Наталья Миронова - Возраст Суламифи

– Как у вас с устной речью? – спросил он Светлану Юрьевну. – По-английски?

– Я… умею поддерживать разговор.

– А на переговорах?

Она отрицательно покачала головой, но добавила:

– Я научусь, если нужно.

Скажи она, что это не входит в обязанности секретаря, Климов выставил бы ее за дверь. А так он сказал:

– Не нужно. На переговоры мы нанимаем переводчиков. Вы приняты с испытательным сроком. Как договаривались. Зарплата тоже как договаривались. Мы работаем с девяти до шести с перерывом на обед. Есть договоренность с соседним кафе, они кормят нас комплексными обедами по талонам. Все, что сверх комплексного – за свой счет. Еда приличная. Зайдите в бухгалтерию – третья дверь по коридору, – вас оформят и выдадут талоны. Иногда приходится задерживаться после шести. У вас с этим проблемы?

Опять она покачала головой.

– Сверхурочная работа оплачивается. Идите в бухгалтерию, бухгалтера зовут Деляра Аббасовна Гениатулина. Потом возвращайтесь сюда, я постепенно введу вас в курс дела.

И опять ему захотелось сплясать. Его охватила необыкновенная легкость. Он позвонил Лине.

– Как у тебя дела? Я, кажется, секретаршу нанял.

– У меня все в порядке. Работаю.

– Я так и понял. Постараюсь освободиться к шести. – Тут Климов сообразил, что кроме него теперь некому ехать за Настей в детский сад. – Обязательно освобожусь!

– Ладно, я тебя жду.

Он по телефону слышал, как она улыбается. И она его ждет. Что еще нужно для счастья?

Лине позвонила Карина Агаджанова.

– У меня есть для тебя перевод.

– Отдайте кому-нибудь еще. Я больше не буду у вас работать.

– Не валяй дурака.

– Я не валяю. Я не могу работать, когда не знаю: за переводом я еду или на свидание к Владу.

– Он мне обещал, что больше не появится.

– И вы верите? Он не добился своего, не отнял у меня сына. Может еще разок попробовать. – Лина в это не верила, но добавила: – Мало ли, что ему в голову взбредет! Двадцать пятого числа вы меня вызвали по его просьбе?

– Он сказал, что это в последний раз, – упрямо повторила Карина.

– Карина, почему вы его так боитесь?

– Я уже говорила, – ответила Карина. – Я сделала аборт, а у меня отец очень строгий.

– Скажите отцу, что у вас была внематочная беременность, – посоветовала Лина.

– Влад выкрал заключение.

– А вы скажите, что оно подложное! Столько лет прошло, а вы все еще его боитесь! Расскажите отцу правду. Ну пусть не всю правду, но расскажите, что Влад все эти годы вас шантажировал. Я думаю, отец встанет на вашу сторону.

– Послушай, Лина… Я скоро замуж выхожу…

– Поздравляю. Я тоже.

– Я хочу продать агентство.

– Я его покупать не буду, – улыбнулась Лина. – Предпочитаю работать дома…

– Я не о том, – досадливо перебила ее Карина. – Меня здесь скоро не будет, и Владу нечего будет здесь ловить. Но ты же хочешь работать? Вот и приезжай за переводом.

– Теперь, похоже, вы меня шантажируете.

– И не думала даже.

– Ладно, перешлите по электронке.

– Это документ с апостилем.

– Отсканируйте, – нашлась Лина, – и пришлите копию. У вас же есть сканер.

– Апостиль плохо выходит на скане.

– Карина, у меня такое чувство, что Влад там и держит вас за горло.

– Это не смешно! Он держит меня за горло двадцать лет! Ладно, я попробую версию с внематочной. Ну? Приедешь?

– Не могу, – отказалась Лина, – честное слово, не могу. У меня сын дома, у него в саду воспитательница болеет. – Может, не надо было этого говорить? Да нет, ерунда, ничего Влад ей теперь не сделает. После того, что сказал этим утром Понизовский… – Перестаньте бояться Влада, Карина. У него большие неприятности, ему не до вас. Я точно знаю, я сама их ему устроила. Вернее, он сам их себе устроил. А документ все-таки вышлите сканом.

– Ладно, высылаю.

– Скажите мне только одно, – спросила напоследок Лина, – та первая наша с ним встреча три года назад тоже была подстроена?

– Конечно, нет! – обиделась Карина. – Я понятия не имела, что он в тот день заявится!

– А зачем он приходил?

– Три года назад? Ты что, смеешься? Я что, помню? Что-то приносил на перевод. Погоди, я даже помню, как тогда сказала: «Ты что, сам не можешь?» А он мне: «Не царское это дело». На самом деле он всегда был двоечником.

– Что еще вы помните?

– Спросил о тебе. Ты не обижайся, но я, честно говоря, не понимала, что он в тебе нашел. До сих пор не понимаю.

– Я тоже, – вздохнула Лина. – Ладно, высылайте перевод. Ко вчерашнему дню?

– Как всегда.

* * *

Они обе и не подозревали, насколько плохи дела у Влада. У него дома – не в московской квартире, а в святая святых, в огромном дедовском мавзолее, – шел обыск. После утреннего разговора с его отцом адвокат Понизовский понял, что кто-то предупредил Саранцевых. Он позвонил однокурснику в Следственный комитет и посоветовал поторопиться, пока птички не упорхнули. Там получили ордер и в тот же день приехали целой бригадой с ОМОНом, оцепили дом по периметру и начали изымать документы.

Дед впал в ступор и, похоже, не вполне понимал, что происходит.

– Вы не имеете права, – жалко лепетал Влад. – Мой отец – депутат… У него неприкосновенность…

– Дом принадлежит не ему, а вашему дедушке, – отвечал следователь. – Кстати, это здание краевого музея, приватизированное незаконно.

– Это еще надо доказать… – промямлил Влад.

– Докажем. Работа у нас такая – доказывать.

У Влада опух расквашенный нос, на подбородке красовался здоровенный синяк, оставленный кулаком Климова, голова гудела как котел и плохо соображала. «Папа!» – хотелось позвать ему. Но его папа-депутат лежал в своей спальне, как выразился один из следователей, «в состоянии неадекватном», короче, пьяный в дупель.

Обыск продолжался до вечера. Следствие изъяло горы бумаг: старик не доверял компьютерам и никогда ими не пользовался. Но Влад понял по разговорам следователей, что одновременно другая бригада проводит обыск в штаб-квартире «Русской силы», где компьютеры наличествовали.

Ладно, его все это не касается. Взять бы бабки и за бугор. Только где их теперь взять, эти бабки… Сколько у него на карточках? Влад не помнил. Может, хватит на первое время? А потом? Если счета заблокируют… «Этого не может быть. Этого просто не может быть, – твердил он себе. – Так не бывает. Я не могу быть нищим. Я не могу сесть в тюрьму. Лина… Неужели это все из-за нее? Нет, не может быть. Это все враги… А она что? Девчонка, соплячка. Я ей целку ломал… Нет, Лина тоже враг. Папа говорит, она стакнулась с этим жиденком Понизовским. Ну да, жиды всегда стоят друг за друга, не то что мы, русские. Прадед Раппопорт… Надо было слушать, когда она говорила. Нет, это дедовы и отцовские враги, я тут ни при чем. Надо бежать… Надо когти рвать…»

– Распишитесь вот здесь, – приказал следователь.

– Что это? – встрепенулся Влад.

– Подписка о невыезде. Вот постановление прокурора.

– Но я же… Я ни в чем не виноват! Я здесь даже не живу!

– Отрекаешься, гаденыш? – вдруг прошамкал дед.

– Нет, дедушка, что ты! Просто я…

– Распишитесь, гражданин Саранцев! – уже с металлом в голосе повторил следователь. – Не задерживайте следствие. Вы тоже, – обратился он к деду.

Старик, не глядя, что-то чиркнул на подсунутом ему постановлении. Влад решил еще поторговаться.

– А как же адвокат? Мне положен адвокат…

– Вы пока не под судом, надо будет – пригласите адвоката.

– Я хочу знать, в чем меня обвиняют! – воскликнул Влад, и тут его голос сорвался, дал петуха.

– Где работаете? – терпеливо продолжал следователь. – На какие средства живете?

– Я бизнесмен… предприниматель, – оговорился Влад, вспомнив, что эти, кажется, слова «бизнесмен» не любят.

– Очень хорошо. Что за бизнес? Где офис? Юридический адрес есть?

Влад в панике огляделся по сторонам. В памяти всплыла безобразная аббревиатура ПБОЮЛ – предприниматель без образования юридического лица.

– Я – ПБОЮЛ, – пролепетал он.

– Правда? – Голос следователя зазвучал явно издевательски. – Регистрация есть?

Разве для ПБОЮЛ нужна регистрация? Нет, это следак его подлавливает, с толку сбить хочет.

– Для ПБОЮЛ регистрация не нужна.

– Ошибаетесь, молодой человек. Регистрация нужна обязательно. А как же вы тогда налоги платите? Стало быть, так и запишем: лицо без определенных занятий.

– Нет, я… временно не работающий. Я помощник депутата – вот! Отцу помогаю.

– У вас есть удостоверение?

– Ка-кое удостоверение? – икнул Влад.

– Помощнику депутата полагается удостоверение, – разъяснил следователь.

– Ну… У нас все по-семейному… По-родственному…

– Распишитесь, – в третий раз повторил следователь. – Но сперва прочитайте внимательно.

Влад ничего не мог прочитать: буквы прыгали перед глазами. Он дрожащей рукой подписал бумагу.

Можно утечь через Украину… Граница открыта. Но бабки нужны. У этого старого мудака… Есть у него счета в офшоре? Кажется, нет… До сих пор боится загранки, идиот. У отца есть. Скорей бы они ушли. Ну вот, кажется, уходят. Надо пойти растолкать папашу, водой облить, черт бы его побрал… Нашел время напиться…

По комнате бестолково метались женщины – его мать и никчемушная жена Оленька. Корова яловая. Влад, вслед за дедом и отцом, привык смотреть на них как на мебель. Какого черта он повелся на эту Лину? Видел же, что она больно вумная. На хрен ему такая жена? Он бросил взгляд на Оленьку и словно увидел ее впервые. «А такая тебе на какой хрен?» – спросил чей-то чужой голос у него в голове.

– Не орите, – буркнул Влад. – Без вас башка гудит.

Его мать, словно приняв это за приглашение, издала истошный вопль и бросилась к деду, по-прежнему неподвижно сидевшему в кресле. Влад как-то отстраненно отметил, что это на нее не похоже: обычно мать смертельно боялась деда, обходила за милю.