Выбирать дорогу я предоставила ему, с радостью шагая рядом с ним в приятном молчании по лесной дорожке, которая вела к большому парку. Бен отводил в сторону ветки, оказывавшиеся на уровне моего лица, а когда резиновые подошвы моих кроссовок заскользили на влажной почве, взял меня за руку и как-то забыл ее убрать, а я как-то забыла ему об этом напомнить.

– Так вы всегда заказываете такие огромные елки на Рождество? – в конце концов спросила я, идя бок о бок с Беном между деревьев, ветви которых смыкались над нашими головами, напоминая старинное кружево.

– Нет. Но с другой стороны, последние несколько лет меня не было на Рождество в Великобритании. Мы с моей подругой… – Он покачал головой, словно не веря, что так оговорился. – Мы с моей бывшей подругой обычно уезжали на праздники кататься на лыжах.

Впервые он упомянул рыжеволосую красавицу, которую я, понятное дело, не удержалась и поискала в сети. Холли. Такое имя легко запомнить в это время года, но я не сомневалась, что не забуду его и в любой другой сезон.[3]

– Вы катаетесь на лыжах, Софи?

Я засмеялась.

– В первый же день отдыха меня спустили бы с горы на носилках.

Он сжал мои пальцы, и этот жест сказал гораздо больше, чем простое соприкосновение рук.

– Теперь я подозреваю, что и меня тоже.

Странное замечание, но я не успела спросить, что имел в виду Бен, потому что он явно хотел о чем-то поговорить. По его глазам я видела, что он немного нервничает.

– Это Карла отругала меня вчера за то, что дом не украшен к Рождеству. Она была хорошей подругой прежних владельцев, а у меня не хватает праздничности.

Минуту мы шли молча, потом он выложил остаток признания, тот, что заставлял его так нервничать.

– Вообще-то Карла дала мне не только это задание. Она была очень разочарована тем, как я вытолкал вас вчера вечером вниз.

– Вы не вытолкали, – сказала я, прекрасно понимая, что мы оба сознаем – именно это он и сделал.

– Она описала это так, будто я выгоняю вас вместе с шестью белыми мышами и тыквой.

Я отвернулась, чтобы скрыть улыбку, зная, как легко было представить красочную, эксцентричную Карлу в роли моей феи-крестной. Это, разумеется, превращало Бена в прекрасного принца, роль, которую он сыграл бы с легкостью. Я в роли Золушки, будущей принцессы, была единственной неудачно подобранной актрисой в этом сценарии, насколько я могла судить.

– Я не хотел нарочно исключить вас… – Бен покачал головой, почти сразу же противореча себе. – Нет. Это ложь, я пытался помешать вам познакомиться с ними, но не потому, что хотел вас исключить… потому что хотел защитить вас.

Его объяснение было таким неожиданным, что я споткнулась.

– Почему? Ваши друзья чем-то опасны?

Бен почти рассмеялся.

– Нет. Ну, в любом случае не в том смысле, какой вкладываете вы. Возможно, мне следовало бы объяснить более полно.

– Неплохая идея.

Он сделал глубокий вдох, и я поняла: то, что он собирается сказать сейчас, он уже неоднократно мысленно прорепетировал. Это не сулило ничего хорошего.

– Все люди в этой группе давно знают друг друга, гораздо дольше, чем знают меня. Полагаю, можно сказать, что я «унаследовал» их с покупкой этого дома.

– Как уже имеющихся жильцов? – спросила я, и мой наморщенный лоб показал, что я по-прежнему понятия не имею, о чем говорит Бен.

– Эта группа привыкла регулярно встречаться в этом доме, когда здесь жили архитектор с женой. Фактически вместе они собрались именно благодаря жене архитектора Марии.

– Женщине, которая пострадала в аварии?

– Правильно.

– Женщине, которая умерла?

Бен прикусил губу, и на его лице отразилось колебание. Он явно не знал, правильно ли в итоге поступил, заведя этот разговор, но теперь он уже зашел слишком далеко.

– Друзья, которых я вчера собрал, – а теперь они и мои друзья… у них всех есть нечто общее. Нечто, возможно, очень для вас неприятное, если вы будете находиться рядом.

Действительно ли в парке вдруг похолодало на градус или два или подсознательно я уже выявила эту связь? Лица мелькали в моей голове, как база данных ФБР. Мужчины, женщины, молодые, старые… какая же связь? Затем их вытеснил другой ряд образов: экзотические головные уборы Карлы, ее парики, костыль Тома, прислоненный в углу на кухне у Бена, и кто знает, сколько других подсказок, на которые я просто не обратила внимания.

– Они все больны, да? Все до одного в вашей группе друзей больны.

Бен печально покачал головой. Я думала, что готова услышать его ответ, но, оказывается, нет, совершенно не готова.

– Нет, Софи. Все они умирают.

Глава 8

Я вполне могла не спешить к своему переводу, потому что в тот день, разумеется, не сумела бы сосредоточиться на таких банальных вещах, как причастия прошедшего времени и сослагательное наклонение. Как Бен справлялся с таким знанием? Как можно смотреть на своих друзей и знать, что вскоре ты потеряешь их всех до одного? И ты ничего не можешь сделать, чтобы этому помешать.

– Как вы оказались вовлечены в это дело и… почему?

Внезапная, поистине ужасная возможность пришла мне на ум, едва я задала этот вопрос. От шока у меня расширились глаза, и я инстинктивно попыталась вырвать свою руку из руки Бена. Только он не дал мне этого сделать.

– Со мной все в порядке, Софи. И в основном я могу сказать то же самое о всех людях, которых вы видели вчера вечером.

– За исключением того, что с ними не все в порядке, – сдавленно возразила я.

Бен не обратил на это внимания и помолчал, прежде чем ответить, пока мимо нас пробегала группа из трех смеющихся и беззаботных детей и собаки. Они обогнули нас и побежали через лес, направляясь к большому озеру, видневшемуся за деревьями. Я внезапно поежилась, как будто на меня повеяло каким-то потусторонним холодом.

– С некоторыми из них я познакомился, когда смотрел дом, – продолжал Бен, когда мы снова остались одни на дорожке. – Адам, муж Марии, продолжал эти встречи даже после смерти жены. Видимо, они были важны для нее, поэтому, возможно, он таким способом ощущал ее близость.

Я кивнула. Это я могла понять.

– Но к вам-то какое это имеет отношение? Наверняка никто не ждал, что вы позволите им продолжать встречи в доме после его продажи?

Вопрос был разумный, но я знаю, что мне не померещилось разочарование, которое я заметила в глазах Бена, когда задала его.

– Никто не ожидал, что я это сделаю… я сам предложил. Я был чужим в этом районе и никого не знал, но когда меня познакомили с Карлой, а потом с Томом, я почувствовал… не знаю… они меня вдохновили, полагаю. Я продал свое дело, порвал со своей подругой и переехал за сотни миль от всех, кого знал, но у этих людей с таким зыбким будущим был гораздо более позитивный взгляд на жизнь, чем у меня. Среди них приятно было находиться. И до сих пор приятно. Поверьте мне, я получаю от этого больше, чем они. Они многому меня научили.

Если и так, я от всей души надеялась, что не этот урок Бен хотел мне преподать, потому что моей непроизвольной реакцией было бежать от этой ситуации и из этого места так быстро, как только что сделали те трое детей.

– И что же происходит во время этих встреч в вашем доме?

Мне представилось, как они планируют заупокойные службы, выбирают гимны, обсуждают достоинства гробов, в которые их положат. По выражению моего лица Бен понял, что я до сих пор не понимаю.

– Ничего не «происходит». Они собираются, общаются, едят пиццу и пьют пиво. Шутят, рассказывают о своих семьях и строят планы. Они просто… живут.

Бен говорил на языке, который я просто не понимала, несмотря на выбранную мною профессию. Он остановился и мягко положил мне на плечи руки, повернул меня к себе, чтобы теплый взгляд этих глаз цвета жженого сахара встретился с моим.

– Софи, мы все умрем… со временем. Никто не может этого изменить. Важно, что ты делаешь до того, как это случится. Никого не запоминают по тому, как он умер. А по тому, как он жил… ну, об этом никогда нельзя забывать.

Остаток нашей прогулки Бен говорил о других вещах, но они были неуловимы, как кружащая в аквариуме золотая рыбка. Я думала только о мрачном и одиноком будущем для Бена. Что он будет делать, когда все, с кем он подружился, умрут? Неужели я единственная из его знакомых, кто не живет под страхом смертного приговора? В этом же есть что-то нездоровое.

Вероятно, это и заставило меня передать приглашение, которое ранее в этот день я практически отклонила в телефонном разговоре с Джулией.

– Не думаю, что Бен из таких людей, – нерешительно протянула я, когда подруга озвучила свое предложение.

– Что? Он не ест? Разве не все ужинают?

Я вздохнула и почти сдалась тогда, без всякого символического сопротивления. Джулия обладала способностью за полмили заприметить одну из моих баррикад и понять, как сквозь нее прорваться.

– Послушай, не переживай, – продолжала она, в ее голосе появились льстивые нотки, так мы пытаемся убедить дикое животное подойти чуточку ближе. – Обещаю, я никак не поставлю вас в неловкое положение и не упомяну, какой хорошей парой вы смотрелись на днях. Когда надо, я могу быть тактичной. Но серьезно, Соф, Бен действительно очень помог той ночью, когда Лейси забрали в больницу… ну, вообще-то, вы оба. И пригласив вас на ужин, мы с Гэри получаем отличную возможность должным образом вас поблагодарить.

– Могу я подумать и перезвонить тебе? – спросила я, уже прикидывая, как вывернуться из всего этого, никого не обидев.

Поэтому когда мы вернулись после прогулки домой, думаю, себя я удивила больше, чем Бена, когда приглашение Джулии неожиданно сорвалось у меня с языка.

– С удовольствием, – ответил Бен, с такой готовностью, что все предлоги, которые я заготовила для выхода из трудного положения, внезапно показались излишними. – Приятно будет как следует познакомиться с вашими друзьями, в менее стрессовой ситуации.