Блайт Гиффорд - Возвращение приграничного воина

Она вздохнула.

— Не знаю. Такое уже было, когда она пришла к нам, после того как ее… — Она закусила губу.

После того, как ее изнасиловали. Вот что она собиралась сказать.

— Она рассказала тебе? — Он думал, Кейт открылась ему одному.

Бесси пристально посмотрела на него, как будто пытаясь угадать, насколько много он знает и не рискованно ли поведать ему остальное.

— Она никому не рассказывала, — наконец проговорила она.

Никому, кроме него.

— Но как ты узнала?

Она не ответила, только пожала плечами.

Они были женщинами. Делили одну комнату. Одну кровать. Непостижимо, но женщины, казалось, умеют понимать друг друга без слов.

— И что же вернуло ее… к жизни?

— Не знаю. Но я помню тот день, когда она наконец встала. Она пришла на кухню, уже одетая в мужскую одежду, и сказала, глядя в сторону, будто смотрела на что-то, видимое ей одной: «В следующий раз я убью его. И мне не будет страшно.»

— Но он мертв. Бояться больше нечего. Почему же…

— Джонни, ты опять задаешь вопросы мне, когда спрашивать нужно ее.

Он взял бы меня снова. Несмотря на то, что она преодолела страх. В этом все дело? Видеть Кейт такой беспомощной было тяжелее, чем драться со Сторвиком. И он испугался, что его смерть не освободила ее.

Он вздохнул.

— Я спрошу ее. Пусть только сначала проснется.

Он оглянулся на компанию, сидевшую за столом, и ему помахали, приглашая присоединиться к ним снова. Он кивнул, однако долгие часы, проведенные на ногах, давали о себе знать. Ему нужен сон.

Пальцы Бесси легли на его рукав.

— Ты должен узнать ответ еще на один вопрос, Джонни. И этот вопрос ты должен задать себе.

— Какой?

— Спроси себя, насколько сильно она тебе дорога.

* * *

Отказываясь просыпаться, Кейт зажмурилась. И все же веки сами собой раскрылись, чтобы уловить лучи закатного солнца.

Она была одна. Бесси ушла давно, еще на рассвете, чтобы заняться рутинными делами по дому, и оставила ее наедине с неприглядной правдой.

Сторвик мертв. Но долгожданного ликования не было, как она ни прислушивалась к своим ощущениям. Она представляла, что в день, когда он умрет, засияет радуга, а с небес спустятся ангелы. Ждала, что испытает триумф или, по меньшей мере, умиротворение.

Что наконец-то она станет женщиной, которая достойна любви Джонни Брансона.

Но вместо всего этого она чувствовала только одно: разочарование. Сторвик умер. А в ней ничего не переменилось.

Почуяв, что она проснулась, Смельчак неуклюже поднялся на лапы. Он пролежал возле нее весь день — непростая задача для подвижного зверя. Его глаза смотрели на нее без осуждения, точно он был счастлив, что спас их и был готов сделать это еще раз.

Борясь со слезами, она отвернулась. Неразумное животное и то проявило больше отваги.

Два года она жила ради того, чтобы все исправить. В следующий раз она будет сопротивляться. Даст ему отпор. Заставит заплатить за то, что он сделал с ее отцом.

За то, что он сделал с ней.

Но когда пришло время, оказалось, что ничего не изменилось. Да, на этот раз, несмотря на страх, она отбивалась, но она не смогла спасти себя. Более того, она и Джона подвергла опасности. Не ее храбрость выручила их, а собака.

Ее мужская одежда, оружие, показная бравада — все обернулось глупым маскарадом.

Как и зачем ей жить дальше? Два года она дышала местью. Мимолетные радости сложились в лестницу, которая вывела ее из бездны. Они поддерживали в ней жизнь, чтобы, когда придет время, она расправилась со своими демонами.

Оказалось, что демоны не остались на дне. Они ждали ее наверху лестницы, живые и невредимые.

Кейт протянула руку, чтобы погладить пса, и тот обнюхал ее лицо, как будто через запах пытался дознаться, почему она опечалена.

Она снова зажмурилась, но слезы пробились сквозь веки. Она подвела Джонни. Как теперь смотреть ему в глаза? Может, в постели она и одолела своих воображаемых демонов, но что толку. Он чуть не умер из-за ее никчемности.

Если не выходить из спальни, то в конце концов он уедет. Заберет людей, которых обещал ему Роб, и отправится к королю. И ей больше никогда не придется смотреть в его голубые глаза.

Прячась от света, она уткнулась лицом в подушку.

* * *

Спроси себя, насколько сильно она тебе дорога.

Слова Бесси будто ударили его наотмашь.

Покачнувшись, Джон ухватился за стену, уже не ощущая в камнях надежную опору. Будто сквозь пелену до него донеслась баллада, сложенная в его честь.

Храбрый Джонни Тряпка, голубоглазый Брансон,

Встретил врага на Горбатом холме…

О, да. Он был храбрым. Он гнался за Вилли до самого конца, рискуя жизнью, рискуя расположением короля. Он убеждал всех вокруг и заодно самого себя, что пошел на это только затем, чтобы побыстрее вернуться ко двору.

Но никакой истинной храбрости в этом не было.

Когда он вернулся домой, его жизнь изменилась. Он сам изменился. Он стал Брансоном и захотел разделить свою жизнь с Кейт. Здесь. Дома. Все его прежние желания померкли.

Хватит ли ему храбрости, чтобы признаться в этом?

В поисках уединения он вышел из зала и сел на лестнице, на том самом месте, где когда-то сидел в темноте вместе с Кейт.

Он долго откладывал мысли о будущем. Сперва нужно найти Сторвика. Затем исполнить приказ короля. Но сидя в тепле замка, в окружении товарищей, чьи голоса эхом отражались от каменных стен, он понял, что, сам того не осознавая, сделал выбор уже давно, много недель назад.

Где-то далеко король выступал в поход, и в его войске не было Брансонов.

Его судьба оказалась связана с родными холмами в момент, когда он поклялся выследить ее врага. Уже тогда было ясно, что он не вернется в Стерлинг, однако он был слишком слеп, чтобы понять это. И слишком труслив, чтобы признать.

Он убеждал себя, что Кейт была просто средством для достижения цели, но он заблуждался. Она сама была его целью. Как бы ни болела ее рана, она заживет, если они будут вместе.

Задавай вопросы ей, а не мне, сказала Бесси. Какие вопросы? Согласна ли ты разделить со мной жизнь?

Но он не мог задать этот вопрос. По крайней мере, не сейчас.

Ты больше не Брансон. Я не позволю тебе остаться.

Так в самом начале сказал брат. После они скакали верхом бок о бок, сражались плечом к плечу. Но Роб остался при своих словах.

И Джон не просил, чтобы он забрал их обратно.

Он посмотрел в оконце. Свежий снег припорошил мерзлую землю. Ветер, порывистый и холодный, продувал долину насквозь, и ледяная сырость проникала под кожу.

Но во всем мире не существовало другого места, где бы он хотел быть.

На земле своего рождения он стал цельным и сильным, каким никогда не был близ короля.

Стал ли он настоящим приграничным воином, каким был Роб? Нет. Они по-прежнему были разными. Если он останется, они все так же будут постоянно спорить. Но Роб должен понять: он больше не Джонни Тряпка, не голубоглазый малыш, от которого можно отмахнуться.

Как понял он сам.

Он вздохнул. Он планировал триумфальное возвращение. Воображал, что дома его зауважают.

А сейчас ему предстоит сделать то, что поклялся себе никогда не делать.

Униженно попросить Роба позволить ему остаться.

Хотя…

Он поднялся на ноги и улыбнулся. Есть и другой способ.

Выяснив у Бесси, что Кейт все еще спит, Джон поднялся на крепостную стену, где, высматривая новую угрозу, стоял на часах Роб.

Может, Вилли Сторвик и умер, но его клан жив.

Джон встал рядом с братом и прислонился к стене. Молча они смотрели в синеющее небо.

— Итак, ты сдержал свое слово, — наконец произнес Роб.

Ни благодарности, ни похвалы. Но он и впрямь недостоин ни того, ни другого. Настоящий мужчина держит слово не единожды, а всю жизнь. Только так можно заслужить уважение.

— Отчасти, — ответил он.

— То есть, мне лучше поднять кружку за здоровье пса?

Было сложно не заметить оскорбления в этих словах. Спокойно. Ты больше не маленький мальчик, поэтому прикуси язык, иначе вы с ним проспорите до второго пришествия.

Но сегодня Джон хотел нарваться на драку.

— Ты во мне сомневаешься?

— А что, не стоит?

Пряча улыбку, Джон положил ладонь на рукоять меча.

— Давай это выясним. Как раньше.

— Ты уступал мне тогда, уступишь и сейчас.

Джон достал меч из ножен и перебросил его из руки в руку.

— Увидим.

Брат пристально посмотрел на него. Уголок его рта дернулся.

— И что поставим на кон на тот маловероятный случай, если ты вдруг победишь?

— Мое право остаться здесь. Как Брансон. У себя дома. — Все его будущее было вложено в эти девять слов.

Лицо Роба стало непроницаемым. Было невозможно определить, рад его брат, удивлен или рассержен.

— А если победу одержу я?

Джон повел плечами, словно это не имело значения.

— Тогда, полагаю, мне придется вернуться к его величеству королю, чтобы меня судили за измену.

— Идет.

Они спустились во двор и в лучах заходящего солнца встали в том самом углу, где дрались мальчишками.