Она вспомнила, что положила книжку под одну из пальм в дальнем углу школьного двора, пока прыгала через веревочку. Прибежав туда, она увидела странного старика в грязной одежде.

— Привет, сестренка, подойди сюда, — позвал он.

— Здравствуйте, сэр. Я ищу мою красную книжечку о Микки Маусе. Вы ее не видели?

Человек оглянулся вокруг. Затем указал под дерево.

— А это не она? Да-а-а, это она!

— О, да, точно она! — с облегчением закричала Джесика. — Большое спасибо.

Она побежала, чтобы забрать ее. Как только она взяла книгу, человек вынул из своих штанов нечто странное, непонятное и красное.

— Хочешь пятицентовик, сестренка?

— О нет, сэр. — Ее учили не брать деньги у чужих.

— Хочешь быть хорошей девочкой? — спросил он.

— Да, сэр. Я и есть хорошая девочка.

Она уставилась на странный красный предмет, торчащий из его штанов.

— Тогда ты должна поцеловать моего обжору.

Он покачал красным предметом.

Джесика засмеялась. «Обжора» показался ей смешным.

— Он болит и, если ты поцелуешь его, ему станет лучше. Ну, давай, — настаивал он уже более громко. — Только возьми его в рот. Ну, давай, давай!

Она колебалась. Ее маме не нравились люди, одетые в старую, грязную одежду. Она сомневалась, понравится ли ее маме, что она вообще разговаривала с этим человеком.

— Поторопись! — сказал человек. — Поторопись, или я скажу твоим учителям, что ты была плохой девочкой… и не слушалась старших…

Наконец, в ужасе и нерешительности, она медленно продвинулась вперед и попыталась взять красный предмет в рот, но это оказалось нелегко. Он был больше, чем ее рот, и на вкус был ужасно соленым… неприятным… Старик пытался силой всунуть его двумя руками, когда она услышала за спиной крик миссис МакДональд.

— Джесика! Что ты делаешь?

Она почувствовала, как ее дернули за руку, и затем мисс МакДональд бегом потащила ее обратно в школьное здание. Уже в кабинете директора мисс МакДональд крикнула школьному секретарю мисс Малкэги:

— Позвоните в полицию! Там бродит извращенец с его… ты знаешь что наружу! — Она понизила голос до громкого шепота. — Джесика сосала его…

Джесика всхлипнула.

Затем из внутреннего кабинета появилась мисс Дэки.

— Заткнись, ты, дура! — крикнула она учительнице.

Джесика всхлипнула громче. Она понимала, что, должно быть, совершила нечто ужасное, поскольку все были так огорчены и вопили.

— Вы обе в мой кабинет, — приказала мисс Дэки учительнице и секретарю. — А ты, Джесика, прекрати плакать! Посиди здесь и не двигайся!

Джесика оцепенела от ужаса, когда услышала, как женщины кричали друг на друга за закрытой дверью.

— Как вы могли допустить, чтобы Джесика Блэмонд осталась на улице одна? — бушевала мисс Дэки. — Ты, слабоумная!

— Но я не…

— Тихо! Если мы вызовем полицию, мы должны будем объяснить им и Патриции Уинфилд Блэмонд, что произошло. И когда это случится, мне можно будет запирать двери этой школы. Через день она вышвырнет меня с работы. Вы понимаете это? И вы, МакДональд, и вы, Малкэги, останетесь без работы, независимо от меня. Как только распространится весть, что произошло в нашей школе, никто из нашего персонала не найдет больше работы. Вы можете это понять вашими тупыми мозгами?

— Но Джесика…

— Предоставьте Джесику мне. Завтра мы наймем охранников во двор. Это действительно случайный несчастный эпизод. Никому не было причинено вреда, но мы должны быть бдительны. Даже застраховаться от кражи детей. Но поскольку я найму охранника, больше ничего такого ужасного не случится в нашей школе. Теперь возвращайтесь к своим обязанностям и пришлите мне сюда Джесику. И никому ни слова!

— Ты совершила ужасный, гадкий поступок, Джесика.

Джесика терла красные глаза сжатыми кулачками.

— Я только хотела помочь ему. Он сказал, что его обжора болит…

— «Обжора» — отвратительное слово, Джесика! Никогда больше не говори его!

— Да, хорошо, мэм. Но он сказал, что именно так называется этот предмет…

— Хорошие девочки никогда не произносят это слово! Они никогда не говорят об этом и, конечно же, они никогда не делают подобных ужасных вещей и не берут эту гадость в рот!

Джесика вскрикнула и разразилась слезами.

Мисс Дэки поспешила закончить неприятный разговор.

— Теперь ты видишь, Джесика, что поступила отвратительно. Грязный, омерзительный, отвратительный поступок, и твоя мама будет очень недовольна тобой… будет очень сердита на тебя!

— О, да, это так!

Сердце у нее упало.

— Мне очень жаль тебя, Джесика. Я не думаю, что ты хотела сделать нечто ужасное. Поэтому я не собираюсь рассказывать твоей маме, что произошло!

Как только до нее дошли слова женщины, Джесика не могла поверить своему счастью.

— О, благодарю вас, мисс Дэки, благодарю, — сказала она пылко и схватила руку директрисы, чтобы поцеловать ее.

Мисс Дэки с ужасом отдернула свою руку.

— Не делай этого!

Затем сказала уже более неясно:

— Пусть это будет нашим секретом, Джесика. Нашим с тобой и мисс МакДональд, и мисс Малкэги. И никто никогда не упомянет о нем больше. Я не расскажу твоей маме, и ты тоже. Только никогда, никогда снова не подходи к незнакомым мужчинам!

— О, нет, мисс Дэки, никогда! Я обещаю! Если я когда-нибудь увижу мужчину с этим наружу, я убегу. Я никогда не буду больше плохо поступать!

Директриса вздохнула. У бедняжки, наверняка, теперь выработается комплекс, но тут уж ничего не поделаешь.

— Джесика, ты действительно совершила плохой поступок, но ты не знала, что это плохо. Это не твоя вина. Тот человек был плохой, и он заставил тебя поступить плохо. Он был виноват, а не ты.

— Но почему он был такой плохой? Почему он заставил меня сделать так?

— Некоторые люди, Джесика, злые… порочные. Мы живем в большом городе Лос-Анджелесе, очень большом городе, где много людей. В любом многолюдном городе обязательно встречается много плохих, злых и порочных людей. Нам следует сторониться их. А теперь постарайся забыть обо всем. Никогда не говори никому ни слова об этом. Я сейчас отведу тебя в кабинет медсестры. Она промоет твой рот сильным антисептиком, чтобы он снова стал чистым, и ты можешь полежать там на койке, пока не наступит время идти домой.

Лежа на койке в медкабинете, Джесика крепко закрыла глаза. Она была благодарна, что ее мать не узнает о случившемся, но она также была полна ужаса.

«Злых», — сказала мисс Дэки. Лос-Анджелес плохое место, где много злых незнакомцев.


— Боже, неужели можно не хотеть учиться в Калифорнийском университете? Да я уверена, что если красивая девушка запишется на театральный факультет, то есть, подходящая девушка… очень скоро ее могут пригласить сниматься в кино, — завистливо сказала Сесиллия.

Я не думала, что Джесика запишется на театральный факультет, она была слишком замкнута для этого. Но Джесика должно быть, раньше думала об этом, потому что как-то она сказала:

— Я очень сомневаюсь, что мама позволит мне записаться на театральный факультет Калифорнийского университета. Я думаю, что это было бы последнее, что она разрешила бы мне сделать.

— Но, ради Бога, почему ты не восстанешь против нее? — спросила Сесиллия. — Представь, моя мать никогда не нуждалась во мне; каждый раз, когда я показывала ей свой крутой нрав, это пугало ее до полусмерти. Ты бы удивилась, когда почувствовала, как люди отступают, когда ты проявляешь твердость характера. Вот в чем премудрость жизни.


В начале июля я получила от Джесики письмо. Она работала сиделкой в госпитале при Калифорнийском университете. (Ее мама была в правлении директоров.) Осенью она пойдет учиться в университет и будет жить дома, всего в десяти минутах езды. Она будет специализироваться по истории искусств, так как ее мама желает, чтобы она работала в конце концов в музее Уинфилдов. Она надеялась прослушать пару курсов по театральному искусству, если ей удастся это. «Думаю, что это будет интересно», — написала она.

8

Мы отмечали нашу годовщину… годовщину нашей первой встречи. Я не ожидала, что Джейсон придает этому такое большое значение. Я снова вернулась в общежитие после проведенного в его комнатушке лета, и мы опять вынуждены были искать место для встреч, а недостаток времени и средств заставлял нас действовать очень быстро.

В этот день я стояла на углу улиц Хай и Элм, ожидая Джейсона. Мы должны были вместе ехать в автобусе на работу. Недавно нас приняли на фирму, обслуживающую банкеты и разные торжества: меня — в качестве официантки, а Джейсона шофером автобуса. Вдруг передо мной остановился старый, белый «Кадиллак», большой, как пароход, но я едва обратила на него внимание, поскольку была вся поглощена ожиданием Джейсона, который опаздывал уже почти на десять минут.

— Хей, хочешь, подброшу, красотка?

Мельком взглянув на машину, я была уже готова сказать шутнику, чтобы он убирался, как вдруг поняла, что мне знаком его голос.

— Джейсон! — закричала я. — Что ты делаешь в этой машине?

На нем была шоферская фуражка, очки и белый шелковый шарф, лихо повязанный вокруг шеи. Он выглядел как персонаж из «Великого Гэтсби» или так, каким я его себе представляла.

— Ты имеешь в виду, что я делаю в твоей машине?

— Моей?

— Поздравляю с годовщиной, Кэтти. Ты знакома с Джейсоном Старком ровно год. Тебе повезло!

У меня не было слов. Я села в машину. На сидении лежала фуражка, очки и белый шарф, точно такие, как у Тодда.

— Я понимаю, что это также мое.

— Ты понимаешь правильно, — сказал он. — И я тоже твой.

— Правда? Я думаю, что люблю тебя, — сказала я, повязывая вокруг шеи шелковый шарф.