– Я не знаю точно, когда вернусь. Потом, наверное, все поедут домой к родственникам.

– Ничего. Не спеши и не думай, что должен уйти пораньше из-за меня. Я буду ждать тебя дома.

Внезапно налетел порыв ветра, бросив прядь волос мне на лицо. Бен успел убрать ее раньше меня.

– Мне нравится, как это звучит, – тихо проговорил он.

– Мне тоже.


Я увидела ее еще до того, как вышла из такси. Или, если точнее, я увидела ее автомобиль, блестящий черный «Мерседес», перегородивший вход на подъездную дорожку Бена, полностью блокируя все подступы. Копаясь в сумочке в поисках кошелька, я сначала отвлеклась на незнакомую машину, потом посмотрела дальше и увидела женщину, которая стояла прямо перед окном первого этажа и, заслонившись ладонями от света, всматривалась внутрь.

Я рассердилась еще до того, как поняла, кто она. Что-то наглое было в этом вторжении; хотя дом был не мой, я восприняла это как вмешательство в свою частную жизнь. Конечно, оглядываясь назад, я признаю, что она никогда мне не нравилась, что бы она ни делала.

Пальто на ней было ярко-красное. Более ужасное сочетание с ее волосами трудно было представить, но почему-то цвет ткани лишь усиливал их цвет, заставляя ниспадающие тициановские пряди сиять, как начищенная медь.

– Могу я вам помочь? – крикнула я задолго до того, как она могла меня услышать.

Во второй раз эти же слова прозвучали чуть более натянуто, чуть менее вежливо. Логически я еще не могла знать, кто она. Да только уже знала. Потому что именно так поступает с тобой жизнь, когда все идет слишком хорошо… она начинает вставлять в колеса здоровенные палки.

Холли была красива. Даже еще красивее, чем на фотографиях в интернете. Каждая черточка заслуживала десяти баллов из десяти. Математический результат их сочетания заставил меня чувствовать себя безвкусно и тускло одетой, и тот факт, что я с головы до ног была в черном, а она походила на экзотическую сказочную райскую птицу, отношения к делу не имел.

В ее глазах, когда она посмотрела на меня, я не прочла извинения. Даже ни тени смущения, что ее застали заглядывающей в окна дома ее бывшего любовника.

– Это дом Бена Стивенса, не так ли?

Голос был мягкий, а не визгливый, как я надеялась и каким он должен был оказаться, если бы в мире существовала хоть какая-то справедливость. За этим голосом стояла привилегированная жизнь, частные школы, матчи по лакроссу и субботние утра в пони-клубе.

Честно говоря, мои внезапно прорвавшиеся дурные манеры ошеломили меня, я могла списать их только на ощущение необъяснимой угрозы. Но возможно, я все не так поняла. Я выдавила улыбку, которая так и застыла на моем лице.

– Да. Бен живет здесь.

И я тоже, хотелось мне добавить, но это было бы мелочно и ввело бы в заблуждение. Я добавила защиту территории без необходимости к списку своих новых и непривлекательных черт характера, о которых прежде не подозревала. Если я сейчас же не возьму себя в руки, того и гляди начну помечать все вокруг по периметру, как Фред.

– Отлично. По-моему, он дал мне именно этот адрес.

Ее слова полоснули меня, как бритвой. Прошлись по животу, отдаваясь такой резкой болью, что я не удивилась бы, обнаружив в том месте настоящую рану. Я предположила – очевидно, неверно, – что они теперь не общаются. Я подумала, что когда они расстались и Бен переехал сюда, все контакты пошли на убыль и наконец совсем прекратились. Но ясно, что это существовало лишь в моем, полном надежд воображении, которое складывало кусочки головоломки и составило в итоге предпочтительную для меня, а не действительную картинку.

– Вы случайно не знаете, Бен дома?

– Нет. Его нет.

Я могла бы объяснить. Могла бы сказать, что он на похоронах близкого друга, но по какой-то причине я захотела утаить от нее эту информацию, потому что эта женщина не имела никакого отношения к Тому. А может, и имела. Я вдруг почувствовала, что покидаю «американские горки» в парке развлечений и понятия не имею, где верх, где низ.

– Думаю, он вернется очень поздно, – добавила я, делая попытку быть чем-то полезной.

Полезной? Неужели? – спросил мой внутренний голос.

– О, черт, как это некстати, – сказала Холли. Ругательство непринужденно скользнуло с ее губ, и я подумала, что она, наверное, часто употребляет это слово. Великолепно, теперь я превращаюсь еще и в ханжу. – Мне очень нужно было повидать его сегодня, и я проделала большой путь. Наверное, нужно было сначала позвонить. – Ты думаешь? – Просто я хотела сделать ему сюрприз. – Она нахмурилась, и даже так осталась весьма привлекательной. – Но я не могу болтаться тут целый день, дожидаясь его.

Я постаралась не выказывать несоразмерной радости и успешно скрыла едва заметную улыбку облегчения, которая померкла, когда Холли добавила:

– Если только я не перестрою свои планы и не уеду домой завтра.

Слова, которыми мы с Беном обменялись у церкви, и содержавшееся в них молчаливое обещание стремительно отменялись. Честно говоря, думаю, мы оба не предполагали присутствие его бывшей подруги в наших вечерних планах.

– Может, что-то ему передать? – вызвалась я, мне хотелось как-то помочь, но мною двигало лишь внезапное желание, чтобы эта женщина оказалась где-то в другом месте, далеко-далеко отсюда. Из-за ее присутствия здесь все мои внутренние тревожные звонки звенели у меня в голове, как безумные. И я не понимала, почему. Наступил момент, когда это произошло – сильный порыв ветра закружился вокруг нас… и внезапно все изменилось. Полы пальто Холли распахнулись, являя дорогое на вид узкое платье, оно облегало ее полные груди и так же самодовольно обтягивало безошибочно угадываемый животик.

Она положила руку на округлившийся живот, возможно, бессознательно, но я так почему-то не думала.

– В общем, не поймите неправильно, но то, о чем мне нужно поговорить с Беном, дело личное.

И тут я осознала, как мало Бен говорил о своих прежних отношениях. Я не знала точно, когда они разошлись, почему и виделись ли после переезда Бена в новый дом. Я очень старалась не делать поспешных выводов, потому что они неизбежно вели меня туда, куда мне совсем не хотелось идти. Но доказательства начинали накапливаться, и впервые я спросила себя, не я ли самая непроходимая дура? Женщина с приличным животом появляется на пороге дома своего бывшего любовника, и ей нужно сказать ему что-то личное. Два и два не всегда четыре… но иногда со всей очевидностью это так.

– Вы одна из соседок Бена?

– В некотором роде, – сказала я, удивляясь, почему медлю с признанием, что я нечто большее в его жизни, чем просто соседка. Потому, возможно, что я больше не была в этом уверена. – Я живу в цокольной квартире, – добавила я.

Холли посмотрела на меня с бóльшим интересом, и я постаралась не поморщиться под пристальным взглядом ее изумрудных глаз, того же оттенка, заметила я, что и у моего кота. Я видела, что она производит свои мысленные подсчеты, складывая факты, как она их понимала, и пытаясь вычислить мое место в этом уравнении. «Удачи тебе», – подумала я, удивляясь, почему мой мысленный голос вдруг зазвучал так обреченно.

– О, это здорово, – сказала Холли. – Вы позволите воспользоваться вашим туалетом? Последние двадцать минут моего путешествия этот младенец играл в футбол моим мочевым пузырем.

Несколько больше информации, чем мне требовалось, но ее просьба не оставляла мне иного выбора, кроме как впустить в свой дом женщину, которую я меньше всего хотела в нем видеть.

– Э… да, конечно, – выговорила я. – Входная дверь за углом.

Я показала ей ванную комнату, и Холли спешно в ней исчезла. Дожидаясь ее возвращения, я в нерешительности мялась, ведя – и в конечном счете проигрывая – сражение с элементарными приличиями и хорошими манерами.

– За это – спасибо, – сказала Холли. – Никто не предупреждает, что во время беременности у тебя начинается практически недержание, правда? – спросила она.

– Я не знаю, – чрезвычайно натянуто произнесла. – У меня нет детей.

Холли кивнула, словно я только что подтвердила ее внутреннюю догадку, и я осталась в недоумении, ведет она просто светскую беседу или нарочно лицемерит.

– Могу я предложить вам что-нибудь попить?

Холли улыбнулась, как будто знала, что я задам этот вопрос. Она скинула пальто и села за маленький столик, за которым я столько раз сидела с Беном. Я словно присутствовала при краже собственного будущего и ничем не могла этому помешать.

– Вам чаю или кофе? – спросила я, улыбаясь с таким усилием, что заболели щеки.

– А у вас случайно нет зеленого чая?

Невинный вопрос ужалил меня, как шершень. В моем буфете был только черный чай, но Бен зеленый чай пил. В кухне у него стояла коробка. Внезапно я осознала, что это я здесь лишняя, а не Холли. У них с Беном есть история, общее прошлое. Так легко было представить их вдвоем, попивающими зеленый чай, отдыхающими на модных курортах и ведущими жизнь, которой я не имею права желать.

– У Бена есть наверху. Сейчас принесу, – сказала я, и мне вдруг захотелось проложить между нами какое-то расстояние.

Запах ее духов заполнял мою кухню, а понимающий взгляд ее ясных зеленых глаз было, откровенно говоря, трудно выдерживать. Я направилась к двери, которая вела наверх – и которую мы уже не закрывали после проведенной вдвоем ночи, – и так стремительно взбежала по деревянной лестнице, будто за мной гнались.

Сколько могла, я задержалась в кухне Бена, дожидаясь, пока на моем лице не останется и следа очень некрасивых, переполнявших меня мыслей и чувств. Холли так и сидела за столом, когда я вернулась, но она что-то держала в руках, что-то темное и мягкое. Я совершенно забыла, что Бен забыл здесь свой джемпер на спинке стула. Холли провела ладонью по мягкому кашемиру, словно погладила домашнего питомца.

– Это я ему купила, – просто сказала она. И ее слова сообщили мне, что я проиграла еще до начала сражения. – Значит, вы с Беном?.. – Она не закончила вопрос.