Карла появилась и подала мне дымящуюся кружку.

– А вы посетили действительно интересные места, – заметила я, кивая в сторону впечатляющего собрания сувениров.

Взгляд Карлы потеплел, когда она посмотрела на памятные предметы.

– Честно говоря, я пока что побывала только в Лас-Вегасе. Остальные все еще числятся в моем списке желаемого. Я купила эти сувениры скорее для того, чтобы они напоминали мне о местах, куда я все еще хочу поехать, а не о тех, которые уже посетила. – Она самокритично усмехнулась. – В наши дни через интернет можно купить что угодно.

Я сделала большой глоток чая, хотя он был чересчур горячим, чтобы так быстро его проглотить. Что-то в признании Карлы до странности опечалило меня. Покупка напоминаний о местах, где ты никогда не бывал, показалась до боли трогательной. Чтобы стряхнуть внезапно нахлынувшее мрачное настроение, я поставила кружку и взяла свою сумку.

– Вообще-то я свалилась вам на голову без предупреждения, чтобы вернуть вот это.

Я вытащила из торбы пашмину и протянула Карле.

– О, вот спасибо, Софи. Вы нашли мой платок.

– Ну, на самом деле Бен нашел, – призналась я.

– Что ж, а вы бросили вызов арктическим погодным условиям, чтобы вернуть его мне, – с теплотой проговорила Карла. – Какая же вы милая. Бен был совершенно прав на ваш счет.

«Проклятый румянец», – подумала я, чувствуя, как он уже заливает мои щеки, словно мини-пожар.

– А что? Что он обо мне сказал? – спросила я, удивляясь своему сдавленному хриплому голосу.

Карла подняла пухлые плечи так высоко, что ее длинные висячие серьги звякнули, как ветряные колокольчики.

– Только то, что вы очень милая, – сказала она, чуть поблескивая от удовольствия глазами.

Мне тогда подумалось, что, наверное, Карла не против выступить в роли свахи, если есть такая возможность. Я все еще обдумывала, нравится мне эта идея или нет, когда Карла вдруг поднялась.

– Прошу прощения, я отлучусь на минутку, милая. Просто хочу немного облегчить голову. Садитесь. Чувствуйте себя как дома, – проговорила она.

Вынимая из своих ярко-рыжих волос невидимки, Карла пошла из комнаты. Я последовала за ней, отнюдь не из желания подглядеть. Просто по пути из гостиной в спальню Карла продолжала говорить, и трудно было расслышать ее слова.

– Конечно, сегодня Бен везет Фрэнклина в аэропорт. Он вовремя выехал? О, как же я надеюсь, что на сей раз он таки сядет в этот проклятый самолет.

Мне показалось невежливым кричать в ответ, поэтому я прошла чуть ближе к двери в спальню. Я не видела Карлу, только ее отражение в трельяже туалетного столика – она вынула из волос еще несколько невидимок и сняла ярко-рыжий парик. Под ним обнаружилась совершенно лысая голова, и я попятилась, запинаясь и переживая, не посчитает ли это Карла вторжением в несомненно интимный момент.

Я тихонько прокралась назад в гостиную, плюхнулась в ярко-красное кресло с фиолетовыми подушками и взяла лежавший поблизости парикмахерский журнал. Карла появилась минуту или две спустя, ее голова была обмотана очередным шарфом с ярким узором. Я прикусила губу, прикидывая, должна ли я что-то сказать по поводу только что увиденного или полностью проигнорировать заметное изменение во внешности Карлы.

Карла непринужденно облегчила мой выбор.

– От парика ужасно голова чешется. Но что поделаешь… люди не захотят ходить к безволосому парикмахеру.

Она улыбнулась мне, и я поняла, что она видела меня в зеркале, как я видела ее. Наклонившись, она ненавязчиво перевернула журнал с прическами в моих руках, который я, оказывается, держала вверх ногами.

В тот момент я точно поняла, почему Бен так к ней относился. Карлу было очень легко любить.


Дом стоял темный, когда такси доставило меня назад. Подъездная дорожка без следов от ног или автомобильных шин была укрыта толстым белым одеялом, слишком красивым и идеальным, чтобы по нему идти. Снег намел миниатюрные сугробы на каждом подоконнике, придавая им вид рождественской открытки в духе Диккенса. Хотя Карла хотела отвезти меня домой, я проявила твердость и настояла на такси. Метель по-прежнему не проявляла признаков утомления, и я предпочитала представлять Карлу в безопасности и тепле ее квартиры, когда мы расставались, а не бросающей вызов скользкой дороге, сидя ради меня за рулем автомобиля.

Из-за погоды поездка заняла в три раза больше времени, чем в обычных условиях. Пока водитель прилагал все усилия к тому, чтобы колеса нашего транспортного средства двигались вперед по прямой линии, мои мысли и чувства скользили во все стороны. После короткого замечания о неудобстве парика Карла больше не упоминала о своем состоянии, поэтому и я не решилась завести об этом разговор. Я оставалась в неведении, что послужило тому причиной – болезнь, странный модный жест или благотворительные цели. Я очень надеялась, что последнее из трех.

О чем Карла хотела говорить, так это о Фрэнклине, друге, которого Бен повез в этот день в аэропорт.

– Хуже фобии я не видела, – призналась она, качая головой и неодобрительно цокая языком. – На этом фоне мой страх перед пауками не сто`ит даже упоминания. – Должно быть, она заметила мое недоумение, потому что наклонилась вперед и слегка понизила голос, будто желая избавить отсутствующего Фрэнклина от неловкости. – Просто цепенеет при мысли о полете. Он уже дважды предпринимал попытку совершить это путешествие, чтобы навестить живущую в Новой Зеландии дочь, но пока что он даже не дошел до выхода на посадку. Он не видел ее больше десяти лет, а теперь еще и новый внук… и при таком положении дел, ну, можно понять, почему для него так важно совершить это путешествие. Поэтому Бен и предложил проводить его сегодня, для моральной поддержки. Если кто и уговорит Фрэнклина сесть в этот самолет, то это Бен.

– Почему так?

Голубые глаза Карлы затуманились, и я подумала, что каким-то образом обидела ее своим вопросом.

– Потому что Бен один из самых спокойных и умеющих обнадежить людей, каких я когда-либо встречала. Он заставляет тебя поверить, что ты можешь одолеть все что угодно, что бы это ни было. Очень многим людям пришлось бы гораздо хуже, если бы в их жизни не появился Бен.

Я вряд ли могла поспорить с этим утверждением, потому что сама была одной из этих людей.

Поэтому-то, когда несколько недель спустя Бен попросил меня об одолжении, у меня и мысли не возникло ему отказать.

Глава 5

Декабрь

– Французский… вы говорите на этом языке?

– Да, и по-немецки, и по-испански могу вполне прилично, если это нужно.

Последние пять минут Бен, похоже, находился на грани принятия решения. Как прыгун в воду, который доходит до края вышки, а потом передумывает и пятится. Он очевидно о чем-то хотел меня спросить. Неясно было только, почему он колеблется. Когда в итоге вопрос прозвучал, я все равно ничего не поняла.

Подходило время ланча, когда Бен негромко постучал во внутреннюю дверь, разделяющую наши владения. Мы уже несколько дней не встречались, и первое, что бросилось мне в глаза, когда он вошел в мою кухню, это его стремление оберегать при ходьбе правую ногу.

– Скользкий тротуар – одно очко. Здоровый идиот ростом шесть футов два дюйма – ноль, – объяснил он с кривой усмешкой.

Засмеявшись, я жестом пригласила его сесть, поспешно подхватив со стула кипу чистого белья и сбросив ее в стоявшую рядом корзину для белья грязного. Я, конечно, и не думала, что вид моего нижнего белья кого-нибудь возбудит. Прошло страшно много времени с тех пор, когда я на законном основании могла заявить, что это произошло. Я отпихнула непрошеную мысль и корзину для белья в сторону.

– Что ж, если вы не слишком заняты, – продолжил Бен, совершенно не подозревая, какие мысли крутились у меня в голове, – я тут подумал, нельзя ли мне дать вам заказ… или заручиться вашим согласием… или нанять вас… или как это правильно называется, на выполнение перевода.

– Нет, – ответила я, опираясь на стол локтями и наклоняясь вперед с теплой улыбкой, которая, вероятно, вступала в противоречие с моим отказом. – Но вы можете попросить меня о дружеском одолжении, и я готова согласиться.

– Вы даже еще не знаете, что это такое, – возразил Бен. – Может, у меня огромный объем, который вы только что вызвались сделать бесплатно.

Я подавила возникшую на мгновение панику, прикидывая, не лишилась ли я только что денег на внесение платы за следующий месяц. Не слишком удачно, учитывая, что Бен был моим квартирным хозяином.

– Это неважно. Я ваша должница.

Бен покачал головой, но в его глазах стояла совсем не понятная мне печаль.

– У меня есть друг, которому нужно написать письмо. По-французски.

Я ободряюще кивнула.

– Это все? Я могу это для вас сделать.

– Я надеялся, что вы так скажете. Понимаете, он уже довольно давно думает об отправке этого письма, но постоянно откладывает. Но теперь он принял окончательное решение, и мне кажется, что он действительно хочет устроить это как можно скорее. Он больше не хочет терять времени. Вы уверены, что включите это в ваш график?

У меня в работе были другие заказы, но они, вероятно, могли подождать, а кроме того, история со срочным письмом друга Бена меня заинтриговала.

– Конечно. Без проблем. Просто ради интереса, как долго этот ваш друг откладывал отправку своего письма?

Глаза цвета жженого сахара встретились с моими.

– Семьдесят два года.


– Ой! – вскрикнула я, когда моя крохотная парикмахерша в очередной раз умудрилась стукнуть меня по голове щеткой для волос с деревянной ручкой.

– Осторожно, Лейси, не ушиби тетю Софи, – пожурила Джулия.

Громадные васильковые глаза Лейси смотрели на меня с тревогой, пока я не подмигнула ей и не потерлась шутливо носом об ее нос в эскимосском приветствии, отчего девочка всегда хихикала.

– На твоем месте я бы не спешила это делать, – предостерегла Джулия, ненадолго скрываясь в чулане, – половина яслей лежит с простудой, а другая половина утирает носы руками.