Кейт Хьюит - Вознагражденная любовь

Сберегательный счет, где лежали деньги, унаследованные Иолантой от отца, оказался пуст, их роскошный таунхаус перезаложен, частный остров, по поводу которого иронизировал Алекос, отошел банку. Единственное, что у нее осталось, – это сорок процентов «Петра инновейшн». Но она не хотела продавать их. Иоланта встала с кресла в маленькой утренней гостиной и подошла к окну, открытому навстречу летней ночи. Прислонившись лбом к ставне, она думала, как мог Лукас оставить ее практически без гроша.

А что Алекос? За последние четыре дня после того, как приезжал доктор, забравший для теста образец слюны Нико, Иоланта о нем не слышала. Нико не хотел, чтобы его трогали, и ей пришлось придумать какое-то объяснение, сказав, что это обследование перед вакцинацией.

Алекос уже должен знать, что Нико его сын. Почему он до сих пор не связался с ней?

Возможно, ей не стоило рассказывать Алекосу про Нико. Она чувствовала себя так, будто открыла ящик Пандоры, и теперь не могла контролировать развитие событий. Ей хотелось знать, каковы его намерения, – отказаться от Нико или принять участие в его жизни.

В дверь постучали.

– Иоланта?

– Входи, Амара.

– Пришел мужчина, его зовут Алекос Деметриу, он говорит, что хочет тебя видеть, – сообщила горничная. – Я провела его в гостиную.

У Иоланты екнуло сердце, ладони сделались влажными. Значит, Алекос все-таки пришел.

– Я выйду к нему.

– Это тот человек, который собирается разрушить компанию господина Петракиса?

– Да, он хочет ее ликвидировать. Но я надеюсь, что мне удастся его переубедить.

– Должна ли я подать чай?

– Нет, не думаю. Спасибо, Амара.

Иоланта взглянула в зеркало, она весь день провела дома в джинсах и бледно-розовой футболке, без макияжа и украшений, и пожалела, что не одета более презентабельно.

Сделав глубокий вдох, она открыла дверь и, увидев его, замерла.

Исчез лощеный влиятельный генеральный директор в костюме за три тысячи евро. Алекос, как и она, был в джинсах и футболке. Он выглядел утомленным и растерянным.

– Как я понимаю, ты уже получил результаты теста на установление отцовства.

– Да. Иоланта, почему ты мне не рассказала? – резко спросил он.

– Я уже говорила тебе, почему.

– Но ребенок. Сын. – Его и без того взволнованный голос дрогнул на этом слове. – Как ты могла скрывать от меня такое?

Иоланта почувствовала раскаяние. Она годами не позволяла себе задумываться над тем, как обделила Алекоса, не рассказав ему о сыне. Она вообще не позволяла себе думать о нем.

– Я была очень молода. Я испугалась…

– Ни то ни другое тебя не оправдывает, – перебил ее Алекос. – Я говорил тебе, что это меняет все. Говорил, что хочу знать…

– Но потом ты меня выгнал. Алекос, будь честным. Тебя не интересовала ни я, ни то, что я собиралась сказать.

– Ты хочешь поговорить о честности? – Его голос дрожал от злости.

Иоланта тяжело вздохнула.

– Нет, я хочу поговорить о том, что происходит сейчас. Алекос, зачем ты пришел?

– Я хочу познакомиться со своим сыном.

Это повергло Иоланту в шок. Хотя чего она ждала? Открывая Алекосу правду, она знала, чем рискует. Просто ей не хотелось об этом думать.

– Ты не можешь мне это запретить, – добавил он. Теперь в его голосе появились властные нотки.

Иоланта прошла по комнате и опустилась на один из бархатных диванов. Она вдруг почувствовала, что ноги ее больше не держат.

– Я не собираюсь тебе запрещать, – ответила она после небольшой паузы. – Рассказывая тебе о сыне, я понимала, что ты захочешь получить доступ к Нико.

– Доступ? – насмешливо повторил Алекос. – Ты думаешь, мне нужен доступ?

Иоланта бросила на него недоуменный взгляд. Она не могла не отметить, как он красив: простая серая футболка подчеркивала рельефные мышцы его груди, потертые джинсы облегали сильные ноги. Алекос излучал почти неприкрытую злобную властность. Иоланта восхищалась им, но внутри у нее все сжималось. Он ее пугал.

– Мне казалось, ты говоришь именно об этом…

– Если ты думаешь, – сказал Алекос, делая шаг в ее сторону, – что я собираюсь договариваться о каких-то периодических посещениях своего сына, то ты наивней, чем была десять лет назад.

– Конечно, мы можем обсудить другие условия, – немного помолчав, ответила Иоланта. Руки Алекоса сжались в кулаки, он словно дышал гневом и упреком, и в ее сердце закралось страшное подозрение, что она напрасно открыла ему правду о сыне. – Мой поверенный Антонис…

– Иоланта, не приплетай сюда своего чертова поверенного.

Иоланта моргнула, задетая его грубостью.

– Но это же естественно. Нам придется договариваться…

– Нет.

– Мы говорим не о каком-то очередном корпоративном активе, Алекос. И тебе меня не запугать. Мы согласуем условия…

– Ты потеряла право согласовывать условия десять лет назад, когда скрыла от меня правду, – оборвал ее Алекос. – Я не собираюсь вести с тобой переговоры, Иоланта. Ни о бизнесе, ни тем более о сыне.

Иоланта, молча, уставилась на него. Прижав руку к груди, она с трудом вздохнула.

– Тебе придется пойти на компромисс, Алекос. Нико не пойдет на пользу, если мы будем ругаться по любому поводу.

– Мы не будем ругаться.

– Мы только этим и занимаемся. – Иоланта покачала головой с выражением усталого разочарования. – Я не могу понять, почему ты так меня ненавидишь.

Алекос ничего не ответил, и, снова подняв на него глаза, она с удивлением увидела, что с его лица исчезла злоба. Теперь оно выражало почти сожаление.

– Я не ненавижу тебя, – хмуро произнес он.

– Но мы никогда не были друзьями, – устало повторила Иоланта слова, сказанные им раньше. – И все же ради Нико нам придется решить все дружественным образом. И что бы ты ни говорил по поводу того, что не желаешь вести переговоры, ты должен это понять, Алекос.

– Мы будем вести себя дружелюбно, – пообещал Алекос, но по какой-то причине от его слов по всему телу Иоланты пробежала тревожная дрожь.

– Спасибо, – ответила она, хотя ждала очередного удара.

– Мы будем держаться очень дружелюбно, – продолжил он. – Потому что я не намерен держаться в стороне от своего сына.

– Я никогда не говорила…

– А что ты думала? – набросился на нее Алекос. – Один уик-энд у тебя, один у меня?

– По правде сказать, я вообще ни о чем таком не думала, – призналась Иоланта. – Я не думала о том, как это будет на практике. Я просто хотела, чтобы ты сохранил для моего сына «Петра инновейшн».

– По крайней мере, теперь я знаю, что ты не думала обо мне.

– Не сомневаюсь, что для тебя это большое облегчение, – парировала Иоланта. – Ты ясно дал понять, что не хотел моей любви…

– Десять лет назад, – закончил Алекос. – Ты хоть понимаешь, что Нико наследник не только «Петра инновейшн», но и «Деметриу тех»?

Иоланта потрясенно замерла.

– Ты сделаешь его своим наследником?!

– Других у меня нет.

– Но ты можешь жениться, – возразила она. – У тебя могут появиться другие дети…

– Да, я женюсь, – подтвердил Алекос. – И у меня будут другие дети. Но Нико мой первенец, и он будет моим наследником.

Холодное подтверждение того, что он намерен жениться, заставило сердце Иоланты сжаться, что, конечно же, было смешно. Алекосу тридцать шесть лет. Безусловно, он женится, и, возможно, очень скоро. Возможно даже, у него есть на примете женщина, готовая с радостью стать госпожой Деметриу. Но к ней это не имеет никакого отношения.

– Ты говоришь так уверенно, – немного помолчав, сказала она. – Но ты даже незнаком с Нико.

– Я знаю, что он мой сын.

– Но что скажет твоя будущая невеста? Она может захотеть, чтобы ваши общие дети…

– Моя будущая невеста, – резко перебил ее Алекос, – захочет, чтобы моим наследником стал Нико.

Иоланта в замешательстве уставилась на него.

– Почему?

– Потому что, – невозмутимо продолжил он, – моя будущая невеста, моя единственно возможная невеста – это ты.

На мгновение Иоланта подумала, что Алекос шутит. Иначе и быть не могло. Однако, видя стальной блеск в его глазах, сверливших ее взглядом, она поняла – нет, он не шутил.

– Ты не можешь говорить это серьезно, – прошептала она.

– Уверяю тебя, я совершенно серьезен.

– Но ведь я тебе даже не нравлюсь.

– Ради нашего сына мы оставим наши разногласия в стороне.

– Потому что ты так решил, – закончила Иоланта. – А у меня нет права голоса?

– Я полагаю, ты хочешь лучшего для Нико.

– Эмоциональный шантаж, – спокойно констатировала Иоланта. Точно так же поступали ее отец и Лукас, когда вынуждали ее вступить в брак, которого она не хотела. От мысли о еще одном союзе без любви, на этот раз с Алекосом, Иоланту замутило. – Конечно, я желаю ему самого лучшего, но я не вижу необходимости в том, чтобы выходить за тебя.

– А я вижу.

– Тогда мы, наверно, не договоримся.

Она посмотрела в его горящие глаза и вдруг ощутила волну жара, вспомнив о том, как этот человек прикасался к ней, как он двигался у нее внутри, и поняла: ее до сих пор тянет к нему. Только теперь ее страсть еще более несвоевременна. Еще более неуместна.

Проведя рукой по лбу, Иоланта встала с дивана и отошла от него в отчаянной надежде взять себя в руки.

– Тебе известно, что я только что похоронила своего мужа.

– Мы не станем нарушать приличий. Думаю, трехмесячной помолвки будет достаточно.

– Три месяца? Не слишком много, если учесть, что мой брак с Лукасом продлился десять лет.

– Я не могу ждать дольше.

– Алекос, ты не можешь так набрасываться на меня и ждать, что я мгновенно с восторгом приму твои планы. – Но внутренний голос уже нашептывал ей, что ради сына она должна быть готова на все. Конечно, должна.

– Не понимаю, о чем тут думать, – заявил Алекос. – Это идеальное решение.