Дэни Аткинс - Время любить

Я думал, что достаточно будет оставаться твоим другом, но вскоре понял, что хочу гораздо большего. Мне следовало исчезнуть из твоей жизни, потому что я понимал: меньше всего на свете ты захочешь близости с человеком, который помог разрушить твою жизнь. Но к тому моменту было слишком поздно, потому что я уже полюбил тебя. Полюбил в ту первую ночь.

Если бы я мог изменить прошлое, я бы это сделал: никогда не пошел бы на ту вечеринку, никогда не сел бы в тот автомобиль, и Скотт никогда не ехал бы на том мотоцикле. Но чего я не хотел бы изменить, так это моей любви к тебе. Потому что ты спасла меня в гораздо большей степени, чем я – тебя в ночь пожара. Я смогу спокойно умереть, зная, что ты меня любишь. Я просто не смогу жить, зная, что ты не любишь меня.

Мне бы хотелось, чтобы все у нас было по-другому. Мне столько хотелось бы тебе подарить: кольцо, обещание будущего, мое имя. Но я не могу. И это печалит меня больше всего остального. Я разорвал распоряжение, потому что если есть хоть малейшая возможность примириться с тобой, я хочу ее иметь.

Я собираюсь попросить одну из медсестер отправить тебе это письмо, если что-то случится и я не смогу отправить его сам. Я понимаю, возможно, я напрасно надеюсь, что после этого письма твои чувства изменятся, но я собираюсь бороться за жизнь столько, сколько потребуется, чтобы узнать, что ты меня простила.

Я люблю тебя, Софи, и всегда буду любить.

Бен. Целую.

В следующие двое суток у Бена перебывало много посетителей, но он никого не видел. Приехала, а потом уехала Карла; Элис, Генри, Чарли и Жаклин приходили, а потом ушли. Даже Джулия и Гэри заехали, хотя, возможно, скорее увидеть меня, а не Бена. Все они пытались убедить меня поехать домой и немного отдохнуть, но я лишь улыбалась и качала головой. Когда-то я отказывалась даже приближаться к больнице, теперь я отказывалась ее покидать.

Я была там, когда врачи решили, что антибиотики наконец подавляют инфекцию; я была там, когда они увезли его в операционную, чтобы вынуть трубку из горла, и все еще находилась там, когда его привезли назад.

А когда он наконец пришел в себя, когда поднял голову и обвел взглядом палату, ища меня, я была там.

Потому что мое место было рядом с Беном.

Сентябрь

Хотя я включила кондиционер в машине на максимум, в салоне все равно было жарко. Держа одной рукой руль, другой я оттянула вырез своей блузки без рукавов, чтобы хоть немного освежиться.

Я повернулась к Бену на пассажирском месте.

– Только не пытайся заглянуть за вырез, – поддразнила я.

Он не ответил, но ему и не нужно было. Он откровенно заглядывал.

Путь был длинным, и ноги у меня устали и затекли. Я подумала, как же Бен сумел без жалоб проделать это в феврале, когда мы впервые ехали в это место. Теперь Бен вообще не водил машину. Перестал пару месяцев назад, и я знала, как ему, вероятно, тяжело было, когда он без слов протянул мне ключи после той последней поездки.

– Только постарайся не слишком ее царапать, – только и сказал он, а затем улыбнулся, когда я высунула в ответ язык. – Очень взрослый ответ, миссис Стивенс.

И я улыбнулась, как улыбалась всякий раз, когда слышала свою новую фамилию.

Слегка повернув левую руку, но не убирая ее с руля, я посмотрела на колечко с бриллиантами на безымянном пальце. Камни заиграли в лучах сентябрьского солнца, бьющего в лобовое стекло, и наполнили салон танцующими бликами. Я с улыбкой повернулась к Бену, вспоминая вечер, когда он неожиданно надел мне на палец это кольцо. Я и сама его выбрала бы, имей я банковский счет повнушительнее.

– Тебе не нужно было покупать мне кольцо, – запротестовала я, уже настолько влюбившись в него, что не собиралась никогда с ним расставаться.

Он не спеша и очень крепко поцеловал меня.

– Ну, я подумал, что один из нас должен это сделать, – пошутил он, прижимая меня к себе с легким укоризненным возгласом. – До сих пор не могу поверить, что ты сделала мне предложение, но даже не купила мне кольца.

Я прижалась к его шее, чтобы скрыть внезапный румянец.

– До сих пор не могу поверить, что я сделала предложение.

Его смешок передался через его грудную клетку мне.

– Думаю, и в отделении никто не мог поверить.

Я это не планировала, и все же, когда слова оформились и слетели с моих губ, я нисколько не сомневалась, что принимаю самое лучшее в своей жизни решение. Врачи только что сообщили Бену, что выпишут его на следующий день и что тогда он сможет возобновить прием экспериментального лекарства. Этот момент показался мне как нельзя более подходящим, чтобы принять и отпраздновать будущее.

– Большинство людей просто пошли бы и купили бутылку шампанского, – сказал Бен, поднося к губам мою руку с этой новой бриллиантовой полоской и целуя меня в ладонь.

– Я не большинство.

Его взгляд смягчился, и внезапно появилось новое любимое воспоминание, которое я буду беречь до конца своих дней.

– Да, ты не большинство.

* * *

Мы всегда говорили, что вернемся на этот пляж летом, и какое-то время я волновалась, что самочувствие не позволит Бену это сделать или мы затянем с бронированием, и коттедж уже снимут на все время. Но поскольку мы прождали до сентября, коттедж, к счастью, оказался свободен и был в нашем распоряжении столько, сколько мы пожелаем.

На этот раз я позвонила владельцу и сняла коттедж. Речь Бена пострадала от интубации, о возможности чего предупреждали врачи. Я по-прежнему без труда его понимала, так же, как и Карла и несколько других близких друзей. «Потому что мы слушаем сердцем», – напомнила я Карле, процитировав ее же слова. Она улыбнулась сквозь слезы. Однако невозможно было не заметить, что на протяжении лета Бен предпочитал говорить все реже.

Август выдался непривычно темным и мрачным, но в сентябре погода круто переменилась, и хотя вечера стали прохладнее, дни до сих пор были полны тепла и солнечного света.

– Скоро поворот к тому магазину, – сказала я, вглядываясь в экран навигатора, которым Бену уже не нужно было пользоваться в нашем последнем путешествии.

Стоянка была на удивление забита машинами, хотя сезон отпусков, строго говоря, уже закончился. Сначала я подумала, что не смогу найти место. Я знала, что Бен забавляется, наблюдая, как я миновала несколько промежутков между машинами, посчитав их слишком узкими для парковки. При этом я знала, что если бы он сидел за рулем, то без труда вписался бы в любой из них.

– Перестань меня изводить, – сказала я, хотя он не проронил ни слова. – В конце концов я найду место.

Так и получилось. Но я так долго маневрировала вперед-назад, загоняя машину между двумя другими автомобилями, что, когда я в итоге поставила ее на ручной тормоз и выключила двигатель, по спине у меня тек пот. Не помогло делу и то, что на краю парковки стояли несколько парней и явно обсуждали мои действия.

– Каждый считает, что он паркуется лучше всех, – пробормотала я, зная даже не глядя, что Бен улыбается.

– Я быстренько сбегаю, куплю нам еды, хорошо? – предложила я, забирая сумочку с пола перед пассажирским сиденьем. – Ничего, что ты побудешь в машине?

Я оглянулась на пространство за его сиденьем, где лежали раскладные ходунки. Он так к ним и не привык, предпочитая трость, с которой, надо признать, управлялся здорово.

Я легко коснулась Бена рукой, зная, что он понял все, что я хотела сказать, а также то, чего никогда не говорила.

В магазине я с удивлением увидела ту же продавщицу, а еще больше поразилась тому, что она меня вспомнила.

– Вы новобрачные, которые приезжали сюда в начале года, правильно? – спросила она, когда я поставила проволочную корзинку на стойку.

Я улыбнулась, потому что теперь могла на законных основаниях претендовать на это звание.

– Ну, я – только половина, – сказала я, перекладывая покупки в пакеты.

– И где же ваш обаятельный красавец-муж?

Меня совсем не удивило, что она помнила Бена. Он был из тех, кого нелегко забыть.

– Он ждет в машине, – сказала я, надеясь, что она не станет спрашивать почему. И к счастью, она не спросила.

– На сей раз никакого бесплатного вина, – сообщила я, ставя пакеты на заднее сиденье и сокрушенно пожимая плечами.

Когда навигатор потерял дорогу, по которой мы ехали, я не ударилась в панику, потому что путь уже показался мне знакомым. Правда, надо сказать, что заросли по обочинам были попышнее, чем в феврале, а бурьян между колеями еще нахальнее заявлял о своих правах, вымахав за лето.

Я посмотрела на Бена, когда коттедж наконец показался впереди.

– Мы вернулись, – известила я и тут же расплакалась. Утирая слезы тыльной стороной ладони, я повернулась к нему с извинениями. – Прости, думаю, я всегда знала, что сделаю это.

Немного ухода и внимания явно не повредили коттеджу, а свежему слою краски еще предстояло пережить суровую валлийскую зиму. Честно говоря, я в каком-то смысле предпочла бы коттедж в прежнем его виде. Очевидно, что Бен больше не в состоянии был вынимать из машины наши сумки, и я опечалилась, сознавая, сколько всего он лишился за последние семь месяцев. Я чувствовала на себе его взгляд, пока доставала ключ из-под горшка с растением и весело пожимала плечами в сторону автомобиля, надеясь, что Бен это видел. Это место по-прежнему казалось мне не самым надежным тайником.

Войдя, мы увидели, что внутри коттеджа ничего не изменилось, и я этому порадовалась. При таком множестве изменений мне больше всего хотелось неизменности. На ужин я приготовила пасту, помня, что именно это блюдо я приготовила в самый первый наш вечер здесь. Невозможно было находиться тут, сидеть за тем же столом и не думать о той ночи. Хотя мы поженились летом, наш медовый месяц состоялся за несколько месяцев до этого, и по одной этой причине это место всегда будет для нас особенным.