Лара проснулась и в первую секунду не поняла, почему ей так хорошо. Волны блаженства будто бы даже во сне гуляли по её телу, так что теперь, за ночь, оно стало почти невесомым и мягким, как облако. Она счастливо вздохнула и ощутила, как Яр сильнее сжал её в объятиях. Лара чувствовала его запах, голова её покоилась на его сильной руке. Она лежала к нему спиной и всем телом ощущала его тепло. Мурашки побежали снова изнутри и снаружи по коже, всё её существо было сплошным потоком наслаждения. Лара повернулась к нему лицом и смотрела, как он спит, гладила его тёмные волосы, целовала в закрытые глаза.

Яр проснулся, улыбнулся и поцеловал её в губы.

— Это всё на самом деле? — спросила она.

— Конечно, — спокойно сказал он, — тебе было хорошо со мной?

Что за вопрос! Разве он не видит, что ей всегда хорошо с ним? А сейчас — особенно.

— Да, — просто ответила она.

— Чудесно! — сказал Яр, лаская её грудь. — Хочешь ещё?

Они проспали до обеда, а потом, выпив чаю, пошли гулять по сказочной пустынной деревне в которой действительно не было ни души, зимой сюда никто не ездил.

Он снова рассказывал казавшиеся фантастическими истории про лису, которая ела кошек, про разных других животных, которых он тут видел.

— Вот было бы здорово собрать людей и устроить здесь какой-нибудь семинар, — сказал Яр, — я всегда мечтаю об этом.

— Так сделай! Что тебе мешает? — улыбнулась Лара.

Она шла за ним по белому простору; он протаптывал путь своими широкими валенками, а она ставила ноги ровно в его следы. Лара была готова идти за ним вот так вечность, хоть на край света. Миновав молчаливые деревенские дома, они приблизились к какой-то вышке, и Яр по ступеням полез наверх. Лара взбиралась за ним и вспоминала крышу своего дома. Она снова находила между ними что-то общее — оба любили высоту.

Смешно вспоминать, но незадолго до знакомства с Яром ей приснился сон, как будто небольшой самолёт подлетел к её окну, а на нём, раскинув руки, стоял весёлый обнажённый мужчина, он был чем-то похож на Яра. Во сне это не было так смешно, однако утром здорово повеселило её. В том сне Лара просто чувствовала огромную радость от чего-то светлого, безграничного, ворвавшегося в её жизнь.

С ним ей было необычайно спокойно и легко. Она уже привыкла к своему постоянно возбуждённому состоянию. На самом деле творческое восприятие не длилось лишь те часы, которые она проводила за мольбертом, нет, оно не покидало её круглые сутки, выслеживая её всюду, накрывая с головой различными образами, звуками, картинками, вибрациями. Когда Лара ложилась в кровать и закрывала глаза, то не находила ни покоя, ни отдыха. Каждую ночь перед её мысленным взором включалось яркое живое эмоциональное кино, множество видений, идей, связанных и несвязанных мыслей роились в её воображении, как будто кто-то специально не давал ей расслабиться ни минуты и постоянно крутил бесконечную киноплёнку.

Наверно, своими картинами Лара и пыталась остановить эту лавину образов, чтобы создать хотя бы иллюзию застывшего мгновения; творчество помогало ей зависнуть ненадолго в каком-то одном пойманном в ловушку восприятия моменте, а потом, окончив очередную картину, она вновь пускалась в гонку за ускользающими вереницами видений, пытаясь разглядеть среди них самые интересные, ёмкие, яркие, выловить их и вытащить наружу из подсознания.

Она даже не могла назвать это страданием и попытками избавиться от страданий, потому что никогда прежде не знала, что бывает как-то по-другому.

И только рядом с Яром, с этим сильным высоким красивым мужчиной с загадочной улыбкой на лице и мудрыми глазами, она вдруг узнала состояние безмыслия и беспредельного спокойствия.

Сейчас, когда они стояли на вышке и он обнимал её сзади, обволакивая, как защитной оболочкой, аурой расслабленной силы, она увидела безграничное пространство снежной долины за лесом и ясного безоблачного голубого неба, но важнее был тот простор, который разворачивался у неё внутри. Он был светлым, мягким, глубоким и тёплым, и, казалось, нет больше причин вновь появляться лихорадочным образам больного воображения. Вся эта грохочущая сверкающая круговерть мелькающих иллюзий была лишь сильной рябью на ровной поверхности её нежной и жаждущей любви души. И сильное чувство к человеку, спрятавшему Лару от лихорадки, которая колотила её всю жизнь начиная с рождения, вдруг позволило ей обнаружить истинную реальность без нагромождения раздражающих фантазий.

В этом мире было спокойно и хорошо, а ещё в нём не существовало времени. Они вдвоём будто выпали из привычного потока жизни, и Яр тоже чувствовал это.

— Ты волшебная, — сказал он, — я очень рад, что ты приехала.

— Я тоже, — почти прошептала она.

Слов почти не было, мыслей тоже, Лара даже не могла сейчас сказать ему банальное «Я тебя люблю», потому что общепринятый смысл этой фразы, как ей казалось, слишком сильно отличался от того огромного безмерного чувства, которое она испытывала к нему.

Они шли обратно, и она уже привычно наступала в его большие следы. Лара мечтала о том, как летом они будут жить тут с Яром, пригласят Злату и других девушек с семинара, устроят танцы вокруг костра с шаманскими бубнами, колокольчиками, поделают какие-нибудь практики на природе или просто погуляют, а вечером сядут за столом или опять у огня, чтобы обменяться впечатлениями, состояниями. Лара по-хозяйски разольёт травяной чай, а потом вернётся к Яру, они будут сидеть в обнимку и общаться в кругу друзей. Ведь эти мечты у них одинаковые, они так похожи, почему бы им не быть вместе, это было бы так хорошо!

А ведь у Яра есть ещё и коттедж! Она, конечно же, поможет ему сделать там ремонт, сама придумает дизайн и может быть даже распишет стены. В одной комнате организует себе мастерскую, в другой — просторную спальню. Лара представила большую кровать с балдахином, на которой они будут спать с Яром каждую ночь — до конца жизни…

Замечтавшись, Лара запнулась за порог.

— Осторожно, — безучастно сказал Яр, проходя мимо неё в дом.

Лара увидела розовые тапочки у входа. И вообще, она вдруг начала замечать то, на что не обращала внимание раньше. Висящий в прихожей на спинке стула махровый женский халат с цветочками, плетёную шляпку с кокетливой ленточкой на шкафу. С фотографии у зеркала смотрели на Лару улыбающийся Яр в обнимку с бледненькой светловолосой девушкой.

Так значит, не толстая скучная тётка, а вполне симпатичная молодая жена!

Сердце Лары обрушилось куда-то в живот, в глубокую чёрную яму, которая всё углублялась и ширилась, и в неё летели разбивающиеся вдребезги осколки тех красивых видений, которые она лелеяла ещё пять минут назад по дороге к дому. Весь её мир разваливался и падал в бездонную пропасть.

— Что с тобой? — спросил Яр.

На самом деле Лара уже минуты две стояла посреди комнаты, глядя в пустоту.

— Так… — пробормотала она, — что-то кружится голова.

— Посиди, — сказал он, добавив в голос немного нежности, — я сейчас сделаю чай.

Лара села, безвольно опустив руки на колени.

Яр ушёл на кухню.

— Ну, я думаю, ты, наверно, поедешь, — донёсся оттуда его приглушённый голос.

Что за манера уходить в другую комнату, чтобы сказать вещи, которые неловко произнести, глядя в глаза!

— Ты меня выгоняешь?

Всё-таки не выдержала.

Яр появился в проёме с белым чайником в голубой цветочек в руках.

— Нет, почему же. Просто я подумал, у тебя наверно, дела, а я так бесцеремонно тебя выдернул. Ну, и… мне нужно побыть одному.

— Хорошо, — бесцветно сказала она.

— Не злись, — он как будто пытался её утешить, но это получалось наигранно и неловко.

— Я и не злюсь.

Яр провожал её до автобуса, и всю дорогу они шли молча. Но там, на остановке, он обнял её и поцеловал по-настоящему, в губы. Лара с надеждой посмотрела ему в глаза. Они искрились улыбкой и нежностью.

«Может, просто рад, что я уезжаю», — подумала она, но тут же начала гнать от себя такие мысли.

— Спасибо тебе, — сказал он, — ну, что ты? Всё хорошо же было? Да?

— Да, — она кивнула, улыбаясь и стараясь вернуть себе довольный вид.

— Счастливого пути! — крикнул он ей, когда она уже входила в автобус, и помахал на прощание.

В автобусе было много свободных мест. Лара села у окна и смотрела, как Яр убегает в лес, смешно прыгая по собственным следам. Она невольно улыбнулась, вспоминая, как он всегда сбегал от неё по лестнице, игнорируя лифт.

Автобус тронулся и поехал. Впереди расстилалась белая дорога. Уже начинало темнеть, и лес по обеим сторонам сгущался тенями.

Лара прижалась лбом к холодному окну. У неё внутри бушевала буря из эмоций, страхов, надежд, ожиданий, и она не знала, куда снова деваться от этого потока, который заполонил её мир сразу же, как только она рассталась с источником своей только что обретённой гармонии. А может, это была просто иллюзия хрупкого счастья, за которым на самом деле лежала бездна пустоты и одиночества?

— Я так понимаю, он тебе не муж, — вдруг раздался совсем рядом бархатистый глубокий женский голос.

Лара вздрогнула и обернулась.

Рядом с ней сидела старушечка в ватнике и намотанной на голову шали, из-под которой выбивались тёмные пряди, запорошённые сединой, как деревья под снегом. Она не понимала, как оказалась рядом с ней эта женщина, видимо, пересела с другого места. Но девушка, занятая своими переживаниями, даже этого не услышала.

— Не бойся меня, ты можешь мне доверять, — успокоила её бабушка.

В обычном своём состоянии бедная Лара ни за что не стала бы откровенничать с незнакомым человеком, но от старушки исходило ощущение скрытой силы, стабильности и покоя — почти того же самого покоя, которого она искала в объятиях Яра… Во всяком случае, от присутствия этой странной женщины мир, раскачавшийся у неё внутри, начал понемногу успокаиваться, а тревожные мысли постепенно таяли, как призрачный дым.