— Почти все девушки мечтают об этом, — мягко произнес Джеймс, желая ее успокоить.

В груди вспыхнула нежность и благодарность к этому сильному мужчине, Ровена провела рукой по его щеке и улыбнулась.

— Если бы я тогда встретила тебя… Все было бы по-другому. Что ж, этого не случилось, — вздохнула она и отвела глаза. — Нейт казался мне принцем, ожившей мечтой юной девушки, поэтому я и вышла за него.

— Похоже, у него не было большого выбора невест?

— Не думаю. Теперь я понимаю, что была для него не мечтой, а надеждой на то, что он сможет стать тем, кем хочет. Сможет побороть свои наклонности… — смутившись, добавила Ровена.

Джеймс вскинул бровь.

— Теперь мне ясно, что ты имела в виду, говоря, что он воевал с самим собой. Полагаю, твой муж не очень жаловал женщин.

— Верно, — согласилась Ровена, радуясь, что он понял, и ей не придется вдаваться в подробности.

— Он женился на мне, чтобы любить меня и побороть нежелание прикасаться к женщине. Не знаю, удалось ли мне донести мысль?

Ровена была рада, что подобрала слова, выразилась так изящно, что теперь Нейт казался ей совсем несчастным и потерянным, а не тираном, каким становился в постели с женой, которую никогда не желал.

— Удалось, и хочу сказать, он совершил большой грех, испортив свою и твою жизнь из-за борьбы со своими наклонностями.

— Как и я совсем недавно.

— Как же ты смогла жить с ним? Давай, Ровена, расскажи, и потом мы навсегда забудем об этом. Ты знаешь все мои тайны, настала очередь открыть свои. — Джеймс улыбнулся и хитро подмигнул ей.

И снова сердце ее кольнуло от стремления к большему. Если он так легко шутит по поводу своих тайн, невольно разделенных с ней, могут ли у них сложиться серьезные отношения, не только любовные? Может, стоит надеяться, когда они перерастут в нечто большее?

— Что ж, хорошо, полагаю, ты прав. Трудности брака вызывали у меня ненависть к супружеским обязанностям еще большую, чем у моего мужа. К счастью, со временем Нейт потерял ко мне интерес, и меня это даже радовало. К концу второго года он оставил меня в покое и прикасался, лишь когда был пьян. Вероятно, в этом была моя вина, но его не беспокоило, что он причиняет мне боль. Мы переезжали из страны в страну, менялись окружавшие нас люди, и каким-то образом нам удавалось скрывать от всех, даже от нас самих, каков наш брак на самом деле…

Ровена умолкла, погрузившись в воспоминания. Джеймс не стал торопить ее, и через минуту она смогла продолжить рассказ:

— Мы посещали вечера и приемы, которые организовывали жены офицеров, чтобы забыть, хоть ненадолго, об ужасе войны. Потом перебрались в Португалию, где Нейт, по его словам, был счастлив, потому что оказался на настоящей войне. Там все было не так, как раньше, единственной целью стало выжить в кошмаре. К тому времени Нейт во всех проблемах обвинял меня: в отсутствии дров, чтобы разжечь огонь и приготовить еду, в том, что одежда не постирана или вовремя не поглажена. Он считал, что я недостаточно стараюсь. Когда наша жизнь стала почти невыносимой, у меня прекратились менструации, и это тоже была моя вина.

Ровена закрыла лицо ладонями, не желая, чтобы Джеймс видел, как ее лицо исказила гримаса боли.

Пальцы Уинтерли невольно сжались в кулаки, но он заставил себя успокоиться, понимая, что сейчас ее может напугать любое проявление силы.

— Я всегда говорил, что твой муж был идиотом, — процедил он и провел ладонью по ее щеке, утирая слезы.

— Да, Джеймс, да, — прошептала Ровена.

Она закрыла глаза, позволяя поцеловать себя.

— Надеюсь, я не причинил тебе боль?

— О, я не юная девственница, чтобы беспокоиться о таких вещах. Впрочем, знаешь, сегодня в какое-то мгновение я именно так себя почувствовала и благодарна тебе за это. То, что для тебя вполне естественно, для меня ново и очень важно. Скажи, тебя не беспокоит, что я была раньше с другим мужчиной?

— Конечно нет, — ответил Джеймс слишком резко. — Мне лишь жаль, что тебе пришлось вынести столько страданий. Этому идиоту, твоему мужу, досталась чистая и прекрасная девушка, и вместо того, чтобы ценить и оберегать, он заставил тебя почувствовать себя нелюбимой, нежеланной. Мне жаль ту милую Ровену Финч, но я обещаю, что на этот раз все будет по-другому.

Значит ли это, что он опять просит ее выйти замуж? Что готов назвать своей любимой, а не просто желанной?

— Джоанна скоро выходит замуж, — неожиданно для себя произнесла Ровена.

— Хм, как думаешь, они не будут против двойной свадьбы? Или твои папа и мама пожелают, чтобы мы выбрали другой день?

— Разве ты не хотел, чтобы наши отношения остались для всех тайной?

— Возможно, для вас это будет ново, мадам, но муж и жена тоже могут скрывать от всех свои отношения. Кстати, лучше никому не знать, что я соблазнил дочь священника еще до того, как она стала моей женой.

— Ты уехал и не показывался почти месяц, — с укоризной сказала Ровена. — Не говори, что причина в моем отказе принадлежать тебе.

— Но это так и есть. Я мечтал о тебе с той минуты, как впервые увидел во дворе церкви. А в тот день, когда твоя младшая сестра перепугала всех чуть не до смерти, я поразился, с какой решимостью ты готова была защищать меня от врага, покушавшегося на мою жизнь. Но я убедил себя, что не имею права рисковать и позволить, чтобы все так печально закончилось.

Ровена улыбнулась:

— Тебе отлично удается прятаться.

— Разумеется, ведь я так долго совершенствовал это умение, — лукаво прищурившись, ответил Джеймс. — Все это время я пытался забыть тебя и доказать самому себе, что могу жить без Ровены Финч. Кроме того, для тебя было лучше, чтобы я находился как можно дальше. Надеюсь, ты не забыла, что у меня кто-то висит на хвосте?

— Я полагала, что ты разобрался с ним, если вновь заговорил о браке.

— Этот человек, похоже, знает обо мне слишком много. Мне видится более рискованным оставить тебя здесь, рядом со мной ты будешь в большей безопасности. По крайней мере, я буду спокоен. Если с тобой что-то случится и меня не будет рядом, чтобы помочь, я себе не прощу, Ровена. Я принимаю риск и прошу тебя жить со мной и моими детьми. Будь я настоящим джентльменом, никогда бы не предложил подобного даме, но я таков и не могу ничего с этим поделать.

— Мне лестно твое предложение. — Ровена мечтательно вздохнула. Ведь каждая женщина имеет право на романтические мечты, верно? — К тому же тебя невозможно забыть, и быть вдали от тебя невыносимо.

— Думаю, на свете мало мужчин, так долго убеждавших женщину, что она выйдет за него замуж. Похоже, я все сделал неправильно.

— Скажем так, мне было бы приятнее получить предложение в более романтической обстановке.

— Но я всегда был искренним. Ты выйдешь за меня, Ровена Финч?

Она попыталась представить, как сложится ее жизнь без Джеймса. Будет ли в ней столько тепла и заботы? Скорее всего, нет, она будет пустой и с годами станет невыносимой.

— Что ж, Джеймс Уинтерли, я согласна.

Он не говорил ей о неземной и безграничной любви, но это лишь означает, что ей потребовалось больше смелости и прозорливости, чтобы разглядеть своего героя, в отличие от леди Фарензе, леди Монтейн и леди Лафрен. И все же Ровена решила, что лучше иметь то, что у нее уже есть, чем грезить о невозможном.

— Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, Ровена.

Джеймс произнес эти слова так искренне, что на глаза ее навернулись слезы.

— Я знаю, Джеймс. Для начала постарайся не погибнуть, этого будет достаточно.

— Я очень постараюсь, поверь мне. Несмотря на то, что теперь мне предстоит оберегать не только свою жизнь.

— По собственному опыту я знаю обо всех сложностях, случающихся в семейной жизни. К тому же семья у тебя появилась раньше жены.

— Ты ведь не против, верно? Я не могу представить, что отдам детей в приют, хотя, откровенно говоря, они порой доводят меня до бешенства своими выходками, а ведь старшему только четыре года.

— Разумеется, я не против; я всегда мечтала иметь большую семью. Если бы мы с Нейтом работали чуть старательнее, возможно, сейчас я бы задавала тебе этот вопрос. Знаешь, я очень люблю детей, только не говори об этом моим братьям и сестрам.

— Подозреваю, им это давно известно. Ровена улыбнулась и пришла к выводу, что, возможно, решение принесет благо как детям, так и им самим.

Глава 16

Наутро после очередной бурной ночи Ровена проснулась и с наслаждением потянулась. Тело до сих пор помнило каждое прикосновение Джеймса. Он приходил к ней каждую ночь и оставался почти до самого рассвета. Разумеется, няня малышей знала, что хозяин проводит в своей спальне лишь часть ночи, и, скорее всего, подозревала, где он бывает в остальное время, но не намекнула на это ни словом, ни взглядом.

Внезапно до ушей Ровены донесся шум, столь громкий, что его было слышно даже в этом крыле дома. Нахмурившись, она поспешила отвлечь Салли от нескончаемой болтовни и указала на одно из платьев, присланных ей из Даркмера заботливой леди Хлоей. По ее утверждению, они стали ей тесны, а мода столь быстро меняется, будет обидно, если они устареют, так никому и не послужив. Ровена улыбнулась, вспомнив стройную фигуру леди Фарензе, которую беременность изменила ровно настолько, чтобы все кумушки позеленели от зависти.

Ровена посмотрела на себя в старое зеркало в серебряной раме и решила, что выглядит лучше, чем могла ожидать, а платье, скроенное будто для нее, очень понравится Джеймсу. Ровена дала себе слово, что весной непременно отправится в Лондон и выберет себе новые платья, чтобы, по примеру Хлои, свести с ума если не всех, то хотя бы Уинтерли.