Однако всесторонне развитая домохозяйка — это не профессия. За это не будут платить деньги.

— Как специалист, ты из себя ничего не представляешь, — жестко констатировала сестра. — Домработницей разве…

У Маргариты засосало под ложечкой. Она столько сил и времени (годы!) угрохала на этот дом, который теперь пуст и в котором теперь никогда не будет жить ее семья…

— Ну, нет так нет, — пошла на попятный сестричка, четко уловив ее настроение. — В конце концов, ты не последний кусок доедаешь. О! Классная идея! Поехали на месячишко ко мне. Вернейшее средство от депресняка — это перемена места. Поживешь, придешь в себя, глядишь, я тебе какого-нибудь богатенького мужичка присмотрю. А что? Здорово же! Будем друг к другу в гости ходить…

— Нет, это исключено. Одна я не поеду, а у Тимки школа, — покачала головой Маргарита. Меньше всего ей сейчас нужно лететь в Америку. Тут бы, на родине, в своих делах разобраться.

— Так, — постучала Марина ухоженными ноготками по полированной столешнице, — все понятно. Тогда… тогда нам остается лечь спать, а завтра же прямо с утречка займемся делами.

К искреннему удивлению Маргариты, она не только мгновенно уснула, но и встала отдохнувшей. Хотя что тут удивляться? Маринка всегда умела подобрать нужные слова, поддержать в трудную минуту и, что немаловажно, искренне порадоваться, когда было чему. Маргарита вообще одно время считала, что Господь совершил крошечную ошибку, и они с сестрой не должны были быть родственниками, а должны были стать одним человеком, до того комфортно они себя ощущали вместе.

— Нуте-с! — провозгласила Марина, запахиваясь в пушистый банный халат. — Проведем мониторинг…

— Вот как ты все любишь позаковыристее выражаться, — фыркнула Маргарита, разливая кофе по чашкам. Сестры устроили на кухне за высоким столом подобие барной стойки. — Нет чтобы сказать: позвоним в агентства, узнаем, сколько они нам могут предложить.

— Т-с-с! — Сестрица приложила пальчик к губам, потому что уже набрала номер риелторской конторы и там ответили. — Я хочу продать квартиру…

Дальше было совсем неинтересно. Битый час Марина с маниакальным упорством набирала телефонные номера, объясняла, где находится квартира, называла площадь общую и полезную, интересовалась сроками продажи и ценой. Все данные она записывала на тетрадный лист и требовала от сестры то сигарету, то кофе.

— Америкосы, конечно, гады, но операции с недвижимостью у них поставлены куда лучше, — тяжело вздохнула Марина, кладя трубку на место. — Понятно, что сроки они, — Марина ткнула изящным пальчиком в телефонный аппарат, — устанавливать не могут, потому как это дело случая, но денег дают…

— Да сколько же?!

— Вот то-то и оно, — задумчиво пробормотала сестрица, уставившись в окно.

— Маринка, я тебя придушу! — предупредила Маргарита.

— Жозика сиротой оставишь, — рассмеялась та. — Дают от двадцати до тридцати тысяч. Долларов, разумеется.

— Но тридцать тысяч — это же огромные деньги! — распахнула глаза Маргарита.

— Ну конечно! Замужество на тебя очень плохо подействовало. Ты же умненькая девочка, — фыркнула сестрица и добавила: — Ну почти как я… Во-первых, никогда нельзя соглашаться на первую же названную цену. А во-вторых, нужно содрать с покупателя побольше. Центр города, — в нашей стране это еще ценят, — старинная постройка, обалденная планировка… Ну и что ж, что продавать можно долго? Подождем.

— Но деньги-то нужны сейчас, — робко возразила Маргарита.

— Пятьдесят тысяч баксов, они и через год будут пятьдесят тысяч баксов, — отмахнулась сестрица. — Что-то у меня все время вертится в голове… никак поймать не могу… А ну-ка…

Марина сбегала в комнату, нашла свою сумочку и выудила из нее пухлую записную книжку, на обложке которой красовалась надпись «Дневник Стервы». Записную книжку года два назад подарила ей Маргарита. Марина расхохоталась, развернув подарок. Да, она стерва и никогда этого не скрывала. Ей вообще нравится это состояние души — «Стерва» с большой буквы.

— Помнишь мой красный костюмчик? — шелестя страницами, спросила Марина.

— Если учитывать, что это твой любимый цвет… — хмыкнула сестра.

— Ну, год назад я к тебе приезжала… О, нашла! — Марина быстро набрала номер и, прикрыв трубку ладонью, объяснила: — У местного модельера, Изольды, купила.

— А-а-а, это такой с…

Марина приложила палец к губам, призывая сестру к молчанию.

— Добрый день, я бы хотела поговорить с Изольдой… Скажите, ее американская клиентка…


— Марина, ты же прекрасно знаешь, что у меня сейчас нет материальной возможности приобретать себе наряды, — выговаривала Маргарита сестре.

— Тебя никто и не заставляет, — фыркнула Марина, прикуривая, несмотря на недовольный взгляд таксиста. И попробовал бы он ее остановить! Если уж в добропорядочной Америке, которая среднестатистическому русскому кажется раем на земле, Маринка делала что хотела, то и подавно ни один соотечественник на родине к порядку ее призвать бы не смог. Она оставляла машину в неположенном месте. В Штатах штрафы безропотно платил ее богатенький муж Джозеф, в России Маринка сама решала подобные малозначительные вопросы, причем таким образом, что несчастный страж правопорядка, попав под ее «горячую руку», готов был сам приплатить, чтобы отвязаться от вздорной дамочки. Она курила где и когда ей вздумается. В Штатах за это опять же платил Джозеф (Жозик в домашнем обиходе), в России… И так далее и тому подобное. Единственные правила, которые она свято блюла (как ни парадоксально это звучит), это правила дорожного движения. То есть поставить машину не там — завсегда. Но на дороге… ни-ни!

— Будем решать твой квартирный вопрос!

— Во как! — смешливо фыркнула Маргарита. — У портнихи?!

— Не называй ее портнихой, она этого не любит, — предупредила сестра. — С другой стороны… как только ты ее увидишь, язык сам не повернется. И напрасно ты, Ритуля, иронизируешь. Изольда в городе знает если не всех, то уж всех сильных мира сего точно!

— Сильные мира сего обычно мужчины, которые редко ходят к портным. Или ты забыла об этом в своей феминистической Америке?

— Феминизм, — строго подняла палец Марина, — есть сексуальная неудовлетворенность плюс гомиканизация всей страны!

— Что?! — вытаращила Маргарита глаза и расхохоталась. Водитель такси, коротко глянув на пассажирок, тоже сдержанно похихикал. — Сама придумала?

— Куда уж нам уж со свиным рылом, да в калашный ряд, — издевательски фыркнула Маринка. — Во Внуково книжку купила, Андрея Белянина, что ли… пока к родителям летела, прочитала. Ржала на весь салон, люди оборачивались.

— Когда тебя это останавливало? — съехидничала Маргарита.

— Вот именно. Потом дам почитать. Жалко, что Жозик основательно подзабыл русский язык.

В глазах Маргариты сестрица явно наговаривала на мужа. Джозеф Кнауф прекрасно говорил на русском. Его дедушка с бабушкой, очень сильно обрусевшие немцы, эмигрировали в Америку во время революции, но в семье всегда говорили только по-русски. Отец Джозефа взял в жены дочь таких же эмигрантов, правда, с Украины, но это мало что меняло. Все представители семейства говорили на родном языке, любили русских классиков и свято придерживались православной веры.

— Все, приехали, — подал голос водитель, тормозя у двухэтажного особнячка с видом на Волгу.


Маргарита, обалдев, рассматривала хозяйку салона, пока сестрица с этой самой хозяйкой расцеловывалась, словно со старой подругой. Изольда напоминала яркую тропическую птичку, совершенно случайно залетевшую на просторы среднерусской полосы. Ее наряд не поддавался описанию, ее глаза радостно блестели, ее улыбка была такой искренней, словно Изольда после долгой разлуки встретилась с самыми дорогими и любимыми ей людьми.

— Присаживайтесь, мои дорогие, — полупроворковала, полупропела Изольда, царственным жестом указывая на удобные кресла. — Сейчас принесут кофе. Или, может быть, чай?

— Кофе — это прекрасно, — улыбнулась Марина всеми тридцатью двумя достижениями американской стоматологии.

Маргарита лишь кивнула, поймав себя на совершенно неуместной мысли: если бы Галинский ее бросил ради такой женщины, она бы не обиделась.

— Изольда, я бы хотела сделать своей сестре подарок, — начала Марина, когда подали кофе. — Ее бросил муж…

— Значит, необходимо поднять самооценку и настроение, — подхватила Изольда.

— Совершенно верно! — кивнула Марина. — Этот гад с Ритулей катался как сыр в масле. И что? Какая-то юная вертихвостка задурила ему голову.

— Мужчины… — многозначительно развела руками Изольда.

— Мало того, — Марина потихоньку подводила разговор к истинной цели визита. — Он оставил Ритуле большую квартиру и ни копейки денег. Как они с сыном будут жить? Моей сестре даже нечем платить за жилплощадь…

Изольда изучающе посмотрела на Маргариту.

— Вы хотите ее продать и купить что-то… менее официозное.

— Вообще-то я бы хотела уехать к родителям, — чуть ли не впервые открыла рот Маргарита. — У них пусть не большая, но четырехкомнатная квартира. И нам с сыном будут рады. А эту квартиру… наверное, продам.

— Ой, как все удачно складывается, — расплылась в улыбке Изольда. — У меня как раз есть клиентка, Анна Тухачевская, владелица квартирного бюро. Она профессионал высокого класса и очень помогла мне и некоторым моим знакомым. Если хотите, я сейчас же ей позвоню.

— Конечно, хотим! — воскликнула Марина. — Но только после того, как я сделаю подарок сестре.

— О, разумеется!..


Пока сестры примеряли наряды, Изольда старательно улыбалась, скрывая сочувственные взгляды. То, что в этом мире все зло от мужчин, она поняла на собственной шкуре много лет назад и чуть ли не каждый день убеждалась в своей правоте. Вот скажите на милость, почему муж бросил эту очаровательную Маргариту? Почему?!