— Спасибо, Дэн. Я не забуду. Что ж, даме настала пора уезжать.

— Как я бы хотел, чтобы ты доверяла мне настолько, чтобы могла сказать, от чего ты так бежишь.

— Не надо, Дэн.

— Скажи хотя бы, что тебе есть где остановиться и что у тебя достаточно денег, чтобы устроиться… Где ты собираешься устроиться? В Сиднее?

Он явно сердился, и она тоже рассердилась:

— У меня все будет в порядке. Я ведь уже большая. Меня уже можно выпускать одну!

Дэн услышал предостережение в ее голосе и изменил курс.

— Мне будет тебя не хватать, — сказал он горько. — Должно быть, ты теперь уже знаешь, что я отношусь к тебе… по-особенному.

Тара глубоко вздохнула, чувствуя, как у нее заныло сердце.

— Дэн, есть вещи, которые… которые я должна сделать одна. Прости меня, но я не могу больше ничего сказать. Даже тебе. Так что, пожалуйста, не надо больше вопросов. Хорошо?

Так все и осталось до самого момента их расставания. Дэн сдержал свое обещание, хотя душа его испытывала муки из-за отсутствия ответов на вопросы о женщине, которую он любил с каждым днем все сильнее. Со смирением истинно любящего человека, для которого счастье любимой неизмеримо дороже его собственного, он задался целью сделать последние дни для Тары на острове по-настоящему прекрасными и вернуть ее в большой мир с полностью восстановленными душой и телом.

Тара тем временем систематически закаляла свое сердце, чтобы не допустить его туда. После этого первого робкого проявления его любви она с тревогой почувствовала, как ее целеустремленность слабеет, а планы тускнеют под влиянием картин счастливой и радостной жизни, которая ожидает ее на острове. Чтобы укрепить свою решимость, она вновь обратилась к альбому с вырезками из газет и журналов. Альбом ее не подвел. Жестокий образ Грега уничтожил в ее душе первые ростки любви к Дэну. Наступило время, когда она не только почувствовала себя готовой к отъезду с Орфея, но и стала с нетерпением предвкушать тот момент, когда она сможет наконец отомстить.

Дэн замечал происходящие в ней перемены, и на сердце у него с каждым днем становилось все тяжелее. И вот наконец он вышел проводить ее на причал, где был пришвартован катер, который должен был отвезти Т ару в Таунсвилл. Тара уже с грустью попрощалась с Лиззи, храбро улыбнувшись ей сквозь слезы.

— Помните, я говорила вам, что отсюда все уезжают с улыбкой? — пошутила Лиззи, сама готовая разреветься.

Но сейчас и у Тары, и у Дэна глаза были сухими.

— Вот и все, Тара, — сказал он. — Боишься?

— Немного.

— Тебе вовсе не обязательно уезжать…

Это была его единственная попытка уговорить ее остаться, и она так и повисла в воздухе.

— Обещай мне только…

Тара вопросительно подняла брови.

— Обещай, что, если тебе понадобится что-нибудь — все что угодно, — ты позвонишь.

— У меня все будет хорошо.

«И я не позвоню, — подумала она. — Я докажу, что могу и сама справиться со своими делами. Сама, Дэн, неужели ты не понимаешь? Я всю жизнь опиралась на мужчин, А теперь я взрослею». Вслух же она сказала только:

— Что ж, прощай.

— Удачи тебе, Тара.

Он мягко взял ее за подбородок, чтобы в первый и последний раз поцеловать ее. Губы ее были холодными Не говоря больше ни слова, она повернулась и спустилась с причала на катер. Она не сделала ни единого жеста в ответ на его прощальные слова. Но, бесстрастно и неподвижно стоя на палубе катера, она не отрывала глаз от одинокой высокой фигуры на причале до тех пор, пока та совсем не скрылась из виду.

Глава восьмая

«Природа сотворила в Сиднее один из красивейших заливов в мире. И вот уже двести лет, — мрачно думал Билл Макмастер, — люди сбрасывают в него отходы». — Он стоял у окна в своем угловом кабинете на верхнем этаже «Харпер майнинг», глядя на мост. Там внизу, далеко, куда хватало глаз, убегала прибрежная полоса. Он пришел на работу рано, когда рабочие еще были заняты своей повседневной рутиной, вытаскивая из воды тонны мусора, который сиднейцы исправно сбрасывают в воды залива.

«Может, нанять кого-нибудь из этих ребят, — сердито подумал Билл, — по крайней мере, они бы здесь все вылизали».

На столе включился селектор. Билл раздраженно откликнулся:

— Ну, что там?

— Извините, сэр, я просто хотела сказать, что Грег Марсден все еще здесь. Уже больше получаса…

— Знаю, знаю. Ладно, проводите его ко мне. Облаченный в легкий, безукоризненно подобранный костюм, светлую рубашку и галстук бледно-лимонного цвета, Грег, видно, решил не тратить времени на церемонии.

— Вот уж не ожидал вас сегодня, Грег, — мягко заговорил Билл. — Чем можем быть полезны?

Но Грег резко оборвал его.

— Я целую неделю пытался до вас дозвониться.

— Да, знаю. Но я редко бывал здесь. В это время года всегда много дел. Может, все же присядете?

Грег опустился в кресло, но все еще едва сдерживал раздражение. Он уставился на Билла ледяным взглядом.

— Стефани не вчера погибла, Билл. Когда это произошло, пресса подняла страшный шум, казалось, что наступил конец света. А сейчас все затихло, и можно подумать, что Стефани Харпер и не существовало вовсе.

«Куда это он клонит?» — раздраженно подумал Билл. А вслух сказал:

— Никто ее не забыл.

— Да уж по крайней мере не я. — Слова прозвучали на редкость фальшиво, но Билл сдержался и молча ждал продолжения.

— Видите ли, Билл, мне трудно поверить, что три отдельных расследования — два неофициальных и одно, проводившееся с самого начала вашей компанией, — не дали никаких результатов — тело так и не нашли.

«Ах вот оно что», — подумал Билл с нарастающей яростью.

— Хоть что-нибудь. Скелет. Останки.

— Уверяю вас, — ровно произнес Билл, — было сделано все возможное.

— Ну так мне этого недостаточно.

— Ах вот как.

— Вы что, всерьез хотите мне сказать, — Грег гнул свое, — что эта гигантская организация со всеми своими возможностями, организация, которая ведет успешную разведку урана, золота, железной руды, нефти, не в состоянии найти какие-то паршивые кости?

Тут Билл не выдержал.

— Ах ты, вонючий лицемер, — заорал он. — Ведь тебе только затем и нужно юридическое подтверждение смерти Стефани, чтобы наложить лапы на ее деньги. А я — я любил Стефани Харпер! Она была мне, как дочь. — Он немного помолчал и продолжал уже более спокойно. — Печально, что вы так и не удосужились узнать ее получше. Тогда бы вам многое было понятнее. Она не была само совершенство, но это была добрая девушка, и люди не были ей безразличны. Она отдавала, и отдавала щедро, и единственное, чего ожидала взамен, чтобы судили ее по поступкам, а не по происхождению. Она делала все, что было в ее силах, — а это лучшая эпитафия для любого.

— Я не собирался…

— Помолчите-ка и выслушайте до конца. Да, мне очень хотелось бы похоронить Стефани Харпер по-человечески. И все-таки я рад, что тело ее не нашлось. — Он нападал на Грега, но и сам выглядел не столь уж уверенно. — И знаете почему? Потому что я хочу, чтобы на протяжении ближайших семи лет вы бы не знали ни минуты покоя. После этого, верно, вы по закону получите часть одного из самых больших состояний в Австралии. Но — есть одно «но», сынок, о котором тебе неизвестно, потому никто не предполагал, что все так может обернуться.

Грег насторожился. Это еще что такое? Ему с трудом удалось подавить противное чувство страха, которое острой болью отозвалось в животе. Ведь все так точно продумано… разве нет?

— Следует сказать вам, — Билла явно начал развлекать этот разговор, — что накануне вашей женитьбы я убедил Стефани добавить один пункт в ее завещание. В случае, если она умрет раньше вас, а вы вновь женитесь, вы теряете право на наследство.

В комнате повисла напряженная тишина. Грег сидел в кресле, не говоря ни слова и отказываясь поверить в услышанное. Билл, разрядившись, откинулся на спинку стула.

— Вот, стало быть, так. А пока вам стоит начать подыскивать работу. Не думаю, что та… тот ценный вклад, который вы внесли в деятельность компании, помешает нам отказаться от ваших услуг как одного из директоров, если найдется достойная замена. И возможно, работа с целью добыть средства к существованию покажется вам приятной переменой в жизни.

Подняв голову, Грег ненавидяще посмотрел на Билла, который точно знал, что противник, будь у него малейшая возможность, без колебаний прикончил бы его. Неожиданно Грег вскочил со стула с проворством пантеры, и впервые в жизни Билл почувствовал, как на него накатила волна физического страха. Затем, так и не сказав ни слова, Грег вылетел из комнаты.

Билл не мог унять какую-то странную дрожь. Но в то же время он чувствовал, что избавился от ноши. «Да, наши дела еще не закончены, мистер Марсден, — сказал он самому себе. — Но ждать осталось недолго».


Жизнь в сиднейском аэропорте Мэскот не замирает ни на минуту. Но особенно напряженной она становится по утрам в будние дни. Для женщины, которая недели и месяцы провела вдали от цивилизации, в мягкой тишине Орфеева острова, мощный напор и суета человеческого муравейника оказались настоящим ударом. Наполовину смущенная, наполовину напуганная, она кое-как протолкалась к главному входу.

— Такси?

Не задумываясь, Тара с облегчением устроилась на заднем сиденье потрепанного седана.

— Куда ехать? — Они уже двигались в сторону города, а она все еще ничего не могла сказать таксисту.

— Ну… — У Тары не было никаких определенных планов, она предпочитала, чтобы события разворачивались своим чередом. — Мне надо где-нибудь остановиться. Подешевле. Я не знаю… не знаю этих районов Сиднея. Может, подскажете?

Когда такси остановилось в том районе города, который называют обычно Роке, Тара впервые почувствовала, что такое бедность. Унылый, замусоренный квартал в обширной тени моста предлагал только то, что мог предложить — дешевые пансионаты со всем их содержимым. И все же Тара чувствовала, что попала, куда нужно. После продолжительного и дорогостоящего пребывания на Орфеевом острове она изрядно поиздержалась. Но даже если бы у нее все еще был мешок денег, она ни за что не остановилась бы в отеле « Риджент». Он был для Стефани Харпер. А Таре Уэллс следует жить по средствам.