Тут я быстро себе напомнила, что у меня с этим мужчиной все серьезно. И, вероятно, мне не показалось.

— Ну, если у нас с тобой все серьезно… — начала я.

— Серьезно. Я сказал, что люблю тебя, не для того чтобы отвлечь, расслабить или еще что-то, — смотрел он на меня, повернув голову. Помолчал какое-то время, будто привыкая к новой ступеньке наших отношений, на которую он меня сам и затащил. — Я хочу быть с тобой. — В этом месте мое сердце так быстро застучало, будто он сделал мне предложение, о котором мечтала всю жизнь. А он, собственно, и сделал. — Поэтому хочу обсудить, где будешь ты, чтобы я мог быть с тобой.

— Ты же ненавидишь Москву.

Багратов стиснул зубы так, что на его лице прорисовались решительные жесткие линии. Захотелось узнать, как далеко он может пойти ради меня, но быстро отпустило — он не для таких экспериментов, и сразу раскусит это манипулирование. Не знаю откуда, но у меня не было сомнений — Славе нужна честность. У нас не было в отношениях лжи, недосказанности и прочих «украшений»… С самого начала мы лупили друг друга эмоциями, сдирая мишуру до самой сердцевины. Это было необычно, чувствительно, страшно, обескураживающе, но по-другому нас бы так не корежило от желания преодолеть баррикады, которые настроили от других. Никогда бы не подумала в начале, но Багратов — мужчина, которого хочется не только привязать к кровати, но и к себе…

— Есть такое.

А вот и ответ. Говорил одно, а уже думал, как будет терпеть этот город ради меня…

— Ну, мне понадобится время закончить со своими делами, — пожала плечами. — А так… я могу жить где угодно. Поэтому как скажешь, Слава. — Несмотря на то, что мы уже приехали, Багратов не шевелился. Смотрел на меня сканирующим взглядом так, что стало страшно — что он видел? Не понравился мой ответ? — Что? — не выдержала я, хмурясь.

— Ничего, троллил тебя, — усмехнулся он и толкнул двери. Но, подавая руку, глядел таким темным взглядом, что я едва дышала. — Ты серьезно готова бросить Москву?

— Ну, не бросить, там же отец…

Шумная улица с каменной мостовой никак не мешала делать жизни свои стежки, пришивая друг к другу надежнее.

— Друзья? — Игла пошла вперед, нитка заскользила по проделанному пути, но тут же вернулась с новым стежком:

— Не задалось… — потянуло и надежно связало узлом.

— Детдом учит… — И как он все понимал?

— Ага, — кивнула я, послушно прижимаясь к его руке.

— Понятно…

Вот и все. Вот и как я без него? Совпадали гранями идеально, даже притираться пока не было необходимости, хотя в мелочах еще было все впереди. Но вызов мы приняли. Багратов — это не про вранье и дешевый флирт, это не про актерское искусство. Поэтому он и играл так мастерски. Дай ему роль Гамлета — сыграет. Добавит много своего, но сыграет, и не факт, что получится хуже.

Я отпустила все — страхи, опасения, попытки предсказаний и надежно припрятанное «Какая я была дура!» И я была ей. Со всей отдачей, на которую только была способна.

Мы гуляли по городу до поздней ночи, наслаждаясь жизнью, едой, вином, разговорами. Даже осторожно строили планы. Слава предлагал пожить у него в Риме летом, потому что ему нужно было вернуться к работе. Он, как и мой отец, относился к тем, кто убежден, что хорошо можно сделать исключительно самому. Я согласилась — будет время попробовать все стороны совместной жизни и определиться.

На виллу к Марике я возвращалась уже совершенно другой, позабывшей утренние съемки и наплевавшей на свои переживания — Слава закрыл наш общий гештальт со знакомством. Мы начинали новую жизнь.

Но стоило подняться по лестнице и пройти в гостиную, Слава напрягся, стискивая мою руку.

=48

У камина за столом вроде бы была привычная компания, но стоило одному, сидевшему спиной, обернуться, стала понятна причина напряженности Багратова.

— Слав, привет! — поднялся незнакомец  и живо направился к нам.

— Что ты тут делаешь? — вместо приветствия угрожающе потребовал Слава.

Молодой мужчина спокойно перевел на меня взгляд, но даже не подумал поздороваться:

— Ты не звонил, — продолжал разговаривать со Славой, но рассматривал при этом меня. — Не брал трубку. Я забеспокоился. А в Лиссабоне ты можешь быть только у Марики. Вот и все. — И он натянуто оскалился. — Я заслужил объяснений?

— Не звонил, не брал трубку, значит не мог, — жестко чеканил Слава.

— Я вижу.

Кажется, это был Саша.

— Кристина, это мой брат — Александр, — сухо восполнил пробел в неуклюжем знакомстве Слава, на что Саша только дернул уголками губ.

— Привет.

— Привет, — протянул он и перевел взгляд на Славу: — Так… ты мне объяснишь, какого черта игнорируешь меня?

— Слав, будешь кофе? Я пойду сделаю…

— Буду, — нехотя выпустил он мою руку.

Между лопаток коротко опалило незнакомым злым взглядом, но я не придала значения. А в душе нарастала тревога…

* * *

— Ну и?.. — обернулся мелкий на террасе, опираясь на перила.

— Собирайся и лети домой, — сложил руки в карманы.

— Слав, я переживал вообще-то, — вперил в меня злой взгляд. — Мне твой Козлов понарассказывал, что тут на тебя Акопов наехал…

— Я говорил, что все уладил.

— Это она? — кивнул он за спину.

— Она.

— И как?

— Не лезь, — все, что мог сказать. Я не объясню, да и не должен.

— Что с Куваевым? Он уже получил по заслугам? Ты довел его до приступа? — давил мелкий.

— Планы поменялись, — процедил.

Он долго на меня смотрел, усмехаясь.

— Я тут поговорил с Марикой, — продолжил осторожно. — Но она же не серьезно, да? Ты вид делаешь? Только не пойму, зачем…

— Я не делаю вид.

Саша моргнул, выпрямляясь:

— Ты что… правда серьезно? — искривил губы. — Повелся на эту актрису?

— Повелся. Серьезно.

— Она — дочь сраного ублюдка… — замотал головой Саша, не веря.

— Она — его приемная дочь, — возразил спокойно. — И ни в чем не виновата.

— Да что с тобой?! — взорвался он, толкая меня в грудь. — Ты же хотел ему мстить! Мы с тобой жили этим!

— Мы с тобой? — усмехнулся, не двигаясь с места. — Брось, Саш.

— Что брось?! Что?! — петушился мелкий. — Ты обещал, что он поплатится…

— Все поменялось, — спокойно смотрел ему в лицо.

— Из-за девки?! — вскричал он.

— Рот закрой, — предупредил спокойно. — Она — моя женщина.

— Ты и к нему теперь поменяешь отношение? — не веря, хмурился он.

— Я не знаю, тут все сложно.

— Тут все просто, — понизил голос он. — Он сломал жизнь нашим родителям и заслуживает медленной и мучительной смерти, которую ты мне обещал. А ты втрескался в его приемную дочь, вместо того чтобы ударить урода побольнее!

— Просто у меня в жизни появилось больше сейчас, чем я потерял тогда…

— Да ладно?! Больше матери, которая покончила с собой?! Ты в своем уме?!

— Я не верну ее! — вскричал, хватая Сашку за шиворот рубашки. — И не было смысла в моей жизни, кроме как беречь свою спину от ножа и обеспечивать тебя! А теперь он появился! Я хочу эту женщину и жизнь. Нормальную, с глупым ванильным счастьем и розовыми соплями.

— Нет у тебя такой возможности, — криво усмехнулся Сашка, дернувшись из моих рук. — Такие, как ты, на такую жизнь не способны, Слава. Ты убивал, калечил, лил кровь своих врагов, а теперь хочешь розовых соплей?

— Это в прошлом, — зачем-то глупо оправдался я. Пытался убедить себя.

— Нет. И ты прекрасно это знаешь. Что ты предложил Акопову? Почему он тебя не тронул? — Я отвернулся, но Сашка не отставал: — Ты продался ему. Пошел в подчинение, да? Заложил свою свободу. Ты, который десять лет пахал на «братву» и еле вывернулся из-под них, чтобы заниматься легалом! И все псу под хвост из-за Куваева! Он тебя уже топчет, а ты подставляешься, рискуя жизнью. Из-за нее, — и он вдруг кивнул мне за плечо.

Я резко обернулся и встретился взглядом с Кристиной. Она стояла в дверях с кофе, переводя взгляд с меня на Сашку и обратно. Потом развернулась и зашагала обратно в дом. Сашка презрительно усмехнулся, а я, посчитав разговор законченным, пошел за ней. Внутри меня было спокойно, вообще ничего не колыхнулось. Ну и что, что я продался? Может, мне так привычней. Хотя, конечно, теперь такая жертва и не стоила вообще усилий — я не прижал Куваева. Сашка прав — это он прижал меня. Кристиной. Обезвредил надежно и всерьез. От этой мысли все внутри затопило иррациональным теплом, а по нервам прошло возбуждение.

Кристина стояла в спальне у окна, кофе — на комоде. А я уже знал, что оно остынет. Приблизился к ней и положил руки на бедра, притягивая к себе.

— Слав, что сделал мой отец? — обернулась она ко мне, снова не придавая значения моим действиям.

— Не хочу об этом говорить, — переложил руку ей на шею, притягивая к себе.

— Я хочу, — уперлась мне ладошками в грудь, пытаясь вывернуться.

— Если будет что-то, действительно заслуживающее твоего внимания, я тебе первой расскажу, — серьезно взглянул в ее глаза натренированным взглядом. — Маленькой хорошенькой девочке не стоит разбираться в суровом мужском мире…

=49

— Я бы могла его отговорить, — мотнула она головой, пытаясь сбросить оцепенение от моего взгляда. — Он же сказал…

— Это было на второй день нашего приезда, но и отмотать Куваев не сможет — я уже принял покровительство.

— Тебя правда могли убить?

— Вряд ли, — прикрыл глаза, но тут же снова взглянул на нее: — Думаешь, нужен тебе такой, как я?

Она раскрыла глаза, полные возмущения:

— И мысли не было!

Да и кто бы ей позволил сейчас улизнуть? Сейчас, когда я могу ее трогать… и не только. Я подхватил ее под бедра и понес к кровати. Все еще было страшно за нее, но уверенность в том, что мне, наконец, выписали доступ, не позволяла дать заднюю. Я жестко рванул ее майку на две части и отбросил в сторону. Внутренние демоны возликовали и забегали под кожей волной возбужденных мурашек, и я дал им волю — запустил пальцы Кристине под кружево трусов без предупреждения, но девочка у меня была натренированная — сдалась сразу и без боя, закатывая глаза. А мне только и оставалось, что пуститься в жаркую вседозволенность губами и пальцами — пытаться облапать и присвоить ее всю, чтобы каждый сантиметр ее кожи хранил память обо мне.