Она, словно ангел-хранитель, была ближе всех к человеку, смотревшему на нее с мольбой.

Уинтерли резко выдохнул, должно быть, от резкой боли, когда Ровена приподняла его голову чуть выше. При этом она смотрела на него во все глаза, словно зачарованная. От него исходил свежий аромат леса, лимона и пряностей. От Нейта никогда не пахло так приятно, что и неудивительно — молодой офицер не мог позволить себе дорогой французский одеколон.

Опомнившись, Ровена одернула себя: как она смеет сравнивать человека, сражавшегося за свою страну, с этим бездельником? И сразу отругала себя за греховное осуждение, видя, как мистер Уинтерли морщится от боли.

Глава 5

Джеймс мечтал, чтобы стих наконец звон в голове и тьма перед глазами рассеялась. От неприятных мыслей его немного отвлекло нарастающее удивление тем, что дочь священника знает столько слов, которые недопустимо произносить в церкви. Он слышал высказанные ее сестрой-сорванцом догадки, что он умер, и решил, что лучше поговорить с женщиной позже, без свидетелей.

В него стреляли. Джеймс был уверен, что этот человек где-то неподалеку. Если бы не спрыгнувшая на него девочка, помешавшая точному попаданию, он был бы мертв. Его спасло, что он не стоял на месте, стараясь оказаться там, где будет удобнее поймать ребенка, и не дал возможности хорошо прицелиться, как и сделать второй выстрел.

Как, черт возьми, его смогли выследить? Он считал вполне безопасным не менять имя и оставаться самим собой. В обществе не воспринимали всерьез праздного повесу. Для него большим облегчением стала возможность опять надеть маску беззаботного человека, идущего по жизни ни о чем не тревожась. Понимание того, как близок он был к тому, чтобы предстать перед Богом, позволило получить еще больше удовольствия от репутации мужчины эпатажного и праздного. Она была приобретена в совсем молодом возрасте, когда он был неуверенным в себе юношей, находящимся в разладе с собой и окружающим миром. Сейчас, пятнадцать лет спустя, фактически потеряв брата, он с жалостью относился к себе прежнему. И в этом был смысл, ведь именно тот юноша поставил планку жизненных достижений для себя так низко.

Впрочем, не время смаковать и переоценивать ошибки прошлого, когда убийца подобрался так близко. Джеймс лежал, стараясь не шевелиться, и вдыхал восхитительный аромат тела и волос Ровены, размышляя, как выйти из этой ситуации так, чтобы ни одна из сестер Финч не пострадала. Сохранить самообладание было непросто, когда тонкие пальцы потянулись к торчащему из кармана листку бумаги. Он едва сдержался, чтобы не закричать на нее, запрещая прикасаться к письму Вирджинии. На мгновение Уинтерли показалось, что эта миловидная женщина в сером подослана его врагами.

Приоткрыв глаза и посмотрев на молодую вдову, Джеймс успокоился. Лицо миссис Уэстхоуп внушало доверие. С чего он вообще взял, что она может быть шпионкой? Вероятно, он действительно крепко приложился головой. Джеймс больше не сомневался в миссис Уэстхоуп, однако в нем разрасталось негодование на самого себя. Поселившись в этой глуши, он потерял бдительность. Райн-Хилл будто околдовал его, заставил думать, что недоброжелатели, потеряв его из виду, забыли о старых долгах. Ему, конечно, не стоило оставаться здесь так долго. Неразумно было допустить, что с его прошлым образом жизни можно так просто расстаться, забыть обо всем и жить в этом мирном уголке Англии в тишине и покое.

— Он у меня, — произнесла одними губами миссис Уэстхоуп, вытаскивая миниатюрный пистолет из его кармана с ловкостью, которой позавидовали бы лучшие карманники в мире.

— Забирайте сестру и бегите, — распорядился Уинтерли так же тихо.

— Ни за что! — При каждом звуке его обдавало жаром ее дыхания.

— В меня целился не деревенский парень, позарившийся на сапоги.

— Кто же тогда?

— Это вас не касается, — ответил Джеймс после короткой паузы, когда Ровена склонилась к нему так близко, что почти коснулась грудью.

Каждое незначительное движение тела отдавалось болью в голове, и все же единственным желанием сейчас было коснуться ее щеки и разглядеть в прекрасных голубых глазах хотя бы проблеск симпатии. Ах, если бы она склонилась ближе, а он мог коснуться ее манящих губ. Неужели удар об этот чертов корень выбил из него все мозги? До сего времени Джеймс считал себя достаточно разумным человеком, чтобы в подобной ситуации думать о плотских желаниях, но на этот раз он был не в силах противиться влечению. И все же сестрам следует уйти. Необходимо убедить Ровену оставить его, прежде чем ее настигнет пуля или она поймет по его состоянию, что произошло.

— Уходите немедленно, — проговорил Джеймс так громко, как только мог.

— И стать мишенью для того, кто прячется за деревьями? Кажется, вы сильно ударились.

— Ро, он пришел в себя?

Джеймс отчетливо услышал в вопросе девочки страх. Ровена быстро заморгала, обеспокоенная состоянием сестры не меньше, чем возможной повторной попыткой стрелка.

— Как она? — пробормотал Джеймс и замолчал, обессилев.

— Вам лучше не говорить, сэр, и не двигаться, — остановила его взглядом Ровена.

— Она в порядке? — Джеймс схватил ртом воздух, борясь с заволакивающим разум туманом. Чуть повернув голову, он постарался оглядеть поляну и оценить обстановку.

— В порядке. Вы спасли мою сестру.

Прядь волос коснулась его щеки, опять разбудив фантазию.

— Она… — прошептал Джеймс и сдался, поняв, что произнести фразу целиком ему не под силу.

Хочется верить, что его преследователь слышал звук удара, который вполне мог быть смертельным, и видел, как он упал, что убедит его оставить вторую попытку напасть.

— Полагаю, джентльмен хочет спросить, не пострадала ли ты после своего очередного приключения, Эс, — обратилась к сестре миссис Уэстхоуп. — Встань так, чтобы он мог тебя видеть, дорогая, покажи, что ты цела, что весьма странно, учитывая, что ты натворила.

Джеймс был рад, что для непоседы все закончилось благополучно. Возможно, произошедшее остановит ее в следующий раз, когда она захочет проверить на прочность ветки дерева. Он посмотрел на чумазое испуганное личико и с трудом удержался от ухмылки.

— Хорошо, — произнес он.

— Надеюсь, вы пострадали только от удара, — произнесла Ровена и поджала губы.

Джеймс решил, что она слишком остро реагирует на проблему, если только ее не тревожит что-то иное.

— Никогда себя не прощу! — в сердцах воскликнула Эстер и принялась утирать слезы носовым платком сестры.

Джеймс перевел взгляд на старшую сестру и вновь залюбовался упавшей на сторону золотистой волной волос. Блестящие и густые, они были настоящим украшением и будили в нем смелые фантазии. Отметив, что удар головой совсем не изменил его, Джеймс попытался мысленно обратиться к преследовавшему его врагу. Чутье подсказывало, что он разозлен и нетерпелив, однако сейчас нельзя встать и попытаться спрятаться в укрытии, не согласовав действия с остальными вынужденными участниками.

Джеймс попытался поднять голову.

— Нет, сэр, вам лучше не двигаться, пока не придет врач. Я не прощу себе, если вам станет хуже из-за того, что я не смогла удержать вас на месте, — произнесла прекрасная Ровена и посмотрела на него с мольбой и твердостью, заставившей подчиниться.

— Тогда забирайте сестру и пойдемте, — повторил Джеймс.

Однако что-то в выражении ее лица подсказывало, что эта женщина чертовски упряма и не согласится следовать за ним, пока не убедится, что он способен на это. Джеймс осторожно пошевелил руками и ногами: тело словно задеревенело, однако почти все рефлексы в порядке, лишь голова болела нещадно.

— Немедленно, — спешно добавил Джеймс, словно боялся, что может в любую минуту потерять сознание, и неловко поднялся.

Земля пошатнулась, как палуба корабля во время шторма. В глазах потемнело. Джеймс уперся руками в колени, дожидаясь, когда прекратится круговерть в голове. Через минуту ему стало лучше.

У Джеймса Уинтерли был большой опыт агентурной работы, ему не раз приходилось уходить от погони в темных переулках, отбиваться от подосланных головорезов, выбираться из самых безнадежных ситуаций. И сейчас он не был намерен сдаваться. Джеймс приложил всю силу воли, чтобы сделать несколько шагов, побуждая сопротивляющуюся Ровену и ее сестру следовать за ним. В этом случае, по крайней мере, у него была бы надежда, что стрелок попадет не в одну из дочерей Финча, а в него. Джеймс мысленно вознес молитву Богу с просьбой сохранить детей человека, посвятившего свою жизнь служению Ему, и не посылать им смерть только потому, что ее заслужил он, злосчастный Джеймс Уинтерли.

Борясь с болью в груди, тяжело дыша и стараясь не шевелить головой, он переступал ногами, каждую секунду ожидая выстрела. К счастью, полученные ранения так и остались единственными на его теле, когда они добрались до противоположного края поляны и опустились под кроной могучего дуба. Джеймс внимательно оглядел спутниц, чтобы убедиться, что те не пострадали. Хотелось верить, что убийца оставил идею довести дело до конца и ушел. И все же расслабляться не стоит, хотя больше всего ему хотелось откинуть голову и забыть на какое-то время об изнуряющей боли.

— Вы в порядке? — спросил он, дыша так, будто пробежал милю, а не прошел пятьдесят ярдов.

— Да. У вас есть враги, которые столь сильно вас ненавидят? — спросила Ровена, удивляясь собственному желанию это знать и нетерпению, которое никогда не входило в число ее недостатков.

— Выходит, так, — неохотно признался Джеймс.

Эстер осторожно погладила его по плечу, словно желая утешить.