Огорчало, правда, одно: иногда Марина становилась слишком навязчивой, писала в неподходящее время, бывало, даже звонила и устраивала истерики, хорошо ещё, что она была из другого города. Но однажды девушка просто взяла и приехала, и Яру пришлось срочно придумывать какие-то нелепые объяснения, снимать номер в гостинице и утешать её пару дней, чтобы она не ринулась разрушать его брак.

Чего только он не наговорил ей в те дни, лишь бы она успокоилась: к тому времени девушка уже успела раздобыть его адрес и телефон жены и донимала его угрозами.

Всё это прекратилось летом на семинаре в Карелии.

Какое-то время до этого Марина молчала, но Яр ехал туда, полный надежд на прекрасные ночи с ней на природе, думая, что девушка успокоилась и всё будет, как раньше.

Но при встрече Марина была холодна и объявила ему, что всё кончено.

Хотя Яр был уверен, что ничего к ней никогда не чувствовал, это почему-то сильно его расстроило, и он, сам того не ожидая, погрузился в чёрную депрессию. Никакие тренинги в красивом месте на озёрах его уже не радовали, он видел повсюду цветущую Марину, бессовестно и как будто нарочно на его глазах флиртующую с другими мужчинами. В какой-то момент безысходной тоски он вспомнил про черноволосую Лару, богиню из его снов, и позвонил ей, приглашая приехать, кажется, больше для того, чтобы гулять с ней нагишом по плоским карельским камням на глазах у рассерженной Марины — да, пусть ей будет так же больно, как и ему!

В эти моменты Яр вряд ли задумывался о том, какую сам причинял боль невинной влюблённой в него девушке, и сколько она выстрадала, прежде чем решилась закончить неполноценные отношения с ним.

Он набрал Ларе, сидя в одиночестве в тёмной палатке, слушая звуки музыки и танцев, доносящиеся из разноцветных шатров, умирая от ревности и бессильной ярости. Лара ответила, что занята и не сможет приехать, но потом всё же собралась — тогда, когда он уже не выдержал и отправился домой.

Там они так и не встретились, и может быть, правильно, незачем было бередить старые раны и уж точно залечивать их отвлечением на новую девушку.

Должно было пройти достаточно времени, прежде чем Яр пришёл в себя и снова начал радоваться жизни, но при этом он продолжал общаться с Ларой, и они становилась всё ближе и ближе день от дня. Он давно уже видел, что девушка готова на всё, но страхи неудачных отношений с предыдущей партнёршей глодали его изнутри, и он каждый раз трусливо убегал с поля боя, оставляя Лару в растерянности и печали.

Однако время шло, раны затягивались, а образ стройной длинноногой красавицы постепенно вытеснял из его памяти прежнюю возлюбленную, и Яр начинал внутренне раскрываться навстречу новым желаниям.

Ему казалось, что художница Лара — девушка со свободными взглядами и не будет претендовать на серьёзные отношения. Всё выходило удобно и правильно.

Наконец, он сдался. Ему было хорошо и немного страшно одновременно. Да что там, дух захватывало от новой взятой высоты, он будто совершил восхождение на очередную гору, и теперь, стоя на вершине, вдыхал запах разреженного ночного воздуха. Он даже и давление ощущал, будто оно было самым настоящим. Сколько? Пять тысяч метров, шесть? А может, и все семь?

Какие ещё наслаждения подарит ему этот восхитительный роман?

Лара была просто невероятной любовницей. Она творила такие штуки, что все прежние девчонки блекли перед ней.

Яр радовался, как ребёнок. К тому же, у него было странное ощущение, будто они встречались раньше, быть может, в прежних жизнях, в которые он несомненно верил. Казалось, в этих отношениях таилась какая-то неизведанная глубина, загадочное и манящее измерение со знаком вопроса, новые озарения и открытия, над которыми он уже будто бы бился прежде с азартом первооткрывателя, но по какой-то причине не закончил работу, и теперь ему представился шанс её продолжить — быть может, это даже было главной задачей его жизни, и он ждал этой встречи с момента рождения.

Странные новые мысли и состояния захватили его, и он решил прогуляться по ночному лесу вместо того, чтобы идти домой.

В темноте Яр слышал лишь звук своих шагов, но даже этого звука не замечал, возбуждённый и захваченный лихорадочными идеями. Он шёл с каким-то безумным взглядом и что-то бормотал себе под нос, как вдруг справа раздался громкий хруст веток. Мужчина вздрогнул и остановился.

Поток мыслей и образов мгновенно прекратился, и в его сознании воцарилась внезапная пустота. Он услышал тишину. Тишина эта была объёмная и величественная, как будто она заключала в себе все звуки и образы, всё мироздание: уже проявленное и существующее лишь на уровне идей, все свершившееся прежде, происходящее сейчас и то, что должно случиться в будущем — всё время и пространство от начала до конца, а там, где было начало и конец, пустота как будто закруглялась и встречалась сама с собой.

Это, правда, длилось всего каких-то пару секунд, но ему показалось, что прошла вечность. В эти мгновения он даже как будто не дышал — он не только выпал из потока собственного ограниченного восприятия, но и как будто перестал быть самим собой.

С болезненным вздохом Яр вернулся обратно в тело к своему обычному сознанию, как будто заново родился.

Ветви больше не трещали, но вдали за деревьями кто-то удалялся с глухим топотом по снегу. Яр так и не узнал, было это какое-то животное или таинственные духи леса, в которых он также без сомнения верил, но мужчина не хотел больше оставаться на улице, ему вдруг стало не по себе, и он поспешил домой.

Он затопил печь, придвинул к ней кресло и сидел, грея руки у огня. Вспоминая происшедшее с ним в лесу, Яр удивлялся и радовался, но ему не хотелось слишком много об этом думать — была в этом событии какая-то неземная отрешённость, оторванность от действительности, это немного напрягало, и хотелось закрепиться вновь в своём привычном теле и сознании, в простых образах и фантазиях несовершенного ума.

Он взял телефон и написал:

«Привет, волшебница, как добралась?»

Яр сам не понимал, что делает. Хотя ему казалось, что его жизнь гармонична и правильна, на самом деле он всё время как будто спасался бегством от одной ситуации к другой, из одного мира в новый, и так бесконечно, до изнеможения. Он не решал проблемы, а перемещался по разным комнатам своего подсознания, каждый раз плотно закрывая очередную дверь. Иногда его спонтанно выкидывало в это изначальное место зарождения Вселенной, такое было уже и прежде.

Первый раз это случилось, когда Яр напился и после празднования Нового Года бродил по улицам, а потом заснул в сугробе, и если бы вдруг в ту ночь его не разбудила грохочущая всеми звуками и красками мира тишина, то он вряд ли дожил бы до этого момента. И с тех пор он стремился сознательно вернуться к этому грандиозному состоянию, вмещающему в себя всё, и искал для этого разные способы: физические, ментальные, духовные. Ему нравилось пробовать разные вкусы, запахи, образы, и он как будто бы шёл именно туда — к этой пустоте, включающей в себя Вселенную, но хотел прийти не абстрактным пустым местом, а самим собой — со всеми включёнными органами чувств, чтобы после этого опыта не остаться выкинутым на обочину простым ограниченным человечком, а войти туда целиком и полностью, выдержать невероятную силищу этого переживания и остаться в нём навсегда.

Вот почему спонтанные выпады в пустоту не представляли для него реальной ценности, он понимал, что когда-то, возможно в прежних воплощениях, какими-то практиками заслужил этот опыт, но без реальной осознанности смысла в нём особого не было. К тому же, Яр опасался, что если он, не имея нужных навыков и знаний, попробует задержаться в состоянии безмыслия и каким-то образом его развить, то это будет представлять определённую опасность, граничащую с безумием.

Поэтому каждый раз после очередного вылета из реальности он старался сразу отвлечься на что-то привычное и знакомое, или, может быть, на что-то новое, но всё-таки достаточно отдалённое от столь глубоких духовных переживаний.

Звонок телефона вывел его из задумчивой полудрёмы.

— Ярик, у тебя всё хорошо?

Сбивчивый, немного растерянный голос Маши.

— Приветик, да, а что?

— Не звонишь весь день… — в трубке странные звуки, будто всхлипы, которые она старается заглушить.

— Ну… я делал практики, медитировал, гулял. Молчал.

В голосе Яра прозвучали нотки раздражения.

— Хорошо… прости, что отвлекла. Хоть бы смс написал, я же волнуюсь!

— Всё хорошо, и ты прости.

Он немного смягчился.

— Как ты?

— Спасибо, что спросил… Ничего… вот только… скучаю.

— Завтра приеду, — сказал Яр.

— Но ты же сразу на работу.

— Ну, да.

— Ладно, не отвлекаю, спокойной ночи.

— И тебе. Не скучай.

Она повесила трубку. Зачем вообще позвонила?

В эту комнату Яр сегодня входить не хотел.

Он вздохнул, выбросил из головы раздражающие мысли и полез на печку спать.

Тая

Как только дверь за Тамарой захлопнулась, Тая облегчённо вздохнула. Она любила оставаться одна. И хотя маленький старый домик в лесу будто бы обволакивала аура старой колдуньи, всё же Тая ощущала себя спокойно лишь когда та уезжала.

Прошло уже семь лет с тех пор, как девочка жила в этом доме. Она, правда, не считала годы, но давно уже воспринимала происходящее как должное. В каком-то смысле она даже любила Тамару. К тому же, Тая знала, что рано или поздно она унаследует жизнь старухи полностью и бесповоротно, и не противилась своей судьбе.

Порой ей очень хотелось вернуться домой, к полузабытой семье, но она не могла представить себе, как сможет там существовать. Во-первых, девочка не ходила в школу, и ей пришлось бы догонять других детей и учиться всему тому, что они знали, а во-вторых — становиться обычным человеком и жить без магии. Вот это второе уже казалось ей чем-то совершенно невозможным.