Зарывшись пятками в матрас, а головой в подушки, Курт продолжал входить в нее, а она на него опускаться, кончив, то так крепко сжал изголовье кровати, что чудом ее не сломал.

Его рычание смешивалось с ее стонами, звуками их сталкивающейся плоти, и всхлипами Кэди, произносящей его имя.

Поэтому он продолжал взрываться.

Наконец, движения его бедер затихли. Мышцы расслабились. Она рухнула на него сверху, укрыв волосами его лицо и шею, но Курту было все равно.

В комнате пахло сексом и Кэди, ее духами, запахом ее волос. Ее теплое, мягкое тело тяжело на него навалилось, она порывисто дышала ему в шею. Ее тугая киска плотно сжимала его член, ее вкус все еще оставался у него во рту. Видение ее, когда она на нем скакала, потерявшись в моменте, потерявшись в нем, настолько сфокусированной на них двоих, был нереальным. Он мог бы остаться в этом моменте на целую вечность, и все остальное было бы неважно.

Он мог бы припомнить ей, что она не хотела действовать быстро. Минут пять она объезжала его лицо, а потом так возбудилась, что ей пришлось сползти вниз, лихорадочно возясь (но в хорошем смысле) с презервативом, а затем грубо и жестко его оседлать, будто у них были считанные минуты, чтобы достичь оргазма, прежде чем Земля врежется в Солнце.

Но он не собирался ей напоминать.

По крайней мере, сейчас.

Потому что теперь он познал вершину того, что есть нечто более горячее, чем секс в туалете бара.

Нечто взрывное.

И он понял это, наблюдая, как ее прекрасное обнаженное тело скачет на нем.

Все, кроме его бриллианта.

Он повернул голову и поцеловал туда, на что наткнулись его губы, — в ее волосы на виске.

Затем он пробормотал:

— Ты своего добилась. Можешь быть сверху сколько угодно часто.

Не спеша, она подняла голову, будто у нее не было сил (и неудивительно, она отдалась на полную, особенно когда сидела верхом на его члене) и посмотрела на него сверху вниз.

— Что же, спасибо.

Он знал, что она хотела казаться нахальной, но слова прозвучали нежно, поэтому он улыбнулся.

Она покачала головой и слегка от него отстранилась. Он почувствовал, как она развязала шерстяной шарф, которым привязала его руки к спинке кровати.

Когда путы ослабли, он высвободил руки и обнял ее, но больше не двигался.

Кэди откинулась назад, отбросив с его лица волосы, что ему не очень понравилось, но уткнулась лицом в его шею, и это ему понравилось.

— Надо повторить, — пробормотала она.

— В следующий раз связанной будешь ты, — ответил он.

Она ничего не сказала, но в этом не было необходимости, потому что она задрожала, и он знал, это не от холода.

Одной рукой он обнимал ее за талию, а другой гладил по спине, водил по волосам, просто прикасался, впитывая ощущения, а затем передвинул руку вверх по спине и погладил костяшками пальцев по ее груди.

— Детка, наверное, нам не следует так много заниматься сексом, а больше разговаривать, — пробормотал он. — Нам есть о чем поговорить.

— М-м-м, но мне нравится заниматься сексом, — пробормотала она.

Он улыбнулся, глядя в потолок.

Она поцеловала его в шею, но больше не двигалась.

— Мы поговорим. Может, встретимся завтра за обедом. Отправимся куда-нибудь вроде «Уэзерби», где Шерифу Йегеру было бы крайне неуместно находиться с эрекцией, так что я удостоверюсь, чтобы этого не произошло. Вместо этого я расскажу о таких важных новостях, как, например, начало экскурсий на маяк в феврале, и участие в деятельности исторического общества в середине января в качестве волонтера. И я все еще хочу французского бульдога, или мастифа, или ньюфаундленда. И поскольку Джейни явно украла у меня Полночь, теперь у меня есть оправдание.

Курт услышал все, что она говорила, но лишь одно заставило его перестать ее ласкать, нежно сжать ее волосы в кулак и мягко за них потянуть, он повернул голову в ее сторону.

Она подняла глаза и поймала его взгляд.

— Экскурсии? — спросил он.

— Да. Два дня в месяц. Суббота и воскресенье — не в один и тот же уик-энд. Только по билетам. Небольшая группа. И они будут с гидом.

Лучше от этого не стало.

— С гидом?

— Да... с гидом. Вместе с туристами на экскурсии по маяку будет сопровождающий.

Нет.

Лучше не стало.

— Хочешь сказать, что открываешь не ворота, а двери своего дома? — спросил он.

— Ну да.

— Кэди, мне это не нравится.

Она выглядела озадаченной.

— Почему?

— Это твой дом, — сказал он снова.

— Да, — без всякой необходимости согласилась она.

— Люди делают глупости.

На это у нее не нашлось ответа.

— У тебя много вещей, — заявил он. — Хороших вещей. Вещей, которые могут умыкнуть. Или туда придут, чтобы разведать будущее место преступления. Ты вложила туда кучу денег, чтобы привести это место в порядок. Увидев это, они подумают, что у тебя есть больше. Наличные. Ювелирные украшения. Что угодно. Ты живешь одна. И маяк не находится близко к городу или вообще к чему-то.

— У меня есть Полночь и Элайджа, а когда Джейни не у тебя, то у меня будешь ты, и у меня будет сигнализация, и, опять же, сопровождающий на экскурсии, — напомнила она.

— Кэди, не очень-то умно открывать свой дом незнакомцам.

— И у меня есть ворота и забор, Курт, — продолжала она, будто он ничего не говорил.

— Тебя это задело лишь слегка, но, к счастью, прошло мимолетно и быстро исчезло. С тех пор как я закончил колледж и академию, в своей жизни и карьере я часто сталкиваюсь с подобным, так что я знаю, люди могут быть хреновыми, Кэди. Я знаю, что некоторые из них, даже не будучи хреновыми, придумают способы такими быть. И это не редкость.

— Ты закончил колледж?

Господи, он и забыл, какой милой она может быть.

— Университет Колорадо, уголовное право и политология, — коротко ответил он, чтобы вернуться к сути дела. — Тебе нужно отказаться от этих экскурсий.

— Курт, Джеки из исторического общества просто на седьмом небе от счастья, что имеет возможность устроить эти экскурсии. Мало того, я жертвую обществу деньги, вырученные от продажи билетов. Она уже утвердила годовой бюджет с учетом доходов от этого мероприятия, и он довольно существенный. Я не могу сейчас отступить.

— Это неразумно.

— Но и не глупо. Жители Англии проводят экскурсии по частным домам, и они не стали бы этого делать, если бы их все грабили.

— Здесь не Англия.

— Я знаю. Здесь Магдалена, то есть Новая Англия.

— Кэди, — прорычал он.

— Курт, — огрызнулась она.

Они затихли, и пока Курт молчал, он вспомнил кое-что еще. В те далекие времена они с Кэди почти не расходились во мнениях.

Но, несмотря на отсутствие у нее ученой степени, она была остра на язык. И не только остроумна, но и интеллектуальна.

Плохо то, что она использовала свой интеллект не для одних лишь шуток.

В споре она была убийственна.

Курт нарушил молчание.

— Я смогу отговорить тебя от этого?

— Нет, — немедленно ответила Кэди.

— Тогда в дни посещений на маяке будет присутствовать шериф.

Ее глаза стали огромными.

— В этом нет необходимости.

— Я шериф, Кэди. Так что это я говорю, что необходимо.

— Это злоупотребление ресурсами для личной выгоды. Что является злоупотреблением властью. А еще конфликтом интересов.

— Это не конфликт интересов.

Он был прав, и знал, что она это понимает.

— Ну, тогда первые две причины, — ответила она.

Это правда.

И все же он сказал:

— Кэди, это маяк Магдалены, и теперь он открыт для публики. И поскольку у Магдалены нет собственной полиции, в этих новых обстоятельствах я должен убедиться, что там безопасно. Кроме того, земля за пределами маяка официально включена в состав округа Дерби, и находится в пределах Магдалены, так что он не просто в моей юрисдикции, и, полагаю, вполне в компетенции департамента шерифа округа удостовериться, что данный район безопасен.

— Это нелепые и крайние меры, и я не уверена, что твои избиратели будут думать также как и ты.

— Собираешься выпустить предвыборное видео, чтобы поделиться этим со всем миром?

— Нет, — отрезала она. — Но мы устроили сцену перед салоном красоты. Я вышла из туалета бара, где находилась с тобой, с выражением на лице, которое говорило, что мы только что занимались сексом, а, выпивая, мы держались за руки и целовались. Завтра мы вместе пообедаем в «Уэзерби», где я не собираюсь тебя возбуждать. Люди узнают, что я твоя женщина, и услышат, что ты отправляешь своих заместителей охранять мой дом. Начнутся расспросы, и не думаю, что им понравится то, что они выяснят.

— Твой дом — открытый для публики маяк, и я не поручу помощникам шерифа присутствовать во время экскурсии, Кэди. Я сказал, что там будет присутствовать шериф. Мои парни могут совершать объезд территории. Припарковаться вблизи и остаться ненадолго. Это два дня в месяц, а не триста шестьдесят пять дней в году. Если случится убийство, то, очевидно, они не будут болтаться на маяке, разглядывая туристов. Они отправятся на дело.

— В этом округе совершаются убийства? — прошептала она.

— Убийства совершаются повсюду, — ответил он.

— О Боже, сколько убийств ты расследовал?

Он не знал, зарычать ему от досады или разразиться смехом.

Поэтому просто крепко ее сжал и напомнил:

— Мы говорим о том, что ты открываешь свой дом для незнакомцев.

— Я вернула старичка к жизни, Курт. Этим нужно поделиться. Он — история Магдалены. И он прекрасен. Честно говоря, насколько эгоистичными можно быть, чтобы держать открывающиеся из комнаты для наблюдения виды только для себя, наших друзей и семьи?

Они вступили на скользкую территорию не только потому, что она говорила разумные вещи, но и потому, что маяк ему не принадлежал. Он никогда не будет ему принадлежать. Может, через девятнадцать-двадцать лет, когда их ребенок окончит школу, уедет в колледж, и они останутся одни, то они смогут туда переехать.