— Христовой кровью, если хотите.

Она помотала головой.

— Мы отлучены от церкви и прокляты. Поклянитесь чем-нибудь другим. Тем, что для вас дорого.

Он огляделся вокруг. Почувствовал на лице ветер. Окинул взором холмы. И понял, что не знает ничего, более сокровенного, чем это место. Он положил руку на камень, осязая ладонью его поверхность, твердую и шероховатую, но такую надежную и настоящую.

— Я клянусь этими камнями.

Позволив себе заглянуть ей в глаза, он разглядел тень сомнения. В ком она не уверена? В нем или в себе самой? Трудно сказать.

Он наклонился к ней, желая завладеть ее губами, и она, кажется, тоже подалась вперед. Его рука замерла у ее лица, и она повторила его жест, словно странная мощь этого места притягивала их друг к другу.

Пальцы, легко касавшиеся его лица, разрешили ему наклониться так близко, что он ощутил на своих губах ее дыхание. Осмелился дотронуться до ее щеки. Еще немного, и он познает вкус ее губ…

А потом ее жесткие пальцы запечатали его рот.

Открыв глаза, он наткнулся на ее взгляд. Глаза у нее стали огромные, потемневшие. С напряженно сведенными плечами она откинулась назад и выпрямила спину. Прежняя Кейт.

Он всматривался в ее лицо, не понимая, что же ее отпугнуло.

Ее грудь вздымалась и опадала, пока они молча сидели рядом. И в стоне ветра, струящегося вокруг камней, он услышал шепот далекой песни.

В конце концов она кивнула.

— Я согласна.

Глава 7

Джон настоял на том, чтобы они пошли к Робу немедленно, пока она не успела передумать.

Они нашли его в спальне главы семьи. Он стоял, уставившись на кровать, будто был не в силах смириться с фактом, что отныне это его комната, и с их приходом, кажется, испытал облегчение.

— Нам надо поговорить, — произнес Джон.

Роб сложил на груди руки.

— Я слушаю.

— На Шотландскую марку назначен новый смотритель, точнее это назначение вступит в силу, как только я доставлю приказ короля в замок Карвел. Кейт согласилась с тем, что Вилли Сторвика надо судить по закону, а не пытаться изловить своими силами.

— Неужели? — Слова брата были пронизаны недоверием. Он вопросительно посмотрел на Кейт.

Джон задержал дыхание.

— Все верно, — подтвердила она.

Он перевел взгляд на Роба, как будто не сомневался в ее ответе.

— Смотрителя Английской марки обяжут доставить его на суд в День перемирия.

Роб фыркнул.

— День перемирия… Пустая трата лошадиного корма.

Совсем как в детстве. Та же тональность в голосе, тот же снисходительный взгляд. Узнаешь, когда подрастешь, Джонни.

За время своего отсутствия он постарался забыть этот взгляд. Люди в окружении короля не смели его недооценивать, даже те, которые не питали к нему дружеских чувств.

Он подавил раздражение.

— На этот раз все будет иначе. Я передам смотрителю приказ короля. Правосудие будет совершено.

Роб молча рассматривал их обоих.

— Что ж, — наконец проговорил он, — ради бога. Раз уж ты уперт на своем, как Брансон.

Не удержавшись, Джон улыбнулся, но после следующих слов Роба его улыбка померкла.

— Но может статься, что тебя оставят в дураках.

— Джон обещал поймать Вилли Сторвика сам, если смотрители не повесят его за убийство, — сказала Кейт.

Роб изогнул бровь.

— Значит, ты все-таки поедешь с нами?

Кейт повернулась к Джону.

— Он поклялся.

— Взял на себя еще одно обещание, да, Джонни? — На лице Роба отобразилось удивление.

— Да. — Ответ тяжким грузом лег на его плечи. Он поклялся действовать в чужих интересах, но они легко могли помешать его собственным. Обещания складывались друг с другом как камни, грозящие вырасти в настоящую стену. — Но я прошу и тебя дать мне слово. После суда ты должен отправить своих людей королю.

Какое-то время Роб сверлил его пристальным взглядом.

— Ты уверен, что хочешь именно этого?

— Да. — А как же иначе?

— Тогда я даю тебе слово, — наконец ответил брат, и это слово было крепче рукопожатия.

Джон кивнул и на миг почувствовал всю силу того обязательства, которое принял на себя Роб. Могла ли эта сила и впрямь стать надежным щитом против неопределенности мира?

Нет, понял он из следующих слов брата.

— Только не прибегай ко мне плакаться, когда законы, смотрители и короли подведут тебя.

В его ладонь проникла рука Кейт. Изумленный, он повернулся к ней и увидел, что она не сводит с него глаз.

— Но семья никогда так не поступит. Семья не подведет вас.

Он тряхнул головой, надеясь, что на сей раз это окажется правдой.

* * *

Уж слишком это легко, думала она, когда назавтра седлала лошадь и готовила меч. Слишком легко представить, как она зарывается лицом в его плечо, разрешая себя обнять.

Слишком легко уступить искушению и позволить ему разделить ее бремя. Он давал ей одно обещание за другим. И вел себя так, что она начинала им верить.

Она не должна поддаваться мечтам. Когда вернется страх, она должна справиться с ним в одиночку. И никак иначе.

Если она разрешит ему дотронуться до себя, если позволит себе уступить, как женщина уступает мужчине, то страх вырвется из ее снов и будет преследовать постоянно. О чем бы она ни мечтала, тело будет сопротивляться. Страх так прочно укоренился в ее душе, что она никогда не позволит мужчине взять ее снова.

Любому мужчине.

Другие, не спрашивая, понимали, что ее лучше не трогать. Они знали, что она хочет быть одна.

Однако Джонни Брансон смотрел на нее свежим взглядом.

Два года она жила прошлым, и оно — по крайней мере, известная посторонним часть — отражалось в глазах всех окружавших ее мужчин и женщин.

Как она? С нею надо быть терпеливыми. Проявлять снисхождение.

Они не говорили этого вслух. Никто, за исключением, пожалуй, Бесси, не делал попыток заглянуть в ее душу. Они соблюдали дистанцию и не нарушали уединения, в котором она так нуждалась.

Они оставили ее в покое.

Но Джонни не застал то время. Он не был свидетелем ее горя, ее оцепенения. Не видел, как день за днем она жила словно бледная тень.

Нет, он видел только то, что она позволяла ему увидеть. Храбрую Кейт. Кейт, которая никого не боится. А ту скорбящую, похожую на приведение девушку он не знал. Как не помнил мечтательную юную девочку, которая играла в прятки на свадьбе и мечтала тоже когда-нибудь выйти замуж.

Странно, но ее успокаивала мысль о том, что в его глазах она такая, какой себя сделала. Какой хотела казаться. Так должно оставаться и впредь.

* * *

Джон уже собирался садиться в седло, как вдруг увидел, что к нему приближается Кейт верхом на своем пони. Рядом с нею бежал пес.

Он удивленно моргнул.

— Вы никуда не поедете.

— Это вы никуда не поедете без меня.

Эта женщина хоть кого-нибудь слушается?

— Поеду. — Он выехал к воротам, где его ждали два вооруженных всадника. На этой неделе он убедился, что в одиночку здесь лучше не ездить. — До свидания.

— Это мои люди, — крикнула она. — Если я останусь, то и они тоже.

Он вздохнул. Карвел жил на востоке около моря, но точного пути он не знал, а Роб не смог или не захотел снять своих людей с караула, чтобы выделить ему сопровождение.

Остановившись, он раздраженно развернулся в седле.

— Почему вам обязательно нужно ехать? — Вы мне не доверяете? Этот вопрос он не задал, возможно, оттого, что не хотел узнавать ответ.

На ее лице проступила горечь.

— Речь идет о моем возмездии. Новый смотритель должен узнать от меня лично, насколько серьезно я настроена.

Он смерил ее взглядом.

— Как вы думаете, насколько серьезно он воспримет женщину, которая одевается как юноша?

Она слегка покраснела от возмущения.

— Насколько вы ему скажете.

Я еще не уезжала так далеко от замка… сказала она. Сейчас им предстоит заехать гораздо дальше Горбатого холма.

Насколько она храбрая? Насколько силен он сам?

— Мы уезжаем на две ночи, — предупредил он, ища в ее глазах хотя бы проблеск сомнения. — Может, даже на три.

Три ночи возле нее. Он хотел убежать от искушения, а не переживать его снова и снова.

Губы ее дрогнули, и она сглотнула. Потом ее челюсти сжались, превращая рот в непреклонную линию.

— На три значит на три.

Значит, достаточно храбрая.

Он снова вздохнул, борясь с раздражением. Не хотел он, чтобы она ехала с ним. И чтобы вмешивалась в его разговор с Карвелом.

Или в его сны.

— Ну… раз вы настаиваете, тогда едем.

Ее улыбка почти убедила его, что он уступил не напрасно. Она пристроилась за ним следом. У копыт пони крутился Смельчак.

— Нам не придется никого выслеживать, — через плечо крикнул он. — Собака останется дома.

Она открыла рот, но он жестом отмел всякие возражения, уповая на то, что без своего пса она откажется ехать.

— У нас мало времени. Решайте быстрее.

В ее глазах появилась паника. Она побледнела, но в итоге кивнула. Со вздохом он дал ей несколько минут, чтобы поручить зверя заботам Бесси и нагнать их у ворот.

— Не отставайте, — предупредил он, когда они выехали за ворота. — И ведите себя тихо.