— Перестань, Джек! — воскликнула Аманда и даже слегка покраснела, хотя на самом деле ей было очень приятно. — Что касается первой твоей идеи, то она мне очень нравится. Ты хотел бы поехать на этой неделе или на следующей?

— Конечно, на этой! — откликнулся Джек. — И на следующей тоже.

Когда Аманда положила трубку, Джек тут же вызвал из приемной Глэдди. Секретарша вошла, как обычно, через считаные секунды, держа наготове блокнот для записей. Лицо ее, однако, показалось Джеку озабоченным, даже хмурым.

— Что‑нибудь случилось, Глэд? — спросил он. — У нас опять какие‑то проблемы?

На прошлой неделе товар, который они должны были получить, по непонятным причинам застрял на таможне, и Джеку пришлось приложить немало усилий, чтобы вызволить его оттуда.

— Извините, шеф, если я лезу не в свое дело, — ответила Глэдди, — но я давно хотела спросить… Скажите, у ваших детей… все в порядке?

— Насколько я знаю — да. А что? — удивился Джек. — Почему ты спрашиваешь?

— Я заметила, что в последнее время вам часто звонит миссис Кингстон. Вот я и подумала, что Пол и Джен… Что у них, возможно, что‑то не ладится.

Лицо Глэдди пылало от волнения. Ей и правда было очень неловко, но она не сумела справиться с любопытством. Джен и Пол поженились уже больше трех лет назад, но у них до сих пор не было детей, и по городу распространились самые разные слухи. И когда Аманда Кингстон начала по нескольку раз на дню названивать ее шефу, Глэдди сразу поняла, что с Полом или с Джен что‑то неладно.

— Да нет, у них все нормально, — ответил Джек, но как‑то не очень убедительно. К тому же Джек поспешно отвел взгляд в сторону, и Глэдди сразу насторожилась. Если у Пола и Джен все нормально, тогда почему Джеку каждый день звонит Аманда? Кроме того, она заметила, что шеф уже давно — примерно с Рождества — не общается со своими прежними подружками. Если кто‑то из них звонил в офис, Джек, как правило, просил Глэдди передать «девочкам», что он занят и не может подойти.

О боже! Неужели…

Глэдди была совсем не глупа, и ей потребовалось меньше минуты, чтобы оценить ситуацию. Мысль о том, что Джек сумел окрутить Аманду, неожиданно привела ее в хорошее настроение. Больше того, она почти гордилась своим шефом. На ее взгляд, ни одна из любовниц Джека не могла бы сравниться с бывшей кинозвездой Амандой Роббинс. И все же Глэдди трудно было в это поверить, поскольку она была хорошо осведомлена о том, что, даже будучи свояками, Джек и Аманда с трудом выносили друг друга.

Что ж, как говорится: век живи, век удивляйся.

— Понятно, — сказала она и глубокомысленно кивнула. — Никогда бы не подумала, шеф…

Выражение ее лица не укрылось от Джека, и он погрозил Глэдди пальцем.

— Смотри не проболтайся. Мы пока не хотим, чтобы дети узнали, — предупредил он.

— У вас это так серьезно? — не смогла удержаться Глэдди. Личные дела шефа никогда не были для нее тайной, и она считала себя вправе задать Джеку подобный вопрос. В конце концов, она уже давно работала с ним и была близка к нему настолько, насколько могут быть близки начальник и его личный секретарь.

Джек ответил не сразу.

— Может быть… — проговорил он наконец, но, посмотрев на Глэдди, решил ответить честно. Джек был без ума от Аманды — это было ясно даже ему самому. С тех пор как погибла Дорианна, он не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Впрочем, Глэдди не знала Дори, зато она видела табуны юных красавиц, которые проходили через его постель и — одни раньше, другие позже — одна за другой исчезали без следа. — Да, очень, — сказал он и, подняв голову, кивнул, а Глэдди поразилась, каким молодым и счастливым выглядит ее шеф. Таким она не видела его никогда.

— Так это же здорово, шеф! — воскликнула она. — И дети будут рады за вас. Уверена, они поймут.

— Я тоже так думаю, но Аманда сомневается. Вот почему мы решили немного подождать и посмотреть, как оно все будет складываться. И если все будет благополучно, тогда мы им откроем наш секрет.

— Ну что ж, вы, как всегда, правы, шеф, — кивнула Глэдди, чувствуя своего рода признательность к Джеку за то, что он так заботится о чувствах Аманды.

Потом Джек попросил Глэдди зарезервировать для них президентский номер в отеле «Фермонт» в Сан‑Франциско и договориться о встрече с представителем риелторской фирмы, предложившей на Пост‑стрит земельный участок для строительства нового салона.

В Сан‑Франциско они вылетели в пятницу днем. Увидев роскошные апартаменты, которые Джек снял для них в лучшем отеле города, Аманда долго не могла прийти в себя. Она ходила из комнаты в комнату, любовалась роскошным видом из окна и думала про себя, что все это очень похоже на настоящий медовый месяц. В первый вечер они ужинали во «Флер де лез», и Аманда снова была ошеломлена царившей вокруг роскошью, хотя и старалась не показать своего удивления. Ей вдруг стало обидно, что Мэтт никогда не водил ее по ресторанам и никуда не возил на уик‑энды. Дело, разумеется, было совсем не в деньгах — и Мэтт, и Аманда были хорошо обеспечены, чтобы позволить себе все самое лучшее. «Просто Мэтт был совсем другим человеком», — подумала Аманда в его оправдание, и ей сразу стало легче.

Тем не менее в субботу они по настоянию Аманды обедали у себя в номере, а потом отправились на Пост‑стрит, чтобы осмотреть предлагаемый участок земли. Он был таким большим и так удобно расположен, что Джек пришел в настоящий восторг. Разумеется, стоил он недешево, даже Аманда это понимала, однако Джек как‑то сразу забыл о своих сомнениях относительно того, стоит ли ему расширять дело. Мысль о том, что его магазин будет стоять в таком удачном месте, на одной из самых красивых улиц Сан‑Франциско, казалась ему настолько привлекательной, что он не думал даже о всех хлопотах, связанных со строительством здания, его оборудованием и организацией торговли на новом месте.

Так он и сказал Аманде.

— Должно быть, — заявил Джек, — я просто сошел с ума. В моем возрасте нужно больше отдыхать, а я сам себе изобретаю лишнюю головную боль, но соблазн чересчур велик. Уж больно стоящее дело…

Впрочем, в последнее время он чувствовал себя так, словно ему было не шестьдесят, а по крайней мере вдвое меньше. И все благодаря Аманде. С тех пор как Джек встретил ее на предрождественской вечеринке в своем салоне, он словно на крыльях летал и любые препятствия казались ему несущественными.

И весь вечер он, не переставая, рассказывал Аманде о том, каким будет этот новый магазин снаружи и внутри, как он будет украшен, что за товары будут здесь продаваться и чем этот новый супермаркет будет отличаться от его лос‑анджелесского салона. Решение расширяться Джек почти что принял. Он хорошо знал и любил Сан‑Франциско и был уверен, что успех ему обеспечен.

Не исключено, правда, что для организации работ Джеку придется на некоторое время переехать сюда, но он не имел ничего против, в особенности если Аманда захочет к нему присоединиться. Об этом они говорили на обратном пути, когда возвращались в отель. Улица, по которой они шли, круто поднималась в гору, и, подойдя к отелю, они совсем запыхались, однако оба были настолько счастливы и возбуждены, что не чувствовали усталости. Настроение у обоих было отличным и оставалось таким до позднего вечера, когда после бурных ласк они уснули в объятиях друг друга.

Выходные пролетели как одно мгновение. Аманде ужасно не хотелось уезжать из Сан‑Франциско. Но делать было нечего — в Лос‑Анджелесе Джека ждали дела, да и сама Аманда собиралась назавтра встретиться с обеими дочерьми. Впрочем, они постарались взять билеты на один из последних рейсов и все воскресенье гуляли по городу. В Лос‑Анджелес они вернулись, когда уже стемнело, и прямо из аэропорта поехали к Аманде, где допоздна предавались безумствам страсти.

С дочерьми Аманда встречалась в бистро. Луиза выглядела неплохо, но Джен казалась подавленной и молчаливой, и Аманда сразу же встревожилась, готовясь выслушать плохие новости. Но прежде чем она успела спросить Джен, в чем дело, обе ее дочери в один голос заявили, что она выглядит просто великолепно и что они очень рады происшедшей с ней перемене.

— Нет, правда, мам, ты как будто сбросила лет двадцать, — уверяла Джен смутившуюся Аманду. Все это время она очень беспокоилась о матери, особенно после того, как в Новый год Аманда не приняла их с Полом. А эта ее выходка, когда она голышом выскочила на крыльцо за газетами? Конечно, рассуждала Джен про себя, у матери могло быть просто плохое настроение, однако в тот день она вела себя очень, очень странно.

— Спасибо, милая, — кивнула Аманда. — Ты тоже выглядишь очень неплохо. На месте Пола я никуда бы не отпускала тебя одну…

Но, сказав так, она покривила душой. Джен была бледна, под глазами у нее залегли темные круги, да и взгляд был рассеянным и печальным. Аманда, однако, решилась заговорить о причинах этого далеко не сразу. Они почти покончили с обедом и собирались пить кофе, когда Аманда, откинувшись на спинку кресла и промокнув губы салфеткой, в упор посмотрела на младшую дочь.

— Ну что, Джен, какие у тебя новости? — спросила она.

Джен сразу поняла, что имеет в виду мать. Ей и самой хотелось поговорить с ней о том, что ее тревожило, но она не знала, с чего начать, да и присутствие старшей сестры смущало ее.

— Пол был у врача, — негромко сказала Джен и замолчала. Глаза ее наполнились слезами, и несколько соленых капелек упало на скатерть, оставив на ней серые мокрые пятнышки.

Аманда наклонилась вперед и похлопала дочь по руке, подбадривая ее. Даже Луиза вопреки обыкновению посмотрела на сестру с сочувственным любопытством.

— И что? — спросила она. — О господи! Неужели Пол импотент?

— Представь себе, нет! — ответила Джен, с негодованием глядя на сестру. — С ним все в порядке. Так, во всяком случае, сказал врач. Но ведь и я тоже здорова! — Она покачала головой. — В общем, никто не знает, почему я никак не могу забеременеть. Они сказали… Они сказали, что на это может потребоваться довольно много времени. Возможно, я никогда не смогу иметь детей от Пола. «Медицине известны случаи, — добавила она гнусавым голосом, явно кого‑то копируя, — когда совершенно здоровые люди не имеют детей и прекрасно живут вместе». Почему? Этого никто не знает. Должно быть, судьба за что‑то наказывает меня…