил тебе, куда собирается поехать дальше? Его отец что-нибудь уже решил?

– Не думаю. А что?

– Просто… Была одна дама, она подавала заявку и живет недалеко. Я встречалась с ее сестрой на благотворительном вечере. И я подумала…

– О! – Мика просияла. – Я об этом не думала. Это могло бы сработать. Мы сделаем так, что сработает. Это будет мое искупление.

– Какое тогда будет мое?

– Просто перестань быть снобом, – улыбнулась она. – И возвращайся на праздники. Можешь организовывать цветы.

Я рассмеялась.

– Никаких цветов, но возвращаться обещаю. – Я вытерла слезы. – Ты только посмотри на нас. Ну и видок.

Она повернулась к зеркалу.

– Я только что накрасилась! – Она достала из своего чудо-ларчика салфетку для снятия макияжа и протянула мне. – Придется все делать заново.

Все время, пока мы вместе красились, бок о бок, я не могла сдержать улыбку. Подведя глаза, я потянулась к вазочке с разными конфетами, которая у Мики всегда стояла на тумбочке. Я достала оттуда «Поцелуй Херши», развернула обертку и засунула шоколадку в рот.

– Зачем ты взяла с собой рюкзак? – спросила Мика, кивая в сторону рюкзака, так и валяющегося в углу. – Домашку собралась делать?

– Не, там у меня лежит альбом. А еще… – Я сходила за рюкзаком и показала его Мике. – Вчера я была во «Всякой всячине» и кое-что там нашла. – Я расстегнула молнию и достала длинную прямоугольную коробочку с двумя линзами спереди и кучей кнопок со всех сторон. Мика окинула штуку взглядом.

– Что это?

– Винтажная камера. Кто-то убирался на чердаке и не понял, что это за сокровище. Скажи, круто?

– Круто… но я не знала, что тебе нравятся фотоаппараты.

– Не мне. Она была дешевая. – Почти. – Я подумала, что Эндрю понравится. Мы можем подарить ему ее на Рождество.

Она взяла камеру у меня и повертела ее в руках.

– И ты хочешь сказать, что до сегодняшнего дня не понимала, что тебе нравится Эндрю?

– Я… видимо, в принципе не очень хорошо себя знаю. В последнее время все чаще это осознаю.

В дверь вдруг постучали. Послышался голос Эндрю:

– Это я. Можно войти?

Я поспешно засунула камеру обратно в рюкзак и застегнула молнию.

– Не говори ему, – прошипела я.

– О чем конкретно? – с невинной улыбкой вопросила Мика. – Об этом? – Она указала пальцем на рюкзак. – Или об этом? – Она указала на мое лицо, и я почувствовала, как краснею.

– Пожалуйста, – сказала я, выхватывая тушь из косметички и поворачиваясь к зеркалу.

– Входи, – пропела Мика.

Эндрю приоткрыл дверь и просунул голову внутрь.

– Мне сказали, что самая тусовка – здесь.

Я рассмеялась, хотя фраза эта была вообще ни разу не смешной. Черт. Мике даже не придется ничего говорить, я мастерски выдам себя сама. Он не должен был узнать о том, что я чувствую. Он уезжал через шесть недель, а еще я понятия не имела, что он думает обо мне.

Он перевел взгляд на меня.

– Софи Эванс, – произнес он. – Мой товарищ по лабиринту. Милая кофта.

Я опустила взгляд на свою кофту с длинным рукавом: она была темно-синего цвета, в узор из маленьких пчелок.

– Могу достать тебе такую же, – ответила я.

Он наконец вошел в комнату.

– А есть такие с высоким горлом? Из обтягивающих кофт я предпочитаю водолазки. – Он уселся на край кровати.

– Не искушай меня, – сказала я.

Он пожал плечами.

– Ты первая предложила.

Я смерила его взглядом. Эндрю Харт был очень даже красив. Не то чтобы я раньше этого не замечала – нет, я заметила это при первой же нашей встрече. Но характер всегда значил для меня гораздо больше, и чем ближе я узнавала его, тем меньше его внешность имела для меня значение. Но в какой-то момент за последние несколько месяцев – может, когда мы четвертого июля смотрели на фейерверки сквозь дыру в крыше сарая, может, когда на поминках он с ложки кормил меня амброзией, или когда мы вместе пробирались через кукурузный лабиринт – ситуация приобрела совершенно другой оборот, и теперь я объективно могла сказать, что он очень, очень красив. Такой эффект создавало сочетание сразу многих факторов – того, с какой уверенностью и легкостью он держался, а еще его густых каштановых волос, игривых голубых глаз, заразительной улыбки.

– Что? – спросил он.

Он заметил, как я смотрю на него. Я попыталась сделать вид, что ничего не происходит, и начала красить ресницы.

– Так что, у тебя каждый День благодарения так проходит? – спросила я, глядя в зеркало.

– В доме у Мики? Нет, мы с ней впервые встретились меньше года назад.

Мика рассмеялась и шлепнула его по коленке. Я закатила глаза.

– Я имела в виду, вместе с семьей того, чьему бизнесу на этот раз покровительствует твой отец, или типа того.

– На самом деле, на День благодарения мы обычно работаем, – сказал Эндрю.

– Что? – спросила я, встречаясь взглядом с его отражением. – Серьезно?

– Серьезно.

– Ах, бедняжка, – протянула Мика. – Замученный белый мальчик.

– Знаю. Такая слезливая история, – сказал он.

Мика протянула мне руку, и я вложила тушь в ее ладонь.

– Вообще это довольно грустно, – сказала она.

– Грустно, в смысле жалко? Или грустно, и теперь вы хотите обо мне заботиться?

– И то, и другое, – сказала Мика.

– Я о тебе позабочусь, – сказала я. Мои уши внезапно вспыхнули. Я хотела пошутить, но фраза получилась уж слишком игривой. Эндрю нахмурился, ничего не понимая.

– Что ж, это лучшее предложение на сегодня, – заявила Мика. – Хотя моя мама, возможно, выскажет тебе такое же.

– Э-э-э… – протянул Эндрю.

– Это прозвучало очень неприлично, – сказала Мика. – Я ничего не имела в виду. Я просто хотела сказать, что ей очень нравится опекать людей. Она обо всех нас сегодня позаботится. Так, пора мне заткнуться.

Я рассмеялась, благодарная ей за то, что вся неловкость теперь осталась на ее совести. Я чуть не свернула на опасную улицу с односторонним движением под знаком «Обратной дороги нет».

Мика закрыла тушь и бросила ее в косметичку.

– Вот и все. Теперь я стала еще красивее.

Я улыбнулась ей. У нее от природы были красивые длинные ресницы, и тушь ей, в общем, не особенно была нужна.

– Пойдем к остальным? – спросила я ее.

– Ну, если только кое-кто еще не хотел бы позаимствовать мою косметику. – Мика подмигнула Эндрю.

– Мне всегда было интересно, как я буду выглядеть с подводкой.

– Великолепно, – ответила Мика, встала и указала на ковер, где только что сидела. – Садись. Пришло время положить конец твоим сомнениям.

– Я пошутил, – сказал он.

– У шуток есть последствия, друг мой. И такова твоя расплата. – Она порылась в косметичке и выудила оттуда карандаш для глаз. – Эндрю. Сейчас же.

Он закатил глаза.

– У Софи лучше получается подводить глаза, чем у меня. Твердая рука художницы, – пояснила Мика. Она протянула карандаш мне. Я встретилась с ней взглядом. Она приподняла брови, как будто бросая мне вызов, мол, ну и что ты будешь делать со своими новыми чувствами?

– Я неплохо подвожу глаза. – Выхватив у нее карандаш, я повернулась к Эндрю, сняла с карандаша колпачок и внимательно осмотрела кончик.

– У этой шутки очень уж опасные последствия, – произнес Эндрю. – Подпускать тебя к своим глазам с такой острой штукой.

– Не доверяешь мне? – спросила я. Он улыбнулся одним уголком рта.

– Нет. – Но тут же сел на пол и повернулся ко мне. Мое сердце колотилось, и я старательно игнорировала этот факт.

– Как тебе сделать: в стиле «Я вокалист в рок-группе» или в стиле капитана Джека Воробья? – спросила я.

– Сделай минималистично, что бы это ни значило.

– Он хочет стиль «Голубые глаза еще голубее», – сказала Мика. – Серьезно, не понимаю, почему парни не носят макияж.